По крови зари

Месяц минул с Водяного перемирия, а ярость в груди Багиры так и не исчезла. Шерхан был убийцей, людоедом, хромым калекой и нечестивцем, какого не видали джунгли, что нарушить Водяное перемирие он отважился впервые. Цинично, нагло, при всех! Встав у истока, он испортил питьё всем, кто был на водопое. Багире недолго пришлось гадать, чьей же кровью осквернена река: Шерхан никогда не прятал кости своих жертв, а человеческие черепа пантера знала слишком хорошо. И ни жилки, ни куска мышц не было на белых костях: что не понравилось тигру, достаётся шакалу. Багира была зла. Она не любила людей, чтобы переживать об их судьбах, её куда больше заботило нарушение общепринятых норм. Шерхан всегда на них чхать хотел, но сейчас перешёл всяческие границы. Когда Маугли предложил заманить Хромого убийцу в ловушку, чтобы расправиться окончательно, Багира его поддержала. И хоть выходить против стада буйволов не решилась, она наблюдала со скал за тем, как на Шерхана неслись копытные. …и даже его прыжок не был для неё неожиданностью. Вмешаться она не могла — битва Маугли и Шерхана была для обоих намного более символической, чем просто сражением насмерть. Исход решил бы всё, установил бы за победившим право на истинное обладание джунглями. Когда Шерхан взревел, Багира увидела, как сверкнула его пасть, как полилась кровь у него из носа. И… прыгнула. Снесла тигра собой, отбрасывая с него Маугли, вцепилась в горло хищнику. Когда она сглотнула кровь — его кровь, тигриную, — Багира на миг замерла, осознавая происходящее. Она убивает (а в этом сомнений не было) зверя ради человека. Эта мысль не помешала ей крепче сжать челюсти, чтобы заставить Шерхана биться в конвульсиях, разорванной пастью хватать воздух и беспомощно махать лапами. Багира впервые осознанно убивала себе подобного. Каким бы плохим не был Шерхан, но он был кошкой — большой кошкой, как и она сама. Между ними никогда не было конкуренции: Шерхан прекрасно знал, на что способна грациозная Багира, а она сама никогда не недооценивала его силу и мощь, пусть Шерхан и был хром. Их принципы охоты, их территория, их характер и поведение — всё это было слишком разным, чтобы они специально держались друг от друга подальше. Кроме одного единственного раза, от воспоминания о котором Багира дёрнулась, опрокидывая Шерхана на спину, ещё сильнее вонзила клыки в его горло и ударила лапой по беззащитному теперь животу. Весна! Пора, когда голова каждого в джунглях шла кругом, когда молодые постигали основы науки любви, а старики посмеивались, глядя на глупых и влюблённых. Багира тогда была юна — ей было… две весны? Шла третья. О ней уже хорошо знали, за неё дрались немногочисленные здешние самцы, а она отбривала их с присущим ей изяществом. Течка протекала удивительно легко. Пока Багира не забрела в пещеру и не встретила его. Лапа соскользнула по крови, и Багира лишь сильнее вонзила когти, распарывая шкуру. Горячая, густая, грязная и противная — кровь Шерхана вызывала у пантеры лишь отвращение. Её не хотелось чувствовать, её не хотелось ощущать на себе. Но Багира была уже помечена ей, и не собиралась отступать. Она рванулась всем телом, буквально вырывая из горла тигра шмат плоти, там, где была трахея, полностью окунаясь в эту кровавую месть. — Багира? — Шерхан подошёл осторожно, зная, что в любой момент может получить по морде, — Ты решила навестить меня? — Нет, — она развернулась, чтобы не оставаться к тигру спиной. — Я просто шла мимо. — Просто шла мимо, — Шерхан умудрился буквально проворковать эту фразу. — Мы ведь договаривались с тобой, Багира. — Я не имею ничего общего с человекоубийцей! — она отпрыгнула, прижимаясь к ближайшей стене боком. — Я не желаю с тобой ни о чём