Университет МХТХ: добро пожаловать в общагу!

      Линь Мэй Юн никогда не любила пить в одиночестве. Для нее это казалось проявлением алкоголизма, зарождающегося у слабых людей, отчего она если и пила, то в компании друзей.       Но иногда ее можно было увидеть сидящей в полном одиночестве за стойкой в подпольном баре за два квартала от университета.       Бар назывался «Западный Феникс». В этом месте никогда не собирались компании людей, желающие повеселиться и напиться вдоволь. Здесь можно было найти только тех, чьи души хотели покоя, тех, кто хотел забыться с холодным виски в стакане под звуки легкого джаза.       Раньше этот бар принадлежал одному хорошему знакомому отца Мэй Юн, но теперь тут, кажется, был другой владелец. Ей уже было все равно. Она пришла сюда только чтобы обдумать все произошедшее.       На часах было 9 вечера, пятница. Хоть в баре было и много людей, стояла гробовая тишина, в которой раздавались мелодичные звуки саксофона. Девушка сидела в углу барной стойки, без эмоций, в полной задумчивости смотря на стакан в своих руках.       Мерцающие в свете тусклых ламп подтаявшие кубики льда плавали в жидкости, отливавшей золотом. Мэй Юн редко пила с друзьями виски, да и то самый дешевый. Но сегодня она решила выпить виски, который очень любил ее отец.       Жгучая жидкость с ванильными нотками оставила после себя на языке пряный вкус. Отец явно разбирался в ирландском виски, в его доме всегда стояла целая коллекция подаренного ему алкоголя самых разных производителей и вкусов. Но именно этот он ценил больше всего.       В день, когда они умерли, на его столе в граненом стакане был налит именно он.       Свет от ближайшей лампы отразил свой свет через стакан прямо в глаза девушки, отчего она зажмурилась. Когда она открыла глаза, перед ней предстал этот золотистый цвет напитка, который напомнил ей цвет волос ее брата, отливающих на солнце.       Мэй Юн всегда очень любила своего старшего троюродного брата. Всегда вежливый и добрый, для нее он в детстве всегда был божеством, кумиром. И до сих пор им и является.       Это очень больно, когда тот, в кого ты веришь и кого любишь больше всего, падает в самую пучину тьмы, как виски исчезает в горле, оставляя после себя хоть и приятное, но жгучее послевкусие.       Какого ему было все эти 7 лет? Почему он никогда не говорил ей о произошедшем? Если бы она знала, что случилось, она бы тут же поспешила к нему на выручку, помогла бы устроиться на работу. У него ведь есть связи в виде ее и ее покровителя господина Юна! Почему он предпочел молчать?!       Девушка крепко сжала стакан в руке и со стуком поставила его на стойку.       - Бармен, еще стакан. – строгим и холодным голосом сказала студентка, даже на поворачивая взгляда на юношу за стойкой. Через минуту по стойке проскользил новый стакан с золотистой жидкостью прямо ей в руки.       Она поняла. Сегодня ее цель – забыться. Забыть, что произошло сегодня. Забыть, как ее брата чуть не придушила ненормальная женщина. Забыть то, что она оказалась сегодня беспомощна. Как и тогда. Она все еще не может помочь брату. Она все еще ни на что не годна. Зачем иметь кумиров и любить их, если в минуты, когда им тяжело и они страдают, ты не можешь помочь облегчить эту боль?       - Этот вопрос – не тот, на который можно ответить так легко. – раздалось над ухом девушки. Она тут же поняла, что свой последний вопрос сказала вслух. Мэй Юн ошарашенно повернулась и увидела перед собой того, кого не ожидала увидеть. Ее лицо снова приняло хладнокровный и враждебный вид, и она отвернулась обратно, уставившись на стакан в руках.       - Ты что тут забыл?       - У меня тот же самый вопрос. – усмехнулся юноша, снимая с себя свою красную кожанку. – Сяо Дао, мне как обычно.       Бармен кивнул, и к руке Хуа Чэна подъехал стакан с ярко-янтарной жидкостью.       - Пью, не видишь, что ли? – огрызнулась девушка, делая глоток.       - Почему вы так строги ко мне, цзе-цзе? Я не сделал ничего, чтобы заслужить вашу неприязнь. – усмехнулся юноша.       