В общем-то...

В общем-то, тебе все равно. Ты – социопат. Ты предпочтешь сутками сидеть дома. Тебе так спокойнее. Тебе так уютнее. Тебя никто не трогает. В общем-то, не удивительно. В свои 16 тебя вообще мало что удивляет. Тебе в какой-то момент стало на все поебать. Тебе все равно, что о тебе думают. Ты привык быть в тени, ты привык быть тенью. Ты зачем-то носишь шипованный ошейник и широкие джинсы, огромные футболки не по размеру. Ты слушаешь гранж. Тебе, в общем-то, нравится быть таким. Странным. Знаешь, твоя мать ничего о тебе не знает. Ей, в общем-то, тоже плевать. Лишь бы ты ночевал дома. Хотя, это ты делаешь крайне редко. Ее голова просовывается в дверной проем. Она смотрит на тебя. Жалостливо так. Ты смотришь на нее. Тебе противно. Хочется проблеваться. У тебя синяки под глазами, знаешь? У тебя синяки на запястьях, ты в курсе? Мама думает, что ты подрался. В общем-то, все как всегда. - Честер, ты будешь завтракать? – говорит она. «Нет, мам, я не хочу есть. Нет, мам, я ничего не хочу. Знаешь, мам, я хочу ударить тебя чем-нибудь тяжелым. Но ты не волнуйся - со мной все нормально. Со мной всегда все нормально.» В общем-то, после того, как тебя оттрахал взрослый мужик, ты ничего не хочешь. Ты просто хочешь выблевать все и остаться один на один с собой. Но ты улыбаешься и говоришь: - Да, мам. Школа – ужаснейшее место на свете. И ты идешь туда, как на эшафот. Ты ждешь расстрела. Ты затягиваешься сигаретой. Когда ты в первый раз закурил? Уже и не помнишь. Помнишь только, как давился едким дымом в школьном туалете, трясясь и нервно, по-воровски, озираясь по сторонам, словно сумасшедший. В твоих тонких дрожащих руках тлела сворованная у отца сигарета. В общем-то, это было давно. Хотя, какая разница. - Честер, курить вредно! - Пошел ты. Старая исписанная тобой же парта. Сколько ты себя помнишь, всю жизнь за ней сидел. В ушах вечные наушники. В них кто-то надрывается для тебя, поет о том, какое дерьмо этот мир. Этот кто-то орет за вас обоих. Ты знаешь это. Понимаешь. Ты вырисовываешь черным маркером на парте ругательства. В общем-то, учителю уже все равно, чем ты занимаешься. Ты обводишь маркером старые нарисованные тобой же рисунки. Учитель оглядывается. - Честер, отвлекись! - Пошел ты. Учитель больше не смеет говорить тебе ни слова. Ты успокаиваешься. Ты рисуешь на парте все новые узоры. Эту парту можно хоть на стену вешать. Ты приподнимаешься, смотришь на нее с высоты собственного роста. Ухмыляешься. Тебе нравится. Звонок. И ты вылетаешь из душного кабинета. Кто-то что-то кричит тебе в спину. Кто-то просит остановиться. В общем-то, тебе поебать. Ты просто идешь, смешиваясь с толпой. - Честер, нагнись. Ты послушно нагибаешься, подставляясь под сильные, до тошноты противные мужские руки. Тебе страшно. Ты зажмуриваешь глаза, судорожно выдыхая воздух. Кто-то скажет, что это аморально. А ты скажешь, что вся твоя жизнь аморальна. Кто-то будет возражать, а ты молча сломаешь челюсть. В общем-то, в этом весь ты. Майк Шинода – отличник, художник, музыкант. Майк Шинода – гордость школы. Майк Шинода – маменькин сынок. Майк Шинода – полная твоя противоположность. Он другой. Он – не ты. У него все хорошо. Он не подставляет свою шикарную шинодовскую задницу другим мужикам. Он, в общем-то, даже не знает, какого это. Он, в общем-то, не такой испорченный, как ты. В тихом омуте черти водятся, в общем-то. Ты ведь не знаешь, это он дрочит на тебя, втихаря от собственной матери. Ты ведь не в курсе, это он, Майк Шинода, гордость школы, выскуливает твое имя, закрывшись в ванной. В общем-то, ты