you bring me to my knees

Минги пережил вот почти уже два года колледжа с полной уверенностью в том, что абсолютно всё может быть сделано в последнюю минуту, и эта уверенность пока его ещё ни разу не подвела. Взамен он получил безумное количество бессонных ночей, заметное падение иммунитета, и пищеварительная система должна была давно уже отказать, учитывая то, сколько энергетиков и кофе он употребил за эти два года, но все равно — его система работала, и он не собирался ее менять. Не особо блистательные учебные практики Минги позволили ему выработать необычайно специфичный ох-блять-неделя-до-экзамена режим. Он проводит день в своей комнате с ноутбуком, бесчисленное количество вкладок открыто на лекциях, которых он и в глаза пока не видел, тетрадь раскрыта и пуста. Затем, когда подступает паника (в виде Ёсана, который врывается в комнату, отчаянно размахивая скрупулёзно составленными карточками, и пахнет омегой в состоянии крайнего стресса), он тащит свою задницу в библиотеку и пытается впитать информацию за весь год учебы за несколько дней. Минги встречает Сана как раз в одну из таких катастроф, на последнем издыхании годовых экзаменов, медленно утопая в записях лекций по генетике. У лектора, как назло, оказывается самый монотонный голос в кампусе, и тот бормочет и бормочет, и Минги ни слова не запомнил из последних двух часов. Минги зато сумел заметить, как пару часов назад кто-то сел рядом, и даже почувствовал чистый, мыльный запах беты от этого кого-то, но не отвлёкся от лекции, отчаянно пытаясь дешифровать хоть что-нибудь из той ебанины, что нёс этот лектор. В раздражении, Минги выдёргивает наушники и трёт уши, разгоняя кровь. В то же время сидящий рядом бета издаёт рык, полный досады, и запрокидывает голову, уставляясь в потолок. — Если мне нужно прочесть ещё хоть одну книгу об очередном самовлюблённом альфе, переживающем очередной грёбаный кризис личности, я удавлюсь нахер. Бета, скорее всего, не предназначал свою отповедь для чьих-то ещё ушей, но Минги прыскает и заливается хохотом, не успев себя остановить. Бета мгновенно оборачивается к нему, почти смущённый, но тут же улыбается, показывая ямочки на щеках. — Извини, я просто... У меня эссе до завтрашнего вечера и я уже сыт по горло, — говорит он, захлопывая свой ноутбук и откидываясь на спинку стула Минги решительно кивает, словно боевому товарищу, и кивает на собственные беспорядочные заметки, написанные в лучшем случае левой пяткой. — Та же хрень. Мне нужен перерыв. Глаза Сана сверкают, и он поднимается со стула. — Тогда пошли со мной. Они находят пару свободных кресел-мешков и вырубаются до утра, окружённые уставшими студентами, точно так же «задремавшими на пару часов». Когда телефон Минги начинает трезвонить, сверкая «Ёсанни» на экране, он неохотно просыпается, пихая в бок Сана, лежащего рядом, стоит только осознать, что свет, слепящий глаза, не совсем исходит из светильников библиотеки. Вернее, совсем не исходит. Они пялятся друг на друга в полном ужасе и начинают скорее сгребать свои вещи. — Блять, блять, блять, мне пизда, — продолжает повторять Сан, но всё равно останавливает Минги у выхода, коротко, но тепло обнимая, и бодро желает удачи. Минги проводит конец экзаменационной недели как в тумане, и единственными передышками являются моменты, когда он добавляет ещё подушек и мягких игрушек в гнездо, которое они с Ёсаном устроили посреди гостиной, и когда Сан бомбардирует его личку мемами. Сан почти мгновенно постучался ему в друзья и продолжал слать ему невероятно узнаваемые селфи себя, выглядящего всё более и более вымотанным, и фотки своих друзей, лежащих лицом вниз на разных поверхностях в окружении ноутбуков и конспектов. Когда Минги присылает Сану фотографии Ёсана, с