пост-боль

пустые улицы, запах табака. он невероятно устал и идёт по старым узким улицам, поправляя зацепившийся плащ и слушая стуки мелких капель холодного осеннего дождя о плитку тротуара. чуя заворачивает за угол невысокого здания с облупившейся штукатуркой, чтобы выйти на более широкую улицу, уже освещённую яркими фонарями, и заходит в первый попавшийся приличный бар, который в итоге оказался совсем не тем, который нужен был. заказывает вино 89-го года, совсем как в тот вечер, когда кое-кто ушёл, подорвав его машину, и больше не возвращался, и просто отпускает всё. ему не хочется ничего хранить в себе — ни воспоминаний, ни чувств. хочется просто забыться, высвобождая всё сразу, вырывая себе сердце, и оставляя в себе лишь пустоту. ни черную, ни белую. ничего. все для того, чтобы ничего не помнить и не чувствовать. он больше не хочет. он уже прилично пьян, когда смотрит в никуда, положив голову на сложенные на барной стойке руки. когда чувствует, как кто-то в абсолютной тишине разворачивает его к себе и смотрит прямо в глаза пару мучительно-долгих секунд.

кто-то с бинтованными руками.

чёртов дазай. чуя не помнит, скривился ли он, как обычно. не помнит своё выражение лица, не помнит выражения лица дазая — оно будто размыто в его памяти. не помнит, сказал ли что-нибудь кто-то из них. не помнит, как оказался дома у этого придурка. он помнит, как сидел на кровати у приоткрытого окна в одной лишь атласной рубашке, в которой был одет еще с утра, но уже бесстыдно расстёгнутой, и поджигал последнюю свою сигарету с роем мыслей в голове. чуя так сильно ненавидит его. как бы он ни хотел запрятать все своё прошлое поглубже и запереть всех скелетов в шкафу навсегда, прошлое всё равно поглощает его быстрее. чуя ненавидел дазая с того момента, как тот лишь появился в его жизни. со своим чёрным плащом, кучей бинтов и заклеенным глазом. ненавидел так сильно, что ненароком полюбил, не рассчитав, что его сердце — такое же стеклянное, как окна, что он бил в порывах злости и боли, оставляя кровь на костяшках пальцев. дазай причинил ему столько боли. как и за всё время пребывания чуи в мафии, так и когда бесследно пропал из его жизни. дазай весь — сплошная боль. и все, что он оставил после себя — боль.

его образ — это пост-боль