вообще даже не знаешь, кто такой Майк Шинода. Вроде бы, одноклассник. Вроде бы, учитесь вместе 10 лет. В общем-то, тебе поебать, забыл? Для поздней осени на тебе слишком тонкая куртка. Она же не согреет тебя. В общем-то, тебе все равно, что на тебе надето. Ты просто ежишься от холода и идешь куда подальше от всех. Ты знаешь этот город, как свои пять пальцев. Ты знаешь, что вон там, за поворотом стоят угрюмые, такие же, как и ты, подростки. За ними – бродяга, который уже не первый год попрошайничает у этой забегаловки. Орущие дети, на детской площадке. И в обязательном порядке где-нибудь будет какой-нибудь хор баптистской церкви или что-то типа того, если ты решишь обойти всех стороной, оказываясь у черта на куличиках. Ты брезгливо осматриваешь каждого. Вечная сигарета во рту. Ты проходишь мимо раздражающего хора, ты долго смотришь на них, кидая в одного из верующих монетку. Ты не спеша заворачиваешь за угол, ускоряя шаг только тогда, когда тебе прямо в лицо дует холодный ветер. Ты морщишься от прохлады, в уголках твоих глаз появляются смешные морщинки. Майку бы это показалось милым. Майк, Майк, Майк… Да кто он такой? Ты любишь этот обшарпанный, старый мост, под которым ты не раз ночевал. Вроде дома, понимаешь? Ты не боишься простыть, или что-то типа того. Ты думаешь, что лучше ты помрешь от менингита, чем от убогости и никчемности этой жизни. - Честер, не бойся меня. Да, знаете, он уже ничего не боится. Ему же все равно, забыли? Пока ты не забыл, Честер, ты – не педик. Тебе не нравится подставлять свою задницу. Просто так сложилась судьба. Просто тебе не повезло. Должно же быть кому-то хуже, чем всем остальным. Тебя кто-то ждал у твоего моста. Кто-то схватил тебя за волосы, ударяя головой о близь лежащий камень. Кто-то посмеялся над тобой. Жизнь посмеялась над тобой. Эй, жизнь, это не смешно, прекрати. Шутка затянулась. Кто-то принялся опустошать твои карманы. Блять, подавитесь. Кто-то вытащил те несчастные несколько баксов. Кто-то сдавленно усмехнулся. Кто-то ударил тебя поддых. - Урод. Приятно познакомиться, его зовут Честер Беннингтон. Но вы можете его называть неудачником. Как вам будет удобно. Ты смотришь ему в спину. Утираешь кровь, которая теплой струйкой стекает по подбородку. Знаешь, у тебя испачкалась футболка. И, похоже, что у тебя вся жизнь испачкалась. В твоей же крови, между прочем. Только не забудь, тебе же, в общем-то, поебать. Ты забей на все. Так легче. Ты с горем пополам усаживаешься на этот же камень, с которым ты только что поздоровался лицом. Кровь все еще капает на ворот несчастной футболки. Ты уже не обращаешь на это внимание. Ты пришел сюда, чтобы отдохнуть? Так отдыхай. Смотри, тут никого нет. Ты тут один, понимаешь? - Может, расскажешь о себе, Честер? - Давайте сразу к делу. Ты решил забить на все? Так держать, парень. Правильно, оставайся сегодня ночью тут. Не бойся, тебя не будут искать. Тебя даже не будет искать местная полиция, которая знает о тебе практически все. От корки до корки. Разве что, полиция не знает, как ты зарабатываешь себе на жизнь. Это твой секрет, никому не говори. Помнишь Майка Шиноду? Ты сидишь за партой после очередной бессонной ночи. Ты готов уснуть прямо сейчас, а он – нет. Он смотрит на тебя. Он думает, какой ты красивый. Даже в таком виде. Это даже как-то мило. Это даже как-то странно. Тебе плохо. Ты бежишь в туалет, ты хочешь проблеваться. Ты стоишь над унитазом, тебя тошнит. А рядом стоит заботливый, мать его, Майк, который аккуратно держит твою сумку. Отличник, гордость школы. Ты сплевываешь. Во рту неприятный, солоноватый