абсолютно диким кровожадным лицом сидящего в самой середине их гнезда в окружении плюшевых муми-троллей, а Сан отвечает только «омгг, я пришлю вам несколько своих гудетам, им там будет уютно», Минги признаётся себе в том, что словил крохотный-маленький краш. Но эту мысль он в себе забивает немедленно и ногами, потому что нетушки, фигушки там, Минги и его краши, вместе со всеми его попытками в романтические отношения, это отдельный поджанр убогости, и если он собирается сдать экзамены с приличными оценками, ему точно нельзя думать о ямочках Сана или том, как тот приходит в восторг при виде зверюшек и скидывает Минги сообщения в стиле «ОМГ ОМГ ПОСМОТРИ НА ЭТО СРОЧНО». Когда все, наконец, заканчивается, и Минги уходит с последнего экзамена, чувствуя себя так, словно его несколько раз переехал особо садистский грузовой состав, он готов уснуть на пару тысяч лет, и пусть мир крутится как-нибудь без него. Но его телефон загорается уведомлением о сообщении от пользователя «санни», и внезапно Минги опять свеж, бодр, юн и полон сил. санни: привет! надеюсь ты жив лоол. если захочешь отметить, сегодня у меня вечеринка! будет оч здорово если ты придёшь(⺣◡⺣)♡* Пальцы Минги едва слушаются хозяина, пока он вбивает сообщение в групповой чат. Для: группа ценителей минги главнаядеточка: ребят омг омг реальносатана: минги твою ж за ногу ты опять сменил название чата реальносатана: почему бл мой ник реальносатана единственныйальфасправами: ЛОЛ мне мой заходит. спасибо, дорогуша♥(ˆ⌣ˆԅ) реальносатана сменил свой никнейм на тотукогоестьмозг Ваш никнейм был изменён на плаксиваямелочь плаксиваямелочь: :(((((((( тотукогоестьмозг: уфф, ладно Ваш никнейм был изменён на плаксанодетка плаксанодетка: ;))))))) отрицать не буду лол плаксанодетка: в общем плаксанодетка: выкраивайте время плаксанодетка: у нас вечеринка на носу единственныйальфасправами: солнце, я,,,,литералли труп ща плаксанодетка: сан позвал меня и я не хочу идти одиннн:((( тотукогоестьмозг: ох ты ж чёртт сан хах👀👀 тотукогоестьмозг: юнхо мы должны быть там ЛОЛ минги по уши в этого чувака встрескался плаксанодетка: неправда!!!! единственныйальфасправами: оу???? я внезапно ожил. приду после моей смены. плаксанодетка: спасибо ребят:(( буду должен тотукогоестьмозг: ещё как будешь Когда дверь в квартиру Сана открывается, Ёсан не удерживает в себе писк. Парень, стоящий на пороге, натурально самый красивый человек из тех, кого только видел Минги. Он широко улыбается, тёмные волосы зачёсаны назад, открывая высокий лоб, кожа у него безукоризненно ровная и сияющая, и Минги уверен, что от блеска этих зубов смертные вроде него вот сейчас ослепнут. Его запах тонкий и сладкий, довольно приглушённый для альфы. — Привет! Ты, должно быть, Минги? Сан нам столько о тебе рассказывал, — говорит парень, пожимая Минги руку. Ёсан буквально звенит как ультразвук, и парень поворачивается к нему, улыбаясь ещё шире. Он протягивает руку, и Минги приходится самостоятельно сначала вкладывать в неё ладонь Ёсана, а после трясти, изображая пожатие. — Привет, Сонхва, третий курс исторического. Ёсан неразборчиво булькает нечто похожее на собственное имя, и Сонхва, даже глазом не моргнув, просто отвечает «Отлично!» и затаскивает их внутрь. Там их оставляют, обещая принести напитки, и Ёсан так стискивает в своей ладони руку Минги, что последний уже чувствует, как лопаются в нем сосуды, предвещая здорову-ущий синяк.  — Минги, грёбаный ты Боже мой. Ты не должен мне ни-че-го, это уже намного лучше, чем я предполагал. Гостиная довольно маленькая, но залитая тёплым жёлтым светом, по углам расставлены горшки с растениями. По всем стенам развешаны постеры, какие-то из аниме, которые Минги узнаёт, какие-то с моделями с зовущими глазами. Людей в комнате не так много, что удивляет Минги. Когда Сан говорил «вечеринка», невольно представлялась шумная отвязная толпа знакомых, громкая музыка, реки алкоголя и атмосфера общей вседозволенности. Происходящее же больше напоминает собрание близких друзей, и Минги это как-то напрягает куда больше. Сан сидит на большом диване с чьей-то головой у себя на коленях, но, увидев Минги, мгновенно светлеет лицом, поднимаясь, чтобы обнять его и Ёсана. — Минги! Рад тебя видеть, чувак! Сан выглядит куда более расслабленным, чем неделю раньше, и улыбка у него выходит совсем не натянутая, как тогда. Он представляет их другим своим друзьям, Уёну, Чонхо и Хонджуну, соседу Сана, которому и принадлежат все эти китчевые модные штуковины, развешанные по стенам. — А, я на моде, третий курс, — мягко говорит Хонджун, чуть смущаясь, когда Минги присаживается рядом с ним. Хонджун пахнет корицей, и мёдом, и альфой, и Минги немного удивлён, потому что Хонджун на омегу похож больше, чем сам Минги. Его волосы выкрашены в светло-русый и падают на глаза, закрывая обзор, и весь он выглядит так, словно только что принял душ и забрался в самую тёплую одежду, сидя в толстом одеяле, уютный и сонный.  Сонхва приносит им бокалы и жестом указывает на стол, заставленный бутылками с алкогольными и безалкогольными напитками, предлагая выбрать то, что им нравится. Заявляется Юнхо, весело приветствуя собравшихся, наполняет бокал сладко пахнущим джином и немедленно заводит разговор с тихим бетой, Чонхо, звонко смеясь. Ёсан сидит, свернувшись, в кресле напротив Сонхва и пытается поддерживать с тем беседу, не ляпнув ничего откровенно порнографического. Сонхва это, похоже, ничуть не смущает, больше того, он выглядит довольным и пахнет неподдельным интересом, что Ёсана только подстёгивает. Минги сидит, медленно прихлёбывая из своего стакана, не отводя взгляда от Сана и парня, сидящего у него на коленях, Уёна. Сан смотрит на Уёна как на что-то необычайно драгоценное, мягко положив руки тому на бёдра, и желудок Минги медленно уползает куда-то в пропасть. Все нормально, говорит он себе. По крайней мере, он ещё не успел навоображать себе непонятно чего. Знакомое чувство одиночества проходит сквозь него, и он перестаёт понимать, отчего так жжёт внутри, от стыда или алкоголя. Должно быть, пахнуть он начинает совсем тоскливо, потому что Хонджун ерзает рядом, а коричный запах густеет в воздухе. — Ты как? — внимательно смотрит на него Хонджун. Минги рассеянно замечает, что у Хонджуна великолепные брови, красиво изогнутые и выразительные. Они поднимаются всё выше, пока Минги просто смотрит, ничего не говоря. Минги яростно трясёт головой и улыбается Хонджуну широко и дурашливо. — Всё норм, просто...стресс. Я почти уверен, что завалил последний экзамен. Так что... — он умолкает. Хонджун криво улыбается и молча приподнимает край своего одеяла, затягивая Минги под него. Выходит слегка неловко, потому что Минги высокий и нескладный, с конечностями длиной во всю жизнь, но как-то он умудряется уместиться под рукой Хонджуна, положив голову ему на плечо, и одеяло оборачивается вокруг них обоих. — Вот так. Так тебе станет лучше, — говорит Хонджун, мягко убирая волосы со лба Минги. На таком расстоянии запах Хонджуна такой сильный, Минги чувствует, как кружится голова. Может, он выпил больше, чем ему казалось. Сонхва поворачивается к ним ненадолго, и внимательным, тяжёлым взглядом смотрит на руку Хонджуна, лежащую на лбу Минги. Его брови сдвигаются на секунду, но его внимание тут же перехватывает Ёсан, который показывает ему что-то в своём телефоне, очень явно вжимаясь в собеседника. Минги фыркает, чувствуя висящие в воздухе запахи взаимного интереса от этих двоих, и плечи Хонджуна сотрясаются в беззвучном смехе. Минги