Спасение.

Ему никогда ничего не было нужно. Все шло своим чередом. Сильная нагрузка, что отвлекала от семейных проблем и помогала оправдать хоть какие-то надежды. Отсутствие отношений, которое давало лишь стремление к цели — учебе. Зубрила и президент. Тихий и следующий правилам. Больше ничего и не нужно. Ему никогда ничего не было нужно. Он был свободен и был хорош в своей независимости. Собака стала единственным другом, которому можно было сказать все. И о надоевшем, и о радостном. Но такая жизнь иногда очень раздражала, толкая лишь больше на глупые поступки, бросая протест. Казалось бы ничего не нужно, но хотелось. Хотелось идти по другому пути. Но он был таким. Взбалмошный и нетерпеливый. Горячий и вызывающий. Судьба просто смеялась, сводя их вместе, сталкивая раз за разом. Такие противоречивые и разные они считали нуждой столкнуться в своих интересах. Показать, что их жизнь — правильный выбор, и надо лишь уподобляться ему. В своей стычке они были неотразимы. До тех пор, пока конфликт не доходил до кулаков. Но и это заводило их ещё сильнее, жаждая доказать, но ни за что не показать своё желание прерваться на конфликт вновь. Не то, чтобы показать, им не хотелось даже этого понимать. Каждый находил спасение в друг друге, доказывая свою правоту. Каждый считал себя правым. И это давало им возможность легче дышать, не чувствовать на себе тот груз мыслей, постоянно крутившихся в голове. За каждой улыбкой и злорадной шуткой скрывалось нечто другое. Такими были Кастиэль и Натаниэль. Врагами, что дарили друг другу покой. Врагами, что боялись победить или рассеять эту войну. И сами это они не подозревали. Присоединившаяся в класс новенькая стала центром их новых стычек. Пусть это и выглядело иначе, но Натаниэль набрасывался на Каса едкими замечаниями, с трудом контролируя необычную ярость. Он не мог найти ей причину, потому что сам все отрицал. Он глупо и безнадежно ревновал внимание Каса к новенькой, что стала очень часто появляться у дворика и вести с ним диалоги. Кас же злился лишь от необоснованных действий блондина. Что он хотел ему доказать? Правду жизни? И задаваясь этим вопросом , он все больше путался и понимал, что догадаться он не сможет. Понимал, что причина должна быть, Натаниэль — ходячий план, расписанный поминутно и четко следующий пометочкам в собственной голове. Такое поведение только настораживало, да ещё и новенькая никак не могла отцепиться, сколько бы Кас ей не грубил. Все шло таким же чередом: злым, пожирающим и непонятным для обоих. До одного момента. Натаниэля начали подозревать в краже ответов экзамена и более того, так открыто обвинять и почти вешать всю вину на него. План рушился. Все, чем жил блондин, падало под откос. Были люди, которые ему верили, но школа пустила кучу слухов, и сейчас шёпот за спиной пожирал его сильнее всего на свете. Хотелось забить на все, потеряться, спрятаться. Но отвлекала только учеба, которая все еще занимала один из главных приоритетов в жизни парня. А приоритетом Каса была ругань. Особенно, когда ещё что-то злило. Это так сильно отпускало все нервы, злость с души, когда красноволосый продолжал держать угрюмое лицо, не желая подпускать кого-либо к себе ближе. Потому что никому он не будет нужен, когда узнаёт, насколько же он никчёмен на самом деле. И сейчас Кас спешил к самому лучшему врагу, к человеку с сильнейшей волей. Но встретился он с совершенно потерянными глазами. Кастиэль никогда бы не подумал, что смог увидеть, а тем более понять, что за эмоцию излучают эти глаза. Это было настоящее разочарование. Кастиэль и сам пошатнулся, не ожидавший подобного от самого в данный момент нужного человека. — Натаниэль, не загораживай проход! — прорычал Кастиэль, толкая парня в плечо, надеясь, что тот обязательно ответит что-то интеллектуальное в его стиле, но такое едкое, что явно провоцировало начать словарную перепалку. И Кастиэль специально на такое велся. Только никто ему не мешал. Натаниэль просто подался направлению удара и рефлекторно отошёл в сторону, удерживая равновесие. Ничего не ответил, лишь обернулся, давая шанс встретиться с карими глазами. Кастиэль проклинал весь мир, что он это увидел. В душе так пусто. И не хочется ничего. Он просто напросто выдохся, сгорел, и в своём пепле он ищет спасенье. И Кастиэль спасает его, вырывая из мыслей, обрушивая шквал проклятий. — Что ты творишь? — почти сквозь зубы прошипел Кастиэль, надеясь забыть эту картину, — не позволяй себе такое. Никогда. Не при мне. Ты понял? — Что ты мне сделаешь, Касси? Изобьешь? Кастиэль тоже мог бы уже рушиться. Он боялся, что его спасенье сломается. Ужас как боялся. — Только не сейчас! Только тогда, когда ты сможешь дать мне отпор! В какую жалкую куклу ты превратился… Не позволяй себе, — прошептал на ухо Кастиэль следующую фразу, — я тебя спасу. А ты спасёшь меня. И начал удаляться, оставив Натаниэля, который, стоя один в тишине коридора, расхохотался. Спасёт? Только не Кастиэль. Спасти? Только не Натаниэль. И гитарист помогал. Раздражал и вынуждал неожиданно взявшуюся новенькую брать все в свои руки, подсовывал ей подсказки и ждал. Ждал и знал, если потребуется, он сделает все от своего лица. Он так нуждался в своём спасении, но совершенно забыл о проблемах, погрузившись в совершенно другую мысль. Натаниэль. Ведь действительно сейчас ломалось все, что его держало. Он растерян. — Он вовсе не сломан… Он… просто не оправился. Да, ему нужно время, чтобы начать действовать и доказать невиновность, — в своём спасении Кастиэль был уверен. Он верил в своё спасение, тихо шепча вслух мысли. Только спасение никак не хотело оправиться. Ходило по школе призраком, реагируя на оскорбления усмешкой. В груди у Каса замерло. Его спасение сдалось. В этот момент что-то лопнуло и у Каса. Хотелось так сильно напиться, чтобы забыть все: кто он есть, сколько живет, светлые волосы и карие глаза. Ничто не могло остановиться его сумбурное желание, для него от этого зависела вся жизнь. Это было необходимо. Это было нужно. Крайне важно было заменить его спасение чём-то другим. Хоть и бесполезно было думать, что что-то заменит его. Но налакался Кастиэль сильно, как никогда. И даже так не мог забыть. Тот самый взгляд: пустой и растерянный, опустошающий его самого. Бесила ситуация лишь больше. — Мое спасенье, — Кастиэль двигался лишь ближе к дому президента, — оно не может сломаться. Кастиэль шёл вперёд решительно, проходящие редко люди сами отшатывались от него. Ничто не держано его на ногах так, как мысль о Натаниэле. Сейчас парень шёл и все больше понимал. Смысл его жизни не ругань, беспредел и неожиданности, а всего лишь обычный человек. Натаниэль. Весь мир вертелся около него и потерять его, значило сломать себя. Вот Касси стоял почти у дома. Он был чертовски пьян, но не мог позволять себе вести себя слишком безрассудно, когда дело касается Нататниэля. И набиравшись смелости, спрятавшись в кустах, он зафитилил камень в окно. Сначала действие не увенчалось успехом, комната принадлежала Амбер. Тогда же Кастиэль атаковал другое окно, и вот через прозрачное стекло парень увидел светлые волосы и тело, одетое в светлую и нежную пижаму. Даже не видя лицо и находясь так далеко, сердце сжималось от боли внутри презедента. Кастиэль нашёл его номер в списке контактов, который сначала заставили принудительно записать, а после Кас просто не смог его удалить и написал: «Одевайся. Я буду ждать тебя всю ночь.» Натаниэль чувствовал себя мягко говоря херово. Последние дни напоминали кошмар, а ночь оказалась бессонной. Да если парень бы и заснул, прилетевший в окно камень, брошенный намеренно, все равно бы разбудил