привкус. В горле жжет. Поморщившись, ты в несколько шагов долетаешь до раковины. Плещешь в лицо холодную воду, которая как следует отрезвляет тебя. - Честер, у тебя кровь… Какая новость. А он и не знал, что его избили и забрали последние бабки. Спасибо, Майк, что бы Честер без тебя делал. Шинода достает аккуратно сложенную футболку из своего рюкзака. Она его, шинодовская. Гордость школы протягивает свою футболку какому-то забитому и никому не нужному панкующему подростку. Майк Шинода. Художник. Гордость школы. «Он что, каждый раз вот так таскает футболки и жертвует их всем подряд?» - думаешь ты и трясущимися рукам забираешь ее. - Спасибо, - говоришь ты. - Всегда рад помочь, - говорит он и улыбается, а ты уже хочешь выбить ему все зубы завязать эти пухлые губы в тугой узел. Одним резким движением ты снимаешь с себя твою, испачканную, футболку, заменяя ее шинодовской, видимо, отданной насовсем. Она не намного больше твоей. На ней нарисован дракон. Она не такая дешевая, как твоя. Она не запачкана кровью. Она - не твоя. - Чего сидишь, как вкопанный? Раздевайся, давай, живее. И ты скидываешь с себя ту самую подаренную Майком футболку. Ты вспоминаешь, как он глазел на тебя. Как он отводил взгляд, когда ты повернулся к нему, чтобы сказать «спасибо». И ты смотришь на этого мужика, что сидит аккурат напротив тебя. К горлу опять подступает комок тошноты. Что поделать. Жизнь наказала. Когда ты заболел, Шинода приносит тебе фрукты домой. Он лично поит тебя горячим чаем, измеряет температуру. Ты даже не можешь представить, когда ты простудился. Толи когда в середине октября ходил по улицам в тонкой куртке, толи когда какой-то любитель экстремальных ситуаций отымел тебя прямо за углом твоего же дома. Тогда было особенно холодно и противно, ты же помнишь? Майк проводит пальцем по окруженной синяком ране. Ты помнишь тот камень? Правильно, не забывай. Кстати говоря, тебе все еще больно. Именно поэтому ты зажмурился, когда Шинода дотронулся до раны. Шинода кладет свою широкую ладонь тебе на лоб. Заботливый. Тебя тошнит от него. Ты же не педик, помнишь? От него пахнет мятой, лимоном и красками. Это смешение запахов кажется тебе невероятным. Ты уверен. Ты – не педик. Он смотрит тебе в глаза. Он говорит, что-то о том, что у тебя высокая температура. Майк хочет вызвать врача. Знаешь, ты уже ни в чем не уверен. Ты хватаешь его за грудки и тянешь на себя. Ты пробуешь его губы на вкус. Лимон и мята. Ты толкаешься своим языком в его рот. Пока ты не забыл. Ты толкаешься языком в рот Майка Шиноды. Ты же понимаешь, он – парень. А он выстанывает твое имя в перерывах между поцелуями. Майк Шинода. Художник. Отличник. Музыкант. Гордость школы. В какой-то момент тебе становится страшно. Ты со всей силы хватаешь его за волосы и отталкиваешь от себя так, что тот падает на пол. Майк Шинода потирает голову. Майк Шинода таращится на тебя. Майк Шинода не понимает. Майк Шинода. Майк... А ты вскакиваешь с постели, хватаешь сигарету, прикуривая прямо в комнате, даже не открывая окно. Ты смотришь то на плакаты, то на Шиноду. Ты смотришь на полуголого себя. На Шиноду. Ты закатываешь глаза, тяжело вздыхаешь. Как-то все слишком дерьмово. Ты только что сосался с Майком Шинодой. Ты только что сосался с парнем. Это не то. Когда здоровенный мужик втрахивает тебя в скрипучую кровать – это совершенно другое. Ты понимаешь, что с этим нужно завязывать. Что в этом нет ничего хорошего. В общем-то, ты это и собираешься сделать. Ты собираешься покончить со всем этим дерьмом. - Не сиди. Займись делом. - Да пошел ты! В общем-то…