Терапия

       Ванессу разбудило мяуканье. Не жалобно просящее редкое "мяу", а эдакое наглое гортанное, которое без труда можно было расценить только как повеление: "корми меня, если не хочешь познать вкус настоящих проблем".        — Отстань, Фрейд, — сонно пробормотала девушка, мягко пытаясь отстранить от себя морду кота, который требовательно вылизывал ей руки. Он громко мурлыкал, но всё это походило, скорее, на хорошо продуманную стратегию атаки. Ванесса попробовала повернуться на бок и приложить все усилия к тому, чтобы доспать лишние двадцать минут, но бунтующее против незаконного измора голодом животное, ловко вскарабкалось по одеялу на её плечо и теперь распекало хозяйку на все лады ещё более возмущённым мяуканьем.        Что тут поделаешь...        Ванесса вытащила из-под подушки телефон, отключила будильник, проверила, нет ли каких-то пропущенных звонков или срочных сообщений. Тело после сна казалось слегка чужим, одеревенелым, неловким, и она поддалась желанию закинуть руки за голову и потянуться так, чтобы волна мышечного напряжения докатилась тёплой волной до кончиков пальцев.        Фрейд наблюдал за ней, презрительно сузив жёлтые глаза. Она поймала его взгляд и коснулась указательным пальцем влажного носа:        — Между прочим, ты испортил мне всё утро понедельника, узурпатор. Ладно уж, пойдём.        Кот тут же ловко спрыгнул с кровати и смешно засеменил в сторону кухни. Это был вислоухий манчкин шоколадного окраса. Кот-такса, чьи коротенькие лапки придавали его походке комичности. Впрочем, Фрейд казался совершенно убеждённым в том, что он прекрасