Меч во тьме

«Я — меч во тьме». Все время, проведенное с Игритт, Джон помнил клятву Дозорного. Он помнил день, когда дал обет Дозорного. Он помнил, как стал Дозорным. Древнее чардрево пугало и завораживало одновременно. Кора белела на солнце. Темно-алые листья были похожи на тысячи ладоней, замаранных кровью. Лицо, вырезанное на стволе, казалось грустным и задумчивым. Глаза — внимательными и изучающими. Они плакали кровью. Джон чувствовал, как боги смотрят на него, когда он преклонил колено, чтобы произнести клятву. «Я — дозорный на Стене». Но он забывал о клятве, когда целовал губы Игритт, прикасался к ее маленьким грудкам, прижимал ее худое тело к себе. Он забывал себя, когда его семя изливалось в нее. Джон понимал, что это неправильно. Но ничего не мог с собой поделать. Чувство вины возвращалось к нему потом, но уже слабее, чем прежде. «Это не может быть дурно. Боги сделали это таким приятным». Джон повернулся к Игритт, которая спала рядом. Ее нос, щеки, плечи были покрыты мелкими пылинками веснушек. Длинные волосы блестели медью на солнце, которое проникало через щель в шатре. Его лучи играли на умиротворенном лице Игритт. Она открыла глаза. — На юге лорды всегда любуются своими спящими леди? — Не думаю, — Джон понятия не имел, что лорды делают со своими леди. — Я просто любовался тобой. — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. — Ты научила меня многому. — Я лишила тебя невинности, — поддразнила Игритт. Он мягко укусил ее за плечо. — Я дал обет. Я был братом Ночного Дозора. «Я — огонь, который разгонит холод. Я — свет, что приносит рассвет». — Кто был твоим первым? — спросил Джон, прогнав от себя мысли о Стене. — Один парень. Волосы у него были огненные, как у меня. Я думала, что он сильный и счастливый, а он оказался слабаком. Хотел украсть меня, но Длинное Копье сломал ему руку. — Я думал, что твой первый мужчина был из твоей деревни. Игритт ударила его в плечо. — Ты бы стал спать со своей сестрой? — У тебя же нет братьев. — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Если мужчина и женщина живут в одной деревне, то они родня друг другу. Настоящий мужчина крадет женщину в чужих краях. Как это сделал ты. Джон сел. — Игритт, я тебя не крал. — Конечно, украл. Еще как украл! Слетел с горы, как настоящая ворона, убил Орелла и приставил мне нож к горлу. Я думала, ты меня на месте прирежешь или возьмешь меня. А может и то, и то, — она издала тихий смешок. — Ничего ты не знаешь. — Нам нужно на охоту. Уже утро наступило, — сказал Джон. «Ночь собирается и начинается мой дозор». — Тормунд справится без нашей помощи сегодня. И я не закончила с тобой, — она сбросила шкуру и уселась на него верхом. Игритт заключила Джона в свои объятия. Прижалась к нему так сильно, словно хотела слиться с ним воедино. Он любовался синевой ее глаз. Точно холод Севера, ее глаза. От обнаженного тела веяло жаром. Джон коснулся ее кожи, медленно проводя пальцами по телу. Скользнул языком по ее шее, целуя и покусывая нежную кожу. Игритт откинула голову, отдавая свое тело в полное распоряжение Джона. С ее губ сорвался тихий стон, когда он мягко укусил ее сосок. Прикосновение его губ к плечу вызвало новый стон. Прошептав что-то неразборчивое, Игритт поцеловала его. Сначала очень нежно, легкими поцелуями касаясь его податливых губ, а потом с каждой секундой все более требовательно. Они долго целовались, как будто пытаясь сказать или доказать что-то друг другу без слов. Он отстранился и залюбовался ее телом. Солнце отражалось в ее волосах, на ее груди, на сосках золотистыми бликами. Даже ее холодные глаза, казалось, полыхали золотым огнем. Он почувствовал, как его член начал твердеть. «Поцелованная огнем». — Я люблю твои худые ноги-палочки. Я люблю то, что между ними, — тихо сказал Джон. Его ладонь скользнула по ягодицам, введя два пальца внутрь жаркого лона Игритт. Выгнув спину, одичалая гортанно застонала. Закусив губу, она начала двигаться в такт его пальцам. В шатре раздавались тихие стоны Игритт и сбитое дыхание Джона. Эта игра не терпит суеты. Все нужно делать плавно и медленно. В полумраке шатра царила власть страсти, любви и похоти. Его руки теперь на скулах одичалой. Он очертил их линию, плавно переходя к ее губам. Игритт обхватила указательный палец Джона, мягко чертя языком круги на подушечке. Ее губы влажным тугим кольцом обхватили палец, скользя от самой костяшки и выпуская его обратно. Убрав руку, он поцеловал ее страстно и требовательно. Широкие ладони гладили нежную кожу спины, бедер, легко обхватили грудь, чуть сжав ее и вырвав очередной стон. Джон получал такое же удовольствие от ласк, как и Игритт. Независимая и боевая одичалая таяла как лед, растекаясь сладким медом в его сильных руках. Он снова мягко припал к ее губам, заглушив очередной стон. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу». Он знал. Приподняв ее за бедра, Джон медленно вошел в нее. Протяжно застонав, Игритт схватила его за волосы. Тяжело дыша, она начала медленно двигаться, выгнув спину. Джон наблюдал за ней, закусив губу. Игритт закрыла глаза, ее грудь колыхалась от движений. Она полностью отдалась ощущениям. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в плечи Джона. Они ускорялись, замедлялись и снова ускорялись. Джон сильнее сжал влажные бедра Игритт и начал быстрее и жестче насаживать ее на себя, пока девушка не достигла своего пика. Одичалая разрывалась на мелкие кусочки от удовольствия. Прижавшись к Джону, она выдохнула последний стон ему в ухо. Поморщившись и прошипев что-то неразборчивое, Джон тоже достиг своего пика, излившись в Игритт. — Теперь я твоя жена, — прошептала ему на ухо Игритт, поглаживая его волосы. Он ничего ей не ответил. Джон молча обнял Игритт и поцеловал во влажное плечо. «Ночь — жена моя и сестра».