не уверен, сколько они так сидят, но он чувствует себя всё более и более пьяным. Хонджун сейчас легко массирует его волосы, чуть потягивая корни, и Минги ни разу в жизни не был так расслаблен. Когда рука Хонджуна внезапно застывает, Минги скулит и немедленно краснеет, медленно умирая от смущения, ибо что за нафиг? Челлендж «Перестань быть позорищем, Минги» провален. А Хонджун только шепчет что-то успокаивающее и продолжает гладит его по волосам. И их обоих заставляет вздрогнуть внезапно громкий голос. — Так, хватит! Давайте поиграем, ну ребят. Уён сидит, выпрямив спину, у Сана на коленях, хлопая в ладоши и крича что-то на дикой смеси корейского и английского. Сан, выглядящий полностью довольным происходящим, хлопает того по спине. Прежде, чем кто-либо успевает что-либо осознать, все уже сидят кружком, с напитками в руках, а Уён восторженно поднимает тост. Хонджун приводит его в сидячее состояние, и Минги немедленно замерзает без чужого тепла. А потом ему становится неловко, ведь Хонджун его даже не знает, а он уже ведёт себя как обиженный щенок. Он садится на пол перед Хонджуном и рядом с Юнхо, кидающего в их сторону выразительный взгляд, значения которого Минги не понимает. Юнхо закатывает глаза и откидывается на поставленные за спину руки. — Отлично. Играем в правду или действие. Каждый, кто откажется делать или говорить, должен снять что-нибудь из одежды, — провозглашает Уён, сверкая чуть безумными глазами. — Все согласны? Минги кивает вместе со всеми, хотя в горле засел комок. Действия обычно его угнетают, и он уже знает, что будет отказываться от большинства из них к всеобщему разочарованию и раздражению. Он просто делает большой глоток из своего стакана, словно эта попытка успокоить разыгравшиеся нервы реально сработает. Скорее всего, ему не следовало столько пить, и он наблюдает за происходящим, чувствуя лёгкое эйфорическое головокружение. Он видит, как Сану приходится проглотить ложку горчицы, морщась от боли, пока Уён снимает это на телефон с пакостным хихиканьем. У Чонхо, когда до того доходит очередь, требуют сделать «эту штуку», что приводит Минги в недоумение, пока Чонхо буквально не разрывает яблоко, одновременно напевая что-то на корейском, из чего Минги разбирает только пару слов и боже мой, Минги просто в хлам. Игра, тем временем, становится все пошлее — Уён, повинуясь данному ему действию, слизывает алкоголь с голого живота Сана, и их запахи, полные возбуждения, густой стеной стоят в воздухе. Минги чуть сжимается на месте при виде безупречного пресса Сана, и покрывает себя последними словами за такие мысли о ком-то, кто уже занят. Закончив, Уён чмокает Сана в губы, смеясь в поцелуй, и все умилённо пищат от этого зрелища. Юнхо и Ёсан смотрят в сторону Минги, Юнхо ободряюще сжимает его бедро, и Минги пытается не выглядеть совсем уж жалко. Ёсана посылают целоваться с Сонхва, что тот проделывает с нескрываемым удовольствием, и все могут только ошарашено пялиться на то, как он бесстыдно вылизывает рот Сонхва, задирая его рубашку и едва ли не готовясь трахнуть того прямо так. И когда протестующие вопли собравшихся становятся совсем громкими, они друг от друга отрываются, но Ёсан с чужих коленок так и не слазит, сидит себе спокойненько как дорвавшийся до сметаны кот. Минги даже не понимает, что пришёл его черёд, всё ещё пытаясь как-нибудь выжечь из головы ладонь Ёсана, лежащую на ширинке Сонхва, когда Юнхо осторожно толкает его в бок. — Минги, солнце, правда или действие? Минги сконфуженно моргает. Уён от этого вида попискивает, распространяя запах счастливой омеги. — Божечки, он такой милый! По комнате прокатываются согласные хмыки, и Минги хмурится, чувствуя, что уже весь красный от смущения. На его плечо опускается рука, и