Вечность

Щёки обжигало пронзительным холодом, как будто острием ножа. Чувства. Боль, холод, эмоции. Это всё было его, но и вовсе не его. Ему казалось, что его душа отделилась от его тела. Он не понимал, что он и как он, боль становилась пустым средством понять, что ты ещё жив. Эмоции. Эмоции переполняли его, но были пусты и невластны. Как сама жизнь, теперь еле теплились в нём. Камни давили на грудь. Это ощущение. Эта боль. Его рука. Его грудь. Его тело. Он погребён под кучей обломков, и его мозг оторвал его душу, потому что она не понимает, зачем явилась на свет. Света тут нет. Только сквозь маленькую щель пробивается тоненький жёлтый лучик… Шевалье не замечает этого. Он в небытие. Он просто хочет уйти. Там вдалеке крики… Они зовут его, а потом не его… Луч света меркнет, шевалье погружается в Ночь… Он почти спит. Он забыл, что не умеет спать. Его веки тяжёлые, будто налиты свинцом, но не понятно толи его глаза закрыты, толи это такая тёмная ночь… Ни звука. Ни света. Все чувства пропали… Он погиб… Это чьи-то чёрные волосы… Её глаза, её губы, улыбка… Он плачет. Это Сая. Сая… Резко. Его глаза раскрыты, нос чует запах, мышцы на руках вздрагивают под обломками, его тело наливается силой, мысли звенят, как дёргающие цепи пленники, он почти кричит, но кричит про себя. Как во рту пересохло. Теперь есть чувство, что по щекам катились обжигающие слёзы, на губах солёный вкус… и вкус крови… и вкус других губ… Сая. Вот ради чего он жил, ради чего покинул эту страну, где не было чувств и эмоций… И он не жалеет… Это была Сая. Она кричала. Так она кричит в пылу битвы, так она воет, когда противник отступает. Так… она плакала… когда он умирал… Света не было, но Хадзи это не остановило. Сила, прежняя сила, ещё большая, чем прежняя, влилась в его мускулы, через его нервы прошла к его мозгу, его сердцу. Дух его воспрял. Камни. Одни камни и они так тяжелы, но шевалье не останавливает это. Он силён и камни поддаются этой силе. Камни тоже чувствуют мощь. Вот первый луч. Серебристый. От луны. Завал вздрагивает, вздрагивает и мелкие камушки с топотом катятся вниз. Как он их слышит. Никогда он не слышал отчётливее. Всё в нём живёт. Хадзи выбирается. Одежда на нём – изорванные тряпки. Его тело – сплошь кровавое месиво. Но он шевалье. И раны заживают быстро. Он видит луну и звёзды. Этот вечер чист и ясен. В воздухе пахнет свежестью. Призрачный ветерок. Теперь шевалье бежит. Бежит со всех ног. Бежит на Окинаву, надеясь застать Саю, не успевшей уснуть. Он бежит, что есть сил, он готов бежать вечно. И вот он здесь. Ночь. И сияние луны освещает фамильный склеп. Старые древние стены, но они моложе его. Сая. Она спит. Её лицо безмятежно. Её волосы на её лице. На её волосах свет луны. Шевалье идёт. Его шаги, они такие медленные, будто идёт призрак. Они мягко стучат по каменному полу. Тук-тук. Тук-тук… Его волной накрывает нежность. Тихий восторг перед существом. Перед Саей. Его королевой, его возлюбленной… Его рука на её шее, на её щеке… Дыхание ров –вровень с её. Его дыхание дрожит… Его губы на её губах. Тихое слияние неизбежной любви. О, он утопает в нежности и чувствах. О, Сая, и этот волшебный вечер. Разве он мог представить когда-либо, каково это… любить? Разве мог он?! Ладонь скользит по безупречно мягкой шее. Эта девочка спит. Спит беспробудным сном длиною в долгих тридцать лет… Но он будет ждать её. Вечно. Раз за разом, когда она будет просыпаться и засыпать снова, раз за разом, когда всему её придётся учить сызнова… Раз за разом… Пока не расколются небеса…