парня. Натаниэль встал, чтобы убедиться, что никто не шутит, бросаясь камнями в окна, и никого не увидел. Только спустя минуту пришло сообщение от Кастиэля. Натаниэль не понимал. Он должен отказать, должен не идти. Это против его устоев, принципов и моральных правил. Но он понимал, что безумно сильно будет сожалеть, если сейчас не пойдёт. Не убедится, что Кастиэль действительно стоит там и может собирался ждать всю ночь. Натаниэль скрывает свою кожу под более тёплой одеждой и выходит на улицу. Ему боязно, он боится жёсткой шутки. Где он должен увидеть одноклассника? Чего от него ждать? Покинув ворота, Натаниэля схватила горячая рука, воздух обволокло запахом не самого лучшего алкоголя, а глаза встретились с дикими и неугомонными глазами Каса. — Пришёл. Как здорово, — спокойно проговорил парень, впуская пришедшего в легкий шок, — думал, не придёшь. Пришёл. Натаниэль не знал, что сказать, не понимал, нужно ли. И столкнувшись с незнакомым ему взглядом, так, как никто не смотрел на него, тем более Кастиэль, замер. Если бы на него так смотрел кто-то другой, парень бы был на вершине счастья, но только не Кастиэль. Кастиэль никак не мог так на него смотреть. Во взгляде читалась страсть и желание. И даже если сначала президент упорно не верил в это, то, когда его притянули в поцелуй около его же дома, поверил. Кас наступал, не отдавая себя отчета, глуша все желания противостоять. Только в одной из этих попыток пустил свой язык внутрь, утягивая в французский поцелуй. Действительно утягивая Натаниэля, который случайно сцепился с языком Каса. И которому это понравилось, что он повторил действие вновь. Натаниэль был рад, что вышел. Он отпустил все мысли, сейчас он думал ни о чем, не считая мысли о горячих губах, что целовали его. О руках, что прижимали к себе. Натаниэль понял. Не так уж и плохо позволять себе лететь. Лететь без сценариев, продумывания действий. И сейчас, отдавшись полностью воле зверя, он лежал на раскинутой кровати. Его целовали по всему телу, не помечая. А очень хотелось. Хотелось нарушить все. — Ха, не пометишь? — сводя к шутке, спросил Натаниэль и тут же получил укус рядом с грудью, втягивание кожи. Без стыда и зазрения совести, абсолютно трезвый Натаниэль лежал и тащился от всего этого. Он сам раздел себя до конца, не пытаясь раздеть Каса. Пусть каждый решится на все сам. И Кастиэль решился, растягивая явно девственное во всех планах тело. Легонько касался простаты, впитывая реакцию в память. И подготовив достаточно, чтобы хотя бы не порвать, приставил уже давно стоящий член. — Отступишься? — Теперь ни за что. Кастиэль прижал своим телом Натаниэля. Хотелось выгнуться, доставить удовольствие и себе, и партнеру, но этот вес сверху не позволял, но и в нем была прелесть. Юноша чувствовал себя как никогда хорошо, таким нужным и сладким. Сейчас он видел, как смотрит на него Касси, и это придавало сил. Придавало сил терпеть неприятные ощущения, чтобы затем сорваться полностью. Сорвались они вдвоём. Кастиэль упорно не позволял менять позицию со спины. Ему нравилось видеть лицо, прежде к нему относящееся холодно. Нравилось видеть в нем удовольствие и желание. Но Натаниэль не был бы Натаниэлем, если бы даже в такой ситуации не был горд. Он хотел большего, но молчал. И более никому и никогда Кастиэль не позволит повеливать больше, чем Нату. Сейчас Кастиэль был готов стать игрушкой, кем угодно, лишь бы вернуть в Натаниэля сил. Расстались они как ни в чем не бывало. День в школе был абсолютно как раньше. Глаза больше не светились тем унынием, вся душа Кастиэля ликовала, пока он ходил с угрюмой мордой. Потом и вовсе все разрешилось, когда преступник был найден, а вся обвинения сняты. Все пришло к привычному. И это дико радовало, но так раздражало обоих, когда они вспоминали ту сладкую ночь в объятьях друг друга.