луч солнца золотого

Луч солнца золотого…       Яркий, золотистый, теплый. Как его улыбка. В голове не складывается, как снайпер, так успешно справляющийся со своей жестокой работой, в жизни ведет себя так, словно не имеет к ней отношения. Глядя на него, невозможно усомниться в искренности его улыбки. Тьмы скрыла пелена.       Война повела себя совсем не так, как этого ожидали все мы. Уже нельзя отрицать. И между нами снова Вдруг выросла стена…       Я знаю, его это волнует. Это читается в нем, отразилось на каждом его взгляде, слове, улыбке. Его это беспокоит больше, чем что-либо еще — недаром он «гордость нации», пример преданного своему делу солдата. В отличие от меня, он не может скрыть, что всерьез взволнован происходящим; он открытый — честный, и не имеет запасных отходных путей, лазеек, что позволили бы ему беспокоиться чуть меньше — он даже не задумывается о подобном, я уверен. Я — не как он; слишком часто говорю одно, а думаю иное, держа других в неведении насчет того, серьезно ли я настроен, искренни ли мои намерения — сказать честно, иногда размышлял, что этого до конца не знаю и я сам. Оглядываясь на это, я вижу, что ему попросту не место возле подобного мне человека. Ночь пройдет — наступит утро ясное.       Но мне, хах, действительно хочется верить, что я смогу убедить его. Он не должен предавать Родину, вовсе нет — мне бы только дать понять ему, что шанс есть. Если он не отвернется. Знаю — счастье нас с тобой ждет.       Шанс есть, пусть он и покажется недостойным, даже бесчестным. Я уже не могу утешать словами о том, что мы выиграем войну. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная — Солнце взойдет.       Шанс на спокойную жизнь, на тихое счастье — если иметь смелость представить, что со мной он счастлив сможет быть. Если он сможет обратить внимание на мое предложение, оторвать взгляд от той еврейки, о которой мы с ним уже говорили, услышать меня. Я должен убедить его, что он может так рискнуть — мы вместе можем,       и тогда Солнце взойдет для нас с тобой, Фредерик Цоллер.