***
Скорая доставила ребят в больницу, однако госпитализация ни Диме, ни компании Вадима не понадобилась. Кузю вернули в отделение и на сутки запретили посещения, накачав его успокоительными. Дима не знал, куда идти. Он рассчитывал провести день возле Кузи, но так как к нему не пустили, то теперь придется идти домой, чего делать не хотелось. Родители уехали на гастроли, а одному дома сидеть не хотелось. — Дмитрий! — к нему подошел Игорь. — Спасибо за помощь. — Кузю благодарите, он придумал этот план с СМС. — Я могу показать, где спрятал телефон. Проедете со мной? Дима кивнул. Позвав еще и Пашу, они вместе направились в храм, где Игорь с Красавченко мучительно ждали, пока похитители выйдут на связь. Игорь повел ребят к деревянной колокольне, осторожно снял одну из досок и достал оттуда завернутый в фольгу телефон, после чего бережно приделал доску назад. Телефон он отдал Павлу Ильичу. — Сделайте так, чтобы этих уродов посадили далеко и надолго. — Так-то без проблем, — сказал Шапошников. Одного только вида изможденного болезнью Кузьмина Паше хватило, чтобы понять, что они с ребятами сделают все, чтобы убедиться, что Даша и выживший подельник сядут. — Дим, я поехал. Ты со мной? — Нет, я позже приеду. Домой заеду, переоденусь и приеду. Павел кивнул и вскоре уехал, а Игорь и Дима направились в штаб. — Что случилось с Вовой? — спросил Игорь. — Почему он в коляске? — Даша столкнула его с лестницы, и он повредил спину. Месяц комы, но врачи его вытащили. А я его чуть было не оставил. Я не знаю, как теперь жить с этим. — Слушай, — Игорь достал из шкафа две чашки и налил в них чай, — а пообщайся с нашим батюшкой. Ты, конечно, говорил, что ты атеист, но никто не заставляет ему исповедоваться. Он хороший психолог, причем бесплатный. — А он на месте? — Давай поедим, а потом я отведу тебя к нему, — сказал Игорь, извлекая следом за чашками пачку печенья и конфет. — Я голодный до чертиков. Ребята перекусили, после чего Игорь, как и обещал, привел Диму к тому самому батюшке. Красавченко рассмотрел мужчину. Тот вызывал доверие одним только взглядом. — Что тебя тревожит? — спросил он, приглашая Диму сесть на диван. — Я предал лучшего друга, — ответил Красавченко. — Дважды. Я чуть не оставил его ради женщины. Я хотел семью, детей, а когда Вова пострадал, я старался уделять ему как можно больше свободного времени, чтобы он не чувствовал себя одиноким. А моей девушке это не нравилось, и она заставила выбирать. — Ты ведь выбрал друга? — поинтересовался священник. Дима кивнул и продолжил: — Потом она меня обманула… Соврала, что из-за Вовы потеряла ребенка, и я, не разобравшись, поднял на него руку впервые за восемь лет нашей дружбы. — Он вас простил? — Да, простил, но не сразу. Он больше месяца со мной не разговаривал. Но даже когда мы помирились, этот груз остался со мной. Как мне с этим жить? — Могу посоветовать только забыть и отпустить. Будьте рядом со своим другом сейчас и больше его не оставляйте. Дима кивнул и дал волю эмоциям, расплакавшись. Стало намного легче. Конечно, им с Кузей предстоит еще через многое пройти, но он, Дима, будет рядом. — Спасибо, — тихо сказал Красавченко. Теперь надо было заехать домой, переодеться и поехать в РОВД.***
— Димон, сам понимаешь, — начал Павел. — Ты не можешь проводить допрос. Потому что ты официально числишься на больничном. — А можно я поговорю с Дашей перед допросом? Павел не знал, что ответить. Он не знал, как отреагирует Дима на людей, которые покалечили Кузю и по сути сломали ему жизнь. — Ладно, — наконец-то сказал Шапошников. — Только без рукоприкладства. Дима кивнул. Конечно, у него было желание избить Дашу после всего, что она сделала, но все-таки он дал слово, что никогда не ударит женщину. Красавченко прошел в допросную и сел напротив Даши. Они смотрели друг на друга не в силах сказать что либо. Дима заговорил первый. — Просто скажи, чего тебе не хватало? И за что ты так с Кузей? — Он все разрушил, — сказала Даша. — Все разрушила ты, когда занялась распространением этой дури! — сказал Красавченко. — Знать тебя больше не хочу. Чего тебе не хватало? Это ты его пыталась убить в больнице? — Ненавижу тебя! — закричала Даша. — И Вову ненавижу! Чтоб он никогда на ноги не встал! Чтоб он сдох! — прокричала она в отчаянии. Красавченко встал и вышел, надеясь, что больше никогда ее не увидит. В их отношениях поставлена точка. Ответа на вопрос больше не нужно. Он итак все понял. Остальное уже расскажет на допросе. Он был уверен, что она расскажет, в надежде на то, что ей скосят срок.***