Хонджун придвигается ближе. Минги вдыхает его запах, и в голове снова начинает приятно шуметь. Хонджуну стоит научиться контролировать свой запах, но Минги не хочет оскорбить его, намекнув об этом. Точно не тогда, когда самому Минги это так нравится — Минги, сколько ты выпил? Он собирает мозг в кучку, осознавая, о чём его спросили, пожимает плечами. И спохватывается, глядя по сторонам огромными глазами. — Я выбираю правду. Чонхо потирает руки как первостатейный киношный злодей и спрашивает, пожалуй, перебарщивая с драмой в голосе: — Так, Минги. Ты сейчас в кого-нибудь влюблён? Давай колись, с подробностями. Минги замирает. Краем глаза замечает, как панически переглядываются Юнхо и Ёсан, но прежде, чем они успевают вмешаться, голос подаёт Уён.   — Фе, Чонхо, это скучно. Минги, слушай сюда внимательно, — требует Уён. Хонджун рассеянно запускает руку в волосы Минги и снова начинает массировать кожу. Минги пытается вспомнить, что такое «внимание», и как он вообще может сосредоточиться, когда его так гладят. — Расскажи нам о своих кинках. От чего тебя ведёт во время секса? — и он комично шевелит бровями. Минги честно думает о том, что же происходит во время секса — как пустеет голова, словно наполненная ватой, а сам он становится послушным и готовым угодить. О том, как ему нравится, когда его партнеры говорят: «Что за хороший мальчик, самый лучший», и том, как ему нравится, когда его шлёпают, если он не слушает и дуется. А потом он думает о том, что каждый из его бывших заявил, что он слишком требовательный, слишком капризный, вообще слишком. Как Чжухёк сказал, что если бы он выглядел как нормальная омега, то его игры в нежность и податливость выглядели бы реалистичнее. Единственным, кто нормально с ним обращался, был Юнхо, когда Минги попросил его провести с ним течку. И это было даже хуже, потому что они оба не были заинтересованы друг в друге романтически, и течка, полная веселья, смеха и лёгкости, оставила Минги рой депрессивных мыслей о том, чтобы у него был кто-нибудь, кто остался бы с ним и любил именно его. — Я, наверное, скорее сабмиссивен, — отвечает Минги, тихо выдыхая и нервно ощипывая ковёр под собой. — Мне нравится, когда, эм-м, обо мне заботятся. Пальцы Хонджуна в волосах его немного успокаивают. Он думает о том, с чего бы это он весь вечер чувствует себя так комфортно рядом с Хонджуном, если единственныe альфы, с кем ему так же легко, это его мать и Юнхо. Юнхо гладит Минги по ноге чуть выше колена и смотрит на него с теплотой. — Он становится очень милым, просто прелесть что такое. И так дуется, когда не получает того, чего хочет, невозможно устоять. Большая ладонь Юнхо все ещё гладит его бедро, а пальцы Хонджуна — его волосы, потягивая чуть сильнее и твёрже, из-за чего в желудке Минги ворочается что-то тёплое. Осознание того, как между ног становится липко и влажно, приходит с запозданием. Он чувствует, как чужая рука легко проводит по его шее, заставляя тело мгновенно обмякнуть. Минги не уверен, понимает ли Хонджун, что именно делает, потому что не все омеги реагируют на такие прикосновения. Но у Минги всегда была чувствительная шея, и то, как пальцы Хонджуна поглаживают его прямо под ухом, выводя на коже круги, нехило так дергает Минги подставить альфе шею, целиком, и это, как бы, нежелательно. Он подтягивает ноги под себя и сжимается с тихим воем. Остальные смеются, обсуждая, какой же он милый, и Минги старается усилием воли втянуть в себя все ещё выделяющуюся смазку, потому что ах ты гребаный же блять. Он даже не осознает, когда все решают расходиться, убирая пустые бутылки и пакетики из-под снэков. Он чувствует, как Юнхо поднимает его, фыркая от того, как Минги пытается обернуться вокруг него, уставший и готовый уже