Поучительная притча про мудрого старца и случайно мимо проезжавшего рыцаря

Был один человек весьма сведущ в волшбе и дружен с тайными силами. В ранней юности он покинул дом в поисках чудес, да так и плутал всю жизнь по свету. Набивал карманы синими молниями, арканил ветры и на их спинах носился среди звёзд, наговаривал добрые сны облакам и много чего ещё умел, но больше всего любил этот человек плясать среди огненных вихрей, что вырываются из земли и фонтанами устремляются ввысь, чтобы разлиться там какой-нибудь туманностью или звездным скоплением. За этим занятием и провел человек большую часть своей жизни и, хотя сам оборачиваться огненным вихрем так и не научился, узнал много всяких запредельных тайн и полезных фокусов. Но однажды настал день, когда человек не смог больше плясать среди огненных вихрей. Тело его стало слишком старым, а дух - слишком тяжёлым, и ветхому телу уже было его не поднять. Стал человек-старик думать, как бы ему решить эту проблему. Лекарства от старости среди всех ведомых ему тайн не было, но как облегчить дух он, пожалуй, знал. На сердце у него ничего не висело. За свою долгую жизнь он никому не делал зла, но не потому, что был таким уж хорошим и великодушным, просто тропы к его тайнам редко проходили вблизи от людского жилья. Он не познал ни любви, ни утраты, ни зависти, ни благодарности, зато от всех тайн Вселенной бывала поутру так тяжела его голова, что приходилось разводить белым ключом первый зимний рассвет, что носил он во фляге, закрытой пробкой из первого крика младенца и последнего вздоха умирающего, и выпивать целых три чашки. Человек-старик понял, что стоит найти ученика да передать ему свои знания. Конечно, нечестно было бы, что какому-нибудь юнцу всё достанется просто так, но ради пляски с огненными вихрями - пусть. Была и ещё одна трудность - в погоне за вихрями человек зашёл в такую глушь, что даже солнце порой забывало её осветить, а сыскать здесь человека и вовсе было невозможно. Но делать нечего, и человек-старик отправился в путь, подхватив рукав одной ленивой туманности и обернув её своим посохом. Негоже ему, ведающему самую неведомую волшбу, ходить по лесу с обычной веткой. (Да и когда он поначалу нагнулся поднять ветку с земли, у него прихватило спину) Не прошел он и половины от половины дня, как услышал шорох шагов. Небывалая удача! Человек-старик принял величественную позу и стал ждать, когда покажется путник. Из-за деревьев выехал рыцарь в позолоченной броне. Выглядел он, несмотря на позолоту, не слишком нарядно, без украшений и узоров, и герб на щите был выполнен очень просто. Лицом он тоже оказался не красавец и, в целом, окружен был аурой скуки, строгости и спокойствия. Даже волшебный зверь под его седлом и ухом не повел, когда одним движением рыцарь повелел ему остановиться. -Приветствую тебя, мудрый старец, - глубоким, но невыразительным голосом сказал рыцарь. -Приветствую, доблестный рыцарь, - ответил волшебник, а внутри заскрежетал зубами - быть старцем ему совсем не нравилось. Но раз надо для дела, значит, так и быть тому. -Ты приготовил для меня испытание? - спросил рыцарь. -Еще чего не хватало! - сразу же возмутился волшебник, а потом подумал, что испытание бы не помешало, всё же первого встречного негоже брать в ученики. С другой стороны, забрался же он как-то сюда, так что пусть путь этот и будет его испытанием. - Я хотел сказать, что в испытаниях нет нужды. Я вижу, что ты человек достойный, а потому избрал тебя, чтобы передать свою мудрость, научить тебя самой диковинной волшбе и самым неописуемым чудесам, что только доступны человеку. Силы природы станут тебе подвластны