Мэй Юн решила, что лучшим выходом будет просто игнорировать его. Она здесь не для лишней болтовни. Хуа Чэну не нужно было долго гадать, что она решила, и он поднял глаза на отливающие тусклым светом различные бутылки на полках за спиной бармена. Саксофон, все время игравший одну и ту же мелодию, наконец-то замолчал на несколько секунд, а потом заиграл новую, более медленную и грустную.       - Не знал, что наследница семьи Линь – родственница принца Сянь Лэ. – тихо усмехнулся Хуа Чэн, крутя стакан в своих руках. Он достал из кармана две свои любимые игральные кости, начиная перебирать их своими длинными тонкими пальцами.       - Какая теперь разница, если обеих этих семей не существует? – тихо сказала девушка, сжимая стакан еще крепче. – Мы с братом теперь обычные студенты, выживающие за счет других.       - За счет других? Вы имеете ввиду своего покровителя, цзе-цзе? – усмехнулся Хуа Чэн. – Вэй Шэн немного рассказывал мне о вашей ситуации. Кажется, вы живете в достатке, не так ли?       Стакан Мэй Юн полетел на пол, разбиваясь на тысячи осколков. Она бросила хищный взгляд и зашипела словно дикая кошка.       - Да? Ты так думаешь?! Мне все равно не сравниться с несравненным господином Хуа, который уже в 20 живет припеваючи, пока некоторые горбатятся, чтобы не беспокоить других и жить за свой счет!       Повисла тяжелая тишина. Мэй Юн тяжело вздохнула, вытащила из кошелька еще несколько купюр и кинула их бармену.       - За разбитый стакан. Сделай еще повтор.       Бармен тут же расслабился, принимая деньги, и налил девушке новую порцию лекарства от душевной боли.       Хуа Чэн оставался молчаливым, внимательно наблюдая, как Мэй Юн выпивает очередной стакан виски. Как ее щеки пунцовеют еще больше, а взгляд размывается. Она ставит стакан на стойку.       - Зачем ты вообще…лезешь к моему брату? Что тебе от него нужно? Мой брат и так натерпелся, не трогай его… - шептала она настолько тихо, насколько могла. Но Хуа Чэн все прекрасно слышал. От его улыбки не осталось и следа, он тоже поставил стакан на дубовую лаковую поверхность.       - Я желаю ему лишь счастья. Для меня в этом мире ничего нет важнее. – честно ответил юноша. Девушка начала тихо смеяться.       - Счастья? Что вообще такое счастье?! Кому оно нужно, если моему брату пришлось вытерпеть все это?! Я тоже всегда хотела ему лишь счастья…и что теперь? Я все еще бесполезна и не могу помочь ему даже когда у меня есть возможность!       - Ты и тогда могла помочь ему? – холодно спросил юноша. Из глаз девушки тут же потекли слезы, которые большими сияющими теплым светом каплями падали на деревянную стойку.       - Если бы…я только знала…я бы забрала его к себе, в Америку…ему бы не пришлось делать все это…почему…почему он не сказал мне?!       Ее самообладание полностью разбилось на куски, и она заревела, упав лицом в стойку и закрываясь руками. Она достигла своего лимита. Тишина прерывалась перебором клавиш фортепиано, тонувших в легком отбивании ритма на тарелках. Саксофон заиграл с новой силой.       - Я…могу понять тебя. Если бы я мог…я бы сделал все тогда…чтобы этого не произошло. – тяжело вздохнул Хуа Чэн и тоже поник головой. Мэй Юн удивленно повернула на него голову, и ее сияющие глаза сверкнули в свете ламп.       - Ты…кто ты вообще такой? Почему ты это говоришь? Ты…знал моего брата…давно? Хуа Чэн подкинул игральные кости и протянул их девушке, слабо ухмыляясь.       - Может быть, сыграем партейку, цзе-цзе? Выиграешь – я все расскажу и заплачу за тебя. Проиграешь – платишь за мой виски.       Мэй Юн подняла голову и в упор посмотрела в глаза юноши. В них загорелся странный огонь. Такой похожий на…ее собственный? Она тяжело вздохнула, вытирая слезы, и тоже слабо усмехнулась.       - Тогда, боюсь, сегодня ты потеряешь все свои деньги и секреты, дружок.       «Западный феникс» - это место, где никогда нет шумных вечеринок или буйных посетителей. Это бар, в котором души обретают покой. Место, в котором израненные души лечит алкоголь и…звуки легкого и одинокого джаза.