задрыхнуть до утра. Ёсан выразительно смотрит на них, и Минги не понимает, с чего бы такое внимание, пока не видит руку Сонхва, преспокойно лежащую на талии Ёсана. Похоже, сегодня его можно не ждать. Юнхо прислоняет его к входной двери и уходит попрощаться со всеми. Кто-то бёрет ладони Минги в свои и тепло и хрипло усмехается. Минги опускает глаза вниз и видит Хонджуна, смотрящего на него сверкающими глазами. Минги роняет голову на его плечо, позволяя Хонджуну гладить себя по спине. — Детка устала, а? Иди домой и отдохни как следует. Надеюсь, скоро увидимся, солнышко. Что именно Хонджун сказал, доходит до Минги примерно в тот момент, когда Юнхо пропихивает его в дверной проём, дотащив до дома. Он поворачивается к Юнхо, чувствуя, как полыхает лицо, и шепчет: — Мамочки, кажется, Хонджун назвал меня деткой. Юнхо только закатывает глаза, разворачиваясь, чтобы уйти. — Минги. Ты буквально урчал у него на коленях. Разве ты не почувствовал, какой кислый у него стал запах, когда я начал говорить о том, какой ты в постели? Ты, блин, самая невнимательная омега в мире. Следующие полмесяца Минги проводит, избегая Хонджуна всеми доступными способами. Что не так трудно, кстати. Теперь, когда почти все закончили учиться и экстренно ищут работу или стажировку, Хонджун занят подготовкой целой коллекции одежды для ежегодного показа его отделения. От чего зависит его диплом и будущее, рассказывает Минги Сан. Призёры шоу будут показаны в лучших модных журналах и получат шанс стажироваться у самых уважаемых светил индустрии. Нечего и говорить — даже Сан Хонджуна почти не видит. Минги, тем не менее, Сана видит часто. И Уёна, потому что, как оказывается, эти двое идут набором. Это, вообще-то, было очень неловко сначала, видеть как Сан и Уён постоянно рядом, словно два небесных тела, вращающихся вокруг друг друга. Но по прошествии некоторого времени Минги осознает, что чувство мерзенького гниения, затаившееся где-то в поджелудочной, происходит не из ошмётков влюбленности в Сана. Чем больше времени он проводит с ними, тем отчетливее понимает, что просто хочет так же. Одной холодной апрельской ночью Минги выкладывает это все Сану, плавая в тёплой винной дымке, лёжа на коленях Ёсана, словно маленький ребёнок. Слова рвутся из него потоком, все его одиночество, умирающий краш в Сана, всё, что говорили ему бывшие. Сан просто сгребает Минги в объятия, утирает слёзы и говорит, что все те, кто не способен понять, какой Минги восхитительный, не видят дальше своего собственного раздутого эго и достойны на месте скончаться от отсутствия мозга и вкуса. — А ещё, знаешь, мы с Уёном всегда открыты для тройнич- Минги издаёт крик птеродактиля и едва не выбивает Сану зубы в попытке заткнуть его рот кулаком. Когда входят Юнхо и Уён, нагружённые розовым вином и брауни, потому что Ёсан уведомил их о плачевном состоянии Минги, они находят троицу друзей сидящими в импровизированном гнезде на разложенном диване, свернувшимися в комок и рыдающими от смеха. И немедленно запрыгивают к ним, не обращая внимания на возмущённые крики и хрипы придавленных ими несчастных. А потом Минги лежит, удобно растянувшись на коленях Юнхо и Уёна, слушая, как Юнхо жалуется на мерзкого альфу с международной политики, и медленно жуя брауни. Рука Уёна в его волосах, низкий смех Ёсана и хихиканье Сана наполняют Минги теплотой и довольством жизнью. Он так давно не чувствовал себя дома. — Эй, Минги. А ведь есть заинтересованный в тебе альфа, — внезапно вставляет Ёсан тихим, дразнящим голосом. Сан мгновенно подскакивает, садясь на диване, и огромными любопытными глазами смотрит на Ёсана и Минги. — О боже мой, серьёзно? Минги, кто!? Минги глухо стонет и драматически валится с дивана. Юнхо фыркает, явно получая от