говорить! — Что же ты так нервно реагируешь, Багира? — от того, как он произносил её имя, у пантеры внутри всё почему-то сжималось. — Ты ведь знаешь, что мы не будем драться, особенно сейчас. Я прав? Шерхан сделал шаг вперёд, и Багира внезапно поняла, что оказалась отрезана от выхода — пещера не была сквозной. Отбросив ошмётки в сторону, Багира развернулась и, выпустив когти, вонзила их в рану на животе Шерхана, распарывая её ещё сильнее, выпуская ему потроха. Вероятнее всего сам Шерхан этого уже не чувствовал, но ей было уже не важно — месть застилала глаза. Месть и жажда крови, жажда крови своего собрата, неведомая ей до этого. — Сейчас мы оба хотим одного и того же, — Шерхан как будто случайно коснулся хвостом её подбородка и успел отдёрнуть его в последний момент, прежде чем её челюсти сомкнулись. — Ты восхитительно пахнешь, Багира. — А от тебя смердит трупами! — она не удержалась, клацнула клыками показательно — и потеряла драгоценные мгновения. Никогда впредь она не забывала, как обманчив бывает вид Хромого убийцы — он в одну секунду не просто оказался рядом, а навалился на неё сверху, прижимая к земле, и клыки его были в опасной близости от её холки. — Я могу сломать тебе шею, если захочу, — зачем-то Шерхан шептал, а её саму пробрало дрожью от ужаса. — Но сейчас я хочу другого, Багира. За холку он её всё-таки взял, но обманчиво легко, потянул шкуру вверх, вынуждая её сдвинуться — они отличались в размерах, слишком отличались, — и коротко несколько раз ткнулся своим членом ей в подхвостье. Багира тщетно дёрнулась и зарычала, ощущая, как его член сперва коснулся её бедра, а затем — проник внутрь. Большой, колючий из-за шипов — ей было больно, но она, повинуясь инстинктам, а не разуму, лишь вытянула задние лапы и убрала в сторону хвост, позволяя Шерхану полностью в неё войти. Внутренности Шерхана были отвратительней, чем остатки кого-либо ещё, но Багиру вело не это. Буквально распоров его от горла до паха, она с невероятным удовольствием упала в распотрошённого тигра, измазываясь в его крови, а после — поднялась, затягивая ещё тёплое тело Шерхана себе на плечи. Тяжёлое, вязкое от крови, воняющее страхом — теперь она снова была под ним, но испытывала не боль и унижение, а ликовала. Шерхан закончил быстро, оставив её обессиленной лежать там же, в пещере, с покусанной холкой. И, возможно, она смогла бы забыть этот эпизод, если бы через два месяца досадно не промахнулась на охоте из-за непонятной боли в животе. Лишь тогда она поняла, что вопреки всем законам джунглей она была беременна. От тигра. Месяц спустя она впервые в жизни родила в самом укромном из укромных мест необъятных джунглей. Боль, страх, одиночество — она всё это испытала, корчась в скалах Долины смерти. Их первенец, нет, её первенец — родился мёртвым и достался диким пчёлам. Багира рычала и хохотала, не контролируя себя. По всему плато была размазана кровь, кишки Шерхана свисали из его нутра, обвиваясь вокруг её задней лапы, а она всё продолжала кружиться, пока силы не покинули её, и Маугли не стащил ненавистную шкуру с её тела. Ей пришлось долго отмываться от его крови — она не могла появиться перед своими уже подросшими котятами, неся на себе это грязное клеймо. И уже совсем скоро Багире пришлось самой объяснять Маугли, почему может кружиться голова и сильно биться сердце. Провожая Маугли из джунглей к людям, Багира отчётливо понимала одно: теперь в них нет страшнее существа, чем она — пантера Багира, которая почувствовала — распробовала — вкус крови иного хищника. Ей ныне не будет соперника ни среди самцов-леопардов, ни среди львов, ни среди Свободной стаи. Разве что Каа мог угадать причину её властной поступи, но Каа, как и всегда, не сказал ничего.