и известны, словно собственная ладонь. Рыцарь, однако, не выглядел и чуточку впечатленным. -Благодарю за предложение, но откажусь. На что мне твоя мудрость, старец? Для жизни, что я избрал, мне достаточно скакуна, снаряжения и собственного ума. "Вот же нудный сухарь!" - про себя обозвал его волшебник, но вновь пришлось ему смирить свой гнев и отвечать, как и подобало мудрым старцам: -Разве ты, как всякий рыцарь, не стремишься стать королем? С тем знаниями, что я тебе дарую, ты сможешь властвовать над той землей, которой теперь служишь! Принесешь ей благоденствие и процветание! Во всех уголках мира будут тебя восхвалять, прекрасные девы будут одаривать тебя своими ласками, а барды - прославлять в песнях! Рыцарь только покачал головой: -Я покинул двор, устав от склок и суеты, и больше пользы принес этой земле, вытягивая застрявшие на бездорожье телеги да ребятишкам помогая перелезть через забор. Нет нужды мне в твоей науке, да и тебе лучше бы подошёл иной ученик. Будь здоров. И с этими словами рыцарь отправился дальше, словно ничего и не было. Словно и не предлагали ему тут задаром расчудесные чудеса, словно не уговаривали, как базарный торгаш скупого прохожего! Волшебник аж задымился от злости. Бросил на землю свой посох из туманности, которая тут же туманом обернулась и растаяла росой, и как давай браниться: -Гнилые телеги ему значит милее всех тайн Вселенной! Наука моя не ко двору пришлась! Да ты, жестяная твоя башка, и сотой доли не понял бы! Тысячной бы не понял! И представить за всю свою жизнь не сможешь, от чего отказался! Вспомнишь, когда станешь старым и дряхлым, и скрутит тебя артрит, что только чудо могло бы помочь, да ты, болван, проехал мимо! - волшебник, конечно, забыл уже, что и сам не знал лекарства от артрита и вообще ни от каких хворей, кроме простуды, но ругани его было не остановить. Он аж подпрыгивать на месте начал. -Ничего не ждет тебя там хорошего впереди, кроме кислых яблок да конопатых крестьянок! - подумав, что судьба эта не слишком плохая, а для неотесанного болвана могла показаться и вовсе хорошей, волшебник вспомнил самое страшное ругательство, что ему доводилось слышать, и прокричал вслед рыцарю, чья блестящая позолотой спина почти не видна уже была за деревьями: - И дьявола! Сам дьявол ждет тебя на этом пути, и горе тебе, о несчастный, потому что тебе с ним не совладать! Но рыцарь невозмутимо ехал себе и ехал, хотя долго еще доносились до него сердитые вопли. Волшебник же так разошелся, что всё продолжал браниться и браниться, с болвана-рыцаря перешёл на торговок, что подсовывали ему гнилые яблоки, на детей, что корчили вслед обидные рожи, на шумных гуляк и бестолковых зевак, в общем, на весь человеческий род, а потом перешёл на шумных поутру птиц да докучливых насекомых, и даже корням деревьев, о которые он спотыкался, досталось от него! О, как он был зол! От злости раздулся, и с каждым новым бранным словом надувался всё больше и больше, уже зашатались и повалились ближайшие к нему деревья, а он всё раздувался и раздувался... Наконец, выбранив всё на свете, волшебник решил наконец перевести дух. Но, хоть воздуха в нем было много, рот остался обычного размера, и выдохнуть, вместо ураганного ветра, получилось только тоненькое "фтюююю", с каким вылетает воздух из воздушного шара, пробитого иглой, и от этого "фтюююю" волшебник закрутился на месте, как закрутился бы и воздушный шар. Он крутился всё быстрее и быстрее, так, что нельзя уже было различить головы, рук или ног. Человек, в чудесах несведущий, мог бы тут испугаться; волшебник же, наоборот, расхохотался, что есть мочи, потому что сразу понял, что узнал