Утром в палате Кузьмина было оживленно: его навестили Вадим и Лера, и сейчас они вместе оживленно обсуждали дальнейшие планы на жизнь. Вадим искренне считал, что только благодаря сообразительности Кузьмина они сейчас могут так спокойно сидеть и мечтать о будущем. — В органы я не вернусь, — сказал Кузя. — Давайте смотреть правде в глаза, но учиться никогда не поздно. Я решил поступать в IT-вуз. Буду получать второе образование. Знаете, сначала казалось, что жизнь закончена, хотел даже руки на себя наложить, но сейчас понимаю, что я встану на ноги, я буду ходить. Да, инвалидность со мной теперь навсегда, но я что-то могу… — Кузя говорил уверенно. Он знал, что обязательно поступит, так как времени, чтобы подготовиться к экзаменам, у него было более чем достаточно, и эта подготовка отвлечет его от мыслей о предстоящей операции, которой он ужасно боялся. — Кстати, Вов, об операции. Отец Сергий поговорил с нужными людьми, и тебя ждут в военно-медицинской академии на обследование. Сама операция, конечно, не будет бесплатной, но деньги, если надо, мы соберем. — Вадим тоже говорил уверенно. Он однозначно верил, что ситуацию с новым приятелем можно исправить. — Спасибо, — улыбнулся Кузя. — Я не подведу. — Ты только звякни, когда будешь готов. Хорошо? Кузьмин кивнул. Вскоре дверь палаты снова открылась, пропуская внутрь Диму. Тот отложил пакет с фруктами в сторону и подбежал к Кузе. — Как ты, мой хороший? — спросил Красавченко, осматривая друга. Раны, которые нанесли ремнем, выглядели не так устрашающе после обработки. — Я в порядке. А ты как? — Я отлично. Устал, конечно, до жути, но все хорошо. — Вадим, кажется, мы здесь лишние, — шепнула Лера, и вскоре ребята удалились, отправившись по своим делам. Дима облегченно выдохнул. Кузя в порядке, и доктор сказал, что если за выходные хуже не станет, то его можно будет выписывать. Вова молча устроился на коленях Димы, как в старые добрые времена. — Ты ведь больше не уйдешь? — тихо спросил Кузя. — Никогда, — ответил Красавченко. Он поправил на нем одеяло, после чего принялся перебирать волосы на голове Кузи. — Отдыхай, а я буду здесь. Теперь Кузя был по-настоящему счастлив, хотя и понимал, что еще многое предстоит пережить: операцию, реабилитацию, боль, страх. Но рядом с ним верные друзья. С ними будет совсем не страшно. Эпилог Спустя девять месяцев. — Кузь, ну ты слишком большое расстояние берешь, у тебя опять ноги разъезжаются! — сказал Дима, когда они с Кузей прогуливались в парке. С момента операции прошло уже три месяца, и сейчас Кузьмин делал свои первые шаги, осваивая ходунки. Красавченко все это время был рядом, не давая Кузе даже малейшего повода снова усомниться в нем. Незадолго до операции он взял отпуск и после нее не отходил от друга ни на шаг. Операция прошла без осложнений, однако послеоперационный период прошел не так гладко, как хотелось бы. Диме приходилось успокаивать Кузю, когда тот бредил после наркоза; поить его водой с ложечки, когда по-другому организм ее не усваивал; звать докторов, если ситуация вдруг выходила из-под контроля. Но сейчас все худшее позади, а реабилитация — в самом разгаре. С ней тоже были свои сложности, но уже в моральном плане. Каким бы веселым Кузя ни был, срывы не обошли стороной и его. Порой у него опускались руки, и он не хотел ничего делать. Иногда своими истериками Кузьмин доводил Диму, и спустя время они оба рыдали и отказывались друг с другом разговаривать. Но ребята всегда быстро мирились, а отходчивый Кузя вставал и делал все, что скажет доктор. — Вот, молодец, — подбодрил Дима приятеля. Тот смог отрегулировать правильно шаг и теперь шел, опираясь на ходунки. — Давай отдохнем? — Нет, я еще потренируюсь. — Кузя зашагал в другой конец сквера, иногда все-таки сбивая походку. — Кузь, — окликнул Дима, — кажется, у тебя посетитель. Кузьмин повернул голову и увидел, что к нему навстречу шел мужчина средних лет. Парень с трудом узнал в нем отца: помолодевший, подтянутый мужчина искренне улыбался сыну. После той встречи у него дома они не виделись. Голованов категорически запретил Максиму Викторовичу видеть сына, пока основной курс лечения от алкозависимости не был пройден. — Здравствуй, сынок. — Максим Викторович протянул руки, чтобы обнять его. Кузя, забывшись, отпустил ходунки, но отец сгреб его в объятия, не позволив упасть. — Какой же ты взрослый стал. — Мужчина посмотрел в глаза сыну, словно только сейчас заметил в нем взрослые черты. — Рад тебя видеть, папа, — улыбнулся Вова. Казалось, что не было тех десяти лет, которые они не общались. На него сейчас смотрел совершенно другой человек. Лицо не было опухшим от алкоголя, от отца приятно пахло хорошим парфюмом. — Прости меня, сынок, если сможешь. Я больше никогда