происходящего неприлично много удовольствия: — Твой собственный сосед, Сан. Хонджун в тот вечер у вас пах как кто-то, чрезвыча-айно заинтересованный в Минги. Сан аж начинает подпрыгивать на месте от таких новостей. — О боже даааа, я ещё думал, с чего это Хонджун такой ласковый? Он никогда не обнимается, особенно с незнакомыми людьми. Минги, забирай его себе, я знаю Хонджуна со школы и он отличный альфа. Он будет хорошо к тебе относиться, я обещаю. И что-то в Минги прекрасно об этом знает и без обещаний. Его инстинкты вопили сиреной безопасность и дом, когда он был с Хонджуном. Минги очень комфортно с ним, и именно это его пугает. Потому что он думал, что ему комфортно с Чжухёком, с Ифанем, со студентом по обмену, с которым он потерял девственность в старшей школе, с тем парнем, имя которого он пытается забыть, с которым он встречался пару недель после Чжухёка, и все они в нём разочаровались. Он не был достаточно хорош для их всех. С чего бы ему быть достойным Хонджуна? Ёсан, чувствуя, должно быть, растущий в Минги дискомфорт, вздыхает и сползает на пол, оборачиваясь вокруг Минги маленьким, но тёплым клубком. — Ты никому ничего не должен, Минги-я. Я хочу, чтобы ты был счастливым и нашёл кого-то, кто будет приносить тебе счастье. Может, это будет Хонджун, но тебе необязательно думать об этом сейчас. Не торопись, хорошо? — мягко говорит Ёсан, его голос глубже и напевнее, когда он говорит на их родном языке. Остальные радостно присоединяются к ним на полу, и когда Минги просыпается, он чувствует мягкий солнечный свет и волосы Уёна во рту. И всё хорошо, несмотря на лёгкий трепет в груди, возникающий при мысли о Хонджуне.   Минги умудряется и тени Хонджуна не видеть целый месяц, пока не сталкивается на кухне Сана с ним, бледным и уставшим. Пока что все каникулы Минги состояли из видеоигр у Юнхо или Сана, а также бесстыдного зависания с Ёсаном и Сонхва, когда те устраивают «домашнее свидание», потому что за божественную еду, что готовит Сонхва, Минги готов перетерпеть в себе пару дыр от взгляда Ёсана. Но тот, конечно, вышвыривает его, как только дело начинает клониться к ночи, и Минги приходится искать пристанища где-нибудь ещё. Сегодня Минги оказался у Сана. Сан никогда ему не отказывает, даёт самое мягкое одеяло из тех, что есть, и их диван куда привлекательнее замызганного монстра, стоящего у Юнхо. Он уверен, что диван Юнхо когда-то был белым, хотя сейчас тот отвратительного серо-жёлтого цвета. Он как раз обшаривает кухонные ящики в поисках чая, когда в кухню вплывает густой запах корицы и звучит негромкое «Ох!». Он разворачивается и видит замершего с рюкзаком в руках Хонджуна. Судя по лицу, тот донельзя вымотан. И внезапно Минги не знает, что ему делать с руками (в самом деле, для чего их ему выдали при рождении?), неловко машет Хонджуну и тотчас прячет их за спиной. — Привет! Я, эм-м, просто пытался найти у вас тут чай. Если ты, конечно, не против, прости... Хонджун просто улыбается в ответ и кладёт рюкзак на кухонный стол. Он проходит к ящикам и достаёт маленькую коробку ячменного чая, протягивает её Минги. — У нас есть только ячменный, если ты его пьёшь. Будешь? — спрашивает Хонджун, приподняв бровь. У Хонджуна в брови выбрита полоска, украшенная маленькими кристаллами, сверкающими в тусклом кухонном свете. Минги кивает, и до того, как он успевает взять предложенный пакет, Хонджун уже разогревает воду в чайнике для него, кладёт чайный пакетик в большую кружку и наливает для него кипяток. И протягивает исходящую паром кружку ему с мягким: — Держи. Минги берёт её и медленно отпивает, присаживаясь, чуть сгорбившись, за стол. Хонджун наливает чай и себе, занимая место напротив Минги, вздыхая и растирая лицо. Минги не знает, что бы ему сказать, чтобы