самую главную тайну, а значит, все остальные тайны на свете можно оставить каким угодно остолопам, пусть подавятся! Обернувшись огненным вихрем, волшебник унёсся из леса прочь, и долго ещё бродил по разным мирам, сея хаос, разрушения и хохот. ~~~ Хоть старый волшебник и крикнул про дьявола просто так, со злости, дьявол действительно был. Дни свои он проводил в трудах - обернувшись колдовским змием, ползал себе туда-сюда, сливаясь цветом с ядовитыми мхами да алой кленовой листвой, охотился на зазевавшихся мышей и ящериц, а к полудню выползал на камень, погреться на солнышке. Конечно, скучновато, не то что быть врагом рода человеческого и строить всякие козни, но зато никто не донимает с утра до ночи дурацкими просьбами, а потом не вешает всех собак за свои же собственные поступки! В общем, были в змеиной жизни положительные стороны. "Зато спокойно", - довольно думал дьявол, когда приходило время дремать на любимом камне, щедро согретым солнцем. "Зато скучно", - уныло думал он, когда закат догорал, камень остывал, и приходила ночь; для него, создания ночного, ещё более предсказуемая, чем день. Каждый вечер он обещал себе подумать, чем бы еще заняться, чтобы повеселить себя, но к утру возвращался в благое расположение духа, и всё оставалось по-прежнему. Поэтому, когда дьявол услышал, что кто-то едет по лесу, сразу же пополз посмотреть, хотя уже скоро наступала пора дремать на нагретом камне. Увидев, что это всадник, дьявол затаился в листве и приготовился напасть. Что поделать, змием он обернулся колдовским, а значит - злокозненным, а значит - не мог удержаться и не укусить, хотя и пользы ему от этого не было. Однако, приблизившись к дьяволу, диковинный скакун не попытался от страха встать на дыбы и сбросить седока, а высоко-высоко подпрыгнул - и мягко приземлился позади, только листья зашуршали. А рыцарь даже не изменился в лице, похлопал скакуна по холке и поехал дальше. "Ты смотри, какой выискался хладнокровный," - не то раздраженно, не то уважительно подумал дьявол и пополз следом, позабыв и про теплый камень, и про желание держаться от людей подальше. Рыцарь, за весь день больше никого и не встретив, к вечеру остановился и стал устраиваться на ночлег. Разжег костер, старательно огородив кострище от окружающей травы, расседлал своего скакуна, который тут же убежал охотиться, да сел протирать сухой тряпицей снятые доспехи, пока в котелке закипал чай. Дьявол совсем уже было заскучал и начал дремать, поэтому, когда рыцарь подошел к висевшим на ветке седлу и седельным сумкам и, соответственно, к висевшему на ветке дьяволу, не сообразил ничего лучше, чем снова на него напасть, ведь был он, как уже известно, змием не простым, а колдовским, и потому злокозненным. Но рыцарь был тоже не просто рыцарем, а рыцарем, закаленным в боях и странствиях, поэтому на опасность среагировал вовремя и руку успел отдернуть. Рыцарь и дьявол молча уставились друг на друга. Дьявол молчал, потому что даже колдовские змии не умели разговаривать, а рыцарь вообще был человеком неразговорчивым. Наконец, обычно бесстрастное выражение его лица переменилось и стало, надо сказать, весьма укоризненным. -Уважаемый, - укоряюще сказал рыцарь, - ну что же вы? "И правда, что это я," - подумал дьявол. -Спускайтесь оттуда, я вас угощу, - продолжил рыцарь, доставая из седельной сумки кусок сыра и свежий хлеб. -Позвольте-позвольте, - возразил дьявол, обернувшись человеком и ловко спрыгнув с дерева, - это я вас угощу! И достал из-за пазухи бутылку отличного вина. Колдун он, в конце концов, или кто? Дальше в путешествие рыцарь и дьявол отправились вместе, и всё у них было хорошо.