Другая история

1 марта 1999 (POV Anne)              Больше месяца мы не покидали дома. Поначалу мне казалось невозможным вырваться из мыслей о Северусе, из этой всепоглощающей тоски и боли, но одним утром все изменилось.       - Так больше продолжаться не может! – не выдержал Гарри, вырвав у меня свежую газету.       - Ты о чем? – спросила я, допивая кофе.       - О том, что ты не можешь питаться одними кофе и зельями, не можешь проводить все время в одиночестве, ты должна взять себя в руки и начать действовать. – он швырнул Пророк на стол.       Я хотела было начать вновь говорить о том, что ничего не должна, копируя интонации Северуса, но взгляд упал на разворот газеты со статьей о новом законе об образовании. Суть очередного, вышедшего из-под пера Амбридж, творения меня не интересовала, в отличие от изображения этой самодовольной розовой жабы.       - Гарри, смотри. – воскликнула я.       - Я уже прочитал, что теперь они обязали всех без исключения детей с тринадцати лет учиться в Хогвартсе. – ответил друг.       - Ты не туда смотришь! Амбридж! – ликующим голосом повторяла я.       - Я насмотрелся на нее и в школе, - начал он снова свои возражения.       Дадли во время нашего диалога тоже решил рассмотреть предмет моего усиленного интереса. Понимание по очереди отражалось на лицах парней.       - Это то, о чем я подумал? – спросил Дадли.       - Думаю, что мы можем это выяснить. Кричер! – эльф сразу появился перед нами.       Кстати, родители Дадли предпочитали не завтракать вместе с нами. Тетя Петунья готовила для Дяди Вернона сама. Она объяснила это тем, что должна же хоть чем-то заниматься. Конечно, в отсутствии соседей с которыми и о которых можно сплетничать, развлечься ей было практически нечем.       - Кричер готов служить!       Я показала ему газету и спросила:       - Этот медальон ты должен был уничтожить?       Эльф начал выкручивать уши и кивать.       - Я запрещаю тебе себя наказывать. Мы его добудем и уничтожим сами. – домовик поклонился и исчез.       - Осталось только каким-либо образом его заполучить. Есть идеи? – спросил Гарри.       С того дня у меня прошла апатия, но не тоска по любимому, по его объятьям и поцелуям, по рукам, дарящим уверенность и силы, но теперь я старалась полностью скрывать свои эмоции, позволяя им выходить лишь в темноте пустой спальни. Мы принялись строить планы, искали всяческую информацию с удвоенной силой, по очереди следили за известными нам входами в здание Министерства. Даже Дадли оказался полезен. В итоге к концу месяца у нас был более-менее продуманный план, достаточное количество оборотного зелья и отчаянная решимость.       Правда, как теперь уже стало ясно, нам в очередной раз просто повезло. Разработанный план предусматривал только попадание в стан врага, но совсем не подразумевал запасные попытки его покидания, да и саму Амбридж удалось найти только благодаря счастливому стечению обстоятельств.       Слишком много недопустимых случайностей наполнило эту авантюру, но результат того стоил. Осталось найти три артефакта. Поэтому, воодушевленные успехом, с завтрашнего дня мы решили взяться за поиски с новыми силами, а сегодня позволили себе расслабиться.        1марта 1999 (POV Severus)              Прошло уже больше двух месяцев с того момент, как я видел Эни, надеюсь, не в последний раз. Не думал, что для меня, двойного шпиона и Пожирателя смерти, самой худшей пыткой будет незнание. Но сегодняшнее собрание в Малфой-мэноре показало, что иногда незнание – благо. Темный лорд был просто вне себя, наказания сыпались направо и налево, а все потому, что Поттер и ее дружок смогли незаметно проникнуть в Министерство Магии, а потом благополучно сбежать из-под носа у Яксли, точнее в буквальном смысле из рук одного из самых опасных Пожирателей, которому чудом удалось выжить после «заслуженного» наказания.       Одному Мерлину известно, что им там могло понадобиться, но после тщательнейшей проверки не было заявлено ни о какой пропаже. Эта девочка точно сведет меня в могилу.       Разлука давалась слишком тяжело, и думаю, что не мне одному. На единственной колдографии, которую смог запечатлеть корреспондент Ежедневного пророка до ее фееричного побега, Эни выглядела измученной и вымотанной. Мысль о том, что она совсем себя не бережет и в очередной раз ввязывается в самоубийственные истории укоренилась в моем мозгу. Теперь я каждую секунду не только думал о ней и тосковал, но еще и боялся, боялся намного сильнее, чем ранее, потому что совсем не знал чего и когда ожидать.       Обстановка в школе тоже не давала никакой возможности вырваться хотя бы на вечер. После принятия нового закона учеников стало больше. Неугомонные гриффиндорцы пытались строить козни и нередко попадались на этом, а некоторые преподаватели их покрывали и всячески содействовали назло мне.       Новость о том, что именно я был тем, кто лишил бывшего директора жизни разлетелась по всему магическому миру. Теперь одни меня ненавидели и презирали, другие по-прежнему относились с опаской и недоверием. Свой среди чужих, чужой среди своих. Сложно балансировать на грани, постоянно ожидая удара в спину.       Единственной отдушиной в это время стали визиты Малфоя. Он знал намного больше остальных, знал правду обо мне и Эни, субботы с ней превратились в субботы с Люциусом. Я не боялся быть перед ним уязвимым. Он мог понять, он понимал, ведь сам каждый день не может быть уверен в будущем своей семьи, не может ничего предпринять для их защиты. Чтобы ни говорили о сиятельном Лорде Малфое, но главной ценностью его жизни были жена и сын, правда он тщательнейшим образом скрывал свои чувства и эмоции под маской надменного аристократа, и лишь очень немногие знали его другим.       Но даже друг не мог заполнить ту пустоту в моей душе, которая образовалась там после разрыва связи. Особенно не хватало ментального контакта. Мне было необходимо ощущать ее, иметь возможность выразить свои чувства, успокоить, утешить, просто любить.