прервать эту гнетущую тишину. — Ты часто здесь бываешь? Я, должно быть, совсем замотался, если ни разу тебя не видел, — говорит Хонджун, все ещё массируя лоб. — О, да я просто заваливаюсь всякий раз, когда приходит Сонхва. У нас тонкие стены и я не знаю, сколько ещё раз смогу услышать, как Сонхва называет Ёсана «шлюшенькой», не поехав при этом крышей, — жалуется Минги, улыбаясь, когда Хонджун взрывается хохотом. — О боже мой, я прекрасно прожил бы и без этой картины в голове. Хотел бы я сказать, что удивлён, но я слишком много знаю о Сонхва и его предпочтениях. В любом случае, похоже что Ёсан им хорошо соответствует. — Точно, но он отказывается это признавать. Думаю, Сонхва это заводит? Когда Ёсан ему грубит? Я просто- что? Я знаю Ёсана с младшей школы, и его умение заставить любого альфу практически лизать себе ботинки меня ужасает. Хонджун громко фыркает. Его телефон издаёт короткий звон и Хонджун поднимает его, хмурясь. Синий свет экрана делает круги под его глазами по-мертвецки синими.  — Сан рассказал мне о твоём шоу? Ты сейчас очень занят подготовкой, верно? Как оно идёт? Хонджун откладывает телефон и надувается, что не должно казаться Минги таким милым, каким кажется. — Оно... идёт. Я, конечно, делаю что могу и прогресс есть, но сейчас я так устал, что даже не чувствую радости ни от чего? И одна из моих моделей только что отказалась и я должен за две недели найти кого-то, кто сможет для меня пройти по подиуму, — говорит Хонджун уставшим голосом. Он выглядит таким задолбавшимся всем и вся, все ещё хмурый и надутый, с опущенными в стол глазами. В том, что он произносит дальше, Минги винит свои извечную нехватку мозга в голове и слабость к миленьким вещам. — Я могу быть твоей моделью? Когда Хонджун поднимает на него широко распахнутые глаза, Минги громко смеётся и машет рукой в воздухе. — А, я просто шучу. Куда уж мне в модели.  Но лицо Хонджуна уже целиком посветлело. — Подожди, Минги, ты реально можешь. Ты сногсшибательный и высокий, и тебе пойдёт то, что я выбрал для предыдущей модели. Брюки будут потрясающе на тебе смотреться, и ты высокий, о боже это просто идеально. Хонджун практически беседует сам с собой, голос взлетел на пару тонов от радостного волнения. Минги даже не чувствует — знает, что лицо у него красное как свёкла. — Не-ет, ни за что. Я не- Я не красивый, я даже не знаю, что надо делать?? — Не волнуйся об этом! Я тебя научу. Пожалуйста, Минги? Я заплачу тебе двести долларов за все, и ещё пятьдесят за примерки, если бы у меня был бюджет побольше, я бы предложил- Мозг Минги даёт сбой. Деньги? Деньги! После череды отказов на все заявки о стажировке, которые он разослал, Минги уже достаточно отчаялся. — Двести? Я в деле. Где расписаться? Хонджун встаёт и обходит стол, чтобы обхватить Минги руками, вовлекая в крепкие объятия. Его запах такой сладкий, что Минги практически чувствует его счастье. Что-то в этом есть невероятно успокаивающее, что-то, связанное с тем, чтобы делать Хонджуна счастливым, укладывается глубоко внутри Минги. — О мой бог, спасибо тебе огромное, дорогой, ты даже не представляешь, насколько это здорово. Спасибо, спасибо тебе. Хонджун дышит Минги в шею, и Минги чувствует, как его последняя мозговая клетка, в одиночку отвечавшая за всё здравомыслие, медленно скукоживается и умирает. Хонджун счастливо щебечет ему что-то невообразимо милое, желает спокойной ночи и уходит в свою комнату. Минги сидит за столом ещё непонятно сколько времени, а потом вытаскивает телефон и посылает Ёсану и Юнхо сообщение невероятной отчетливости и изящества формулировок.   Для: группа ценителей минги   плаксанодетка: ААААААААААААААААА КАПЕЦ Я ПРОЕБАЛСЯЯЯЯ ЕГРУВРЬАОАРХЖЙЫК Просмотрено тотукогоестьмозг и единственныйальфасправами