Лживое лицо скроет все, что задумало коварное сердце.
***
Вечером он заглянул в излюбленный бар. Как и всегда, у входа его поприветствовала администратор, смущённо улыбаясь. Как и все прошлые разы, он грубо кидает ей, что та ночь не повторится. И снова она отводит взгляд, чувствуя дуновение ветра, а после ощущение пустоты в пространстве рядом с ней. Казалось бы, ничего интересного: довольно стильный интерьер, который дополняют черные кожаные диваны и высокие стулья у барной стойки, спокойная музыка, разбавляющая жуткую атмосферу, ну и конечно алкоголь. Собственно, он приходил сюда именно за тем, чтобы выпить. Хотя у этого бара была некая своя изюминка, пусть и довольно специфическая. Этой самой «изюминкой» были девушки, готовые продать себя первому встречному. Если клиент заскучал, к нему тут же подлетали дамочки за тридцать, с ярко подведенными бровями и розовыми или чаще синими тенями. Конечно, это пользовалось большими спросом, если клиент любитель постарше. Но в этот раз он отгонял от себя мысли перепихнуться с кем-то из них. Расположившись на кожаном диване, недалеко от бара, он пропустил три стакана виски, закусывая все это дело чем-то кислым, после чего оглянулся на всхлипы, которые раздавались совсем рядом. Недалеко сидела блондинка лет семнадцати, больше ей не дашь, взахлёб плакала, запивая горе вином. Не известно, как ей удалось уломать бармена налить ей алкоголь, если ей семнадцать. Возможно он ошибся и она гораздо старше, или же просто всунула ему пару купюр. Любопытство взяло свое. Он залпом осушил оставшееся на дне виски и подошёл к девушке со спины. — Почему такая красивая девушка одна? Да ещё и плачет? — незнакомка вздрогнула, после с опаской повернула голову в сторону говорящего. Даже при такой тусклом освещении мужчине удалось распознать ее. — Элиза?***
После смерти сестры, которая была его любовницей и, по сути, препятствием к наследству, Данте не испытывал никаких эмоций. Ну разве что радость, и то не напоказ. Конечно, ему было жаль терять такой экземпляр примерной девушки: вечно послушная, не имеющая своего мнения, а если она его и имела, то просто не произносила. С ней было удобно. Элиза всегда подчинялась тому, что он скажет. Скажет приехать через пять минут — она будет рядом уже через три с половиной. Уговорит на секс в каком-нибудь любом месте — и опять же, никаких возражений. Хотя их первую совместную ночь он не забудет никогда. Элиза была слишком пьяной и призналась ему в чувствах, ну а он, как истинная сволота, воспользовался состоянием девушки и затащил ту в постель.***
— Данте, ты давно мне нравишься, но я понимаю, что это не правильно. Мы же брат и сестра, — пьяная Элиза еле переставляла ноги, поэтому парню пришлось дотащить ее в номер на своих двоих. «А что, это хороший шанс», — промелькнула мысль у него в голове. — Элиза, в этом нет ничего постыдного, чтобы хотеть чего-то. Я могу исполнить твое желание. — Данте… Я… Я даже не знаю… — икая от количества выпитого алкоголя и волнения, дрожащим голосом произносила блондинка. Его близость волновала, но в то же время и пугала. Она впервые ощущала такие чувства, желание, перемешанное с неким страхом. Он брат, и не важно, что не родной, но брат. Это неправильно, не красиво, не по этикетам, но… — Тише, тише, моя девочка, — Данте уже ближе. Настолько ближе, что стоит ему повернуть голову на жалкий сантиметр и их губы соприкоснутся. И он делает это. Целует сестринские губы, как ни в чем не бывало, будто так быть и должно, будто делает что-то обыденное. Элиза неловко отвечает, пока в парне разгорается страсть. Его язык раздвигает ее губы, желая ощутить ее ближе. У него в голове не было ни одной мысли, что это неправильно или даже постыдно. Любимое правило жизни — красивая девушка есть девушка, и уже не важно, сестра это или просто подруга. Руки скользят под лёгкую ткань платья, обжигая ноги, бедра, вызывая миллионы мурашек в теле невинной девушки, что чувствует всё впервые. Алкоголь так же сильно влияет на неё: разум затуманен, мозги полностью отключены. Она больше не думает о последствиях. Движения уверенне, и вот уже его футболка летит на пол, а следом голубое платье. Элиза чувствует себя неловко, пытается прикрыть грудь руками, смущенная тем, что никто ещё не видел ее почти обнаженную. Но Данте целует ее вновь, выбрасывая в сторону бюстгалтер и быстро снимая трусики с девушки. Сжимает грудь большими ладонями, терзает ее губы. Уже не может терпеть, поэтому