не возьму в рот алкоголь, никогда больше не сделаю тебе больно. Ты мне веришь? — с искренней надеждой спросил Максим. — Ты последнее, что у меня осталось. — Верю, — ответил Кузя. Теперь он был твердо уверен в том, что отец сдержит слово. — И еще, — Максим Викторович усадил сына на лавочку, после чего извлек из дорожной сумки небольшой футляр, который протянул Красавченко, — это вам, молодой человек. Она ваша по праву. Красавченко открыл футляр и не поверил глазам: это была скрипка, которую он продал, чтобы оплатить операцию Кузи. Он уже и не верил, что снова возьмет ее в руки. — Ничего криминального, — ответил Кузьмин-старший, когда сын настороженно посмотрел на него. — Я выкупил ее у коллекционера. Дима со счастливой улыбкой достал скрипку, бережно гладя ее руками. Затем он достал ее из футляра и осмотрел на предмет повреждений. Она оказалась в полном порядке. — Спасибо, Максим Викторович. Эта скрипка очень много для меня значит. — Вы, Дмитрий, очень хороший человек. Вы были рядом с моим сыном, когда меня не было. Но теперь все будет по-другому. Вы можете спокойно выйти на работу, а нам с Вовой предстоит еще много работы. — Да, Дим, папа прав. Мы справимся, а тебе нужно выходить на работу. Красавченко нехотя согласился. С одной стороны, ему хотелось быть рядом с Кузей, а с другой — деньги имеют свойство кончаться, и правда стоило бы выйти на работу. Тем более что со всем этим он практически забросил новые отношения. — Дядя Дима! — Он услышал голос Алисы. Ее мать шла рядом. Они сошлись после суда над Дашей, а перед ним она морально поддерживала Красавченко как бы в благодарность за то, что он помог ее старшему сыну. Но вскоре эти дружеские отношения переросли в нечто большее. Уже две недели они жили вместе, и этот уклад устраивал всех. — Пап, кажется, мы здесь сейчас не к месту, — улыбнулся Кузя, и они отправились в палату. — Дим, пойдем домой? — спросила Рита. — Я ужин приготовила. Сегодня Игорь приедет, я хотела бы, чтобы вся семья была в сборе. — Да, пожалуй, — ответил Красавченко. — Тем более Кузе надо о многом побеседовать с отцом. Дима подхватил Алису на руки, и они дружной компанией направились к выходу из больницы.***
Утро первого выдалось солнечным. Кузьмин неохотно встал с постели и потянулся за тростью. С ней ему предстояло ходить еще минимум год, но он к ней привык и уже не обращал внимания. Сегодня ему снова предстояло стать студентом, ведь после ухода из органов надо чем-то заниматься. Кузя решил получить второе образование по профилю. Ему было всего двадцать шесть, поэтому он мог еще себе позволить что-то поменять в своей жизни. Он быстро собрался и сел на кровати, ожидая Тимура. Тот обещал в первый день отвезти его на занятия, чтобы тот не ехал на метро. В целом в жизни Кузи все наладилось. С отцом он помирился, сейчас тот уехал назад к себе, нашел работу и больше не пьет. Дима женился на Маргарите, но, несмотря на это, с ребятами он по-прежнему был близок. Рита не заставляла выбирать между ней и Кузей, понимая, что эти двое — это нечто неделимое. С Игорем у Димы также сложились теплые и доверительные отношения, а Алису Красавченко полюбил как родную дочь. Когда Тимур подъехал, и они подъехали к учебному заведению, выяснилось, что провожать его вызвались все во главе с Головановым. Они ждали их возле ворот. — Ну что ж, Володя, — сказал Голованов, — Мы все за тебя очень рады. Учись хорошо, ты большой молодец. Кузя улыбнулся. Перед ним стояли самые настоящие друзья. Те, которые не оставили его в тяжелое время, а сейчас всей дружной компанией провожали его в новую жизнь. — Кузь, если тебя кто-то обидит — ты только скажи, я ему в бубен дам, — сказал Ветров. — Тоха, что за пессимизм? — спросил Красавченко. — Кузя сам кого хочешь обидит. Ну все, дорогой, хорошей учебы, — Он обратился к Кузе, обняв его. — Позвони, как закончишь, я тебя заберу. — Спасибо, Дим, — улыбнулся Кузя. — Всем спасибо. — Кузя! — раздался голос будущего однокурсника, с которым Кузьмин успел сдружиться еще во время экзаменов. — Давай быстрей, сейчас пара начнется! Помахав рукой ребятам, Вова направился к группе ребят и вскоре скрылся в толпе первокурсников. — Чувствую себя малолеткой, — проворчал Кузьмин, изучая расписание. — Да ерунда, Кузь, не бери в голову, — сказал однокурсник. — А кто тебя провожал? Это твои братья? — Нет, — покачал головой Кузьмин. — Мы вместе работали, пока я травму не получил. Работу потерял, а друзья остались. — Вова выглянул в окно, наблюдая, как ребята садятся в машину и скрываются на дороге. Несмотря на все, что случилось, сейчас он был по-настоящему счастлив. Ведь он смог найти свое место.