пряжка на ремне щёлкает, он расстёгивает ширинку, жестом показывая Элизе, что нужно делать. Но она наивна, она невинна и не понимает, чего от нее хотят. — Спускайся вниз, сестренка, — глаза парня сверкают больными искорками, но девушка покорно слушает, потому что чувства и алкоголь ее переполняют. — Но я же… не умею… — Научишься. Она целует его торс, спускается ниже и очень неумело обхватывает ствол, облизывая, надеясь, что делает приятно. Она не понимала, что делать, как, а Данте даже не хотел лишний раз объяснять и направлять ее в нужное русло. Она — просто тело. Через несколько неудачных попыток кивков головой, пока Элиза задевала чувствительный орган зубами, Данте наконец решил дать ей лечь. Она лежит на большой кровати, пока он нависает над ней, готовясь войти. — А… Защита? — Зачем? С ней не те ощущения, обойдёшься. Будет больно, но ты терпи, это не на долго. Он груб и думает только о своих чувствах, только о своих ощущениях. Нормальный человек бы понял, что можно лишать девственности безболезненно, но он настолько привык к жесткости, что не собирается отвыкать. Подготовка ни к чему. Главное — его ощущения. Он медленно входит, пока Элиза сжимает простынь до побеление костяшек. Он знает, что ей больно, но он радуется, потому что она молчит. Двигается в ней быстро, пока она выдавливает из себя стоны, пытаясь показать, что ей якобы приятно, просто чтобы потешить его эго. Несколько толчков, но казалось, будто это длится вечность. Он снова выходит, на этот раз окончательно, прося блондинку сесть в удобное положение, заставляя снова обхватить губами половой орган, пока изливался в рот. — Молодец, хорошая девочка, глотай, это полезно для здоровья. Она морщится, ей противно, но она не хочет, чтобы он это знал. Она делает вид, что все хорошо, потому что уверенна, что так в отношениях и бывает. Данте валится обратно на кровать, наплевав на душ, на гигиену, засыпая абсолютно удовлетворённый. А Элиза приводит себя в порядок перед тем, как лечь рядом и уснуть в объятиях кузена.***
Добрая и наивная девчушка, которая могла бы жить, если бы не подслушивала чужие разговоры. Хотя кто знает, может быть, Данте и убил бы ее позже, после того, как наследство перешло бы к нему. А все из-за чертовой тётушки Аннет. Если бы эта старая карга хотя бы включила его в долю, ее любимая племяшка была бы жива. Аннет была такой же доброй, но лишь на первый взгляд, как и Элиза. Она как Ящик Пандоры. С виду ничего опасного и даже вполне обычная, но если капнуть глубже, то на ее совести множество смертей невинных людей.***
— Данте, ты с ума сошел? — ошеломительный крик будто отскочил от белых стен кабинета тётушки и эхом прокатился по коридору, через открытую дверь. — Да, я сошел с ума. А все из-за чего? Да из-за того, что ты переписала все свое наследство этой дуре Элизе, — очередная книга полетела на пол, показывая его недовольство. — Я просто не понимаю, чем она лучше меня? Скажи, чем? — Убирайся, — тетушка и не собиралась что-либо отвечать ему. Она видела, что племянник был не в себе. Неизвестно, на что он способен в таком состоянии. А неизвестность всегда пугала. — Убирайся сейчас же. Но племянник и не собирался останавливаться. Он окинул комнату своим, казалось бы, скучающим взглядом с искрами в глазах, после чего нашел предмет своего поиска — картина, что стояла в углу. Дорогая на вид, да и тетушка ею дорожила так, что запрещала даже домработницам смахивать с нее пыль, чем занималась сама. — Не смей! — Аннет успела среагировать и кинулась к картине. Успела, но сильные руки Данте, намеревавшиеся откинуть картину в сторону, угодили прямиком в тетушку. Буквально мгновение и та отлетает к столу, ударяясь головой об угол, в то же мгновение оседая на пол. Данте не сразу соображает, что происходит и, только когда из-под головы некогда любимой тётушки начинает вытекать красная жидкость, его начинает бить дрожь. — Тетушка Аннет, — в кабинет тут же влетает Элиза. Неизвестно, слышала она их разговор или нет, но моментально реагирует на происходящее и вызывает скорую, после чего поворачивается к любовнику. — Ты чудовище, Данте.***
Да, он чудовище. Не то «чудовище» из «Красавица и чудовище», не благородный принц, ставший в одно мгновение злодеем. Нет, он родился таким. И таким его воспитали родители. Таким его сделали люди, некогда окружавшие его. Пока не предали его, пока он не убил их. Он — монстр. Значит, он и будет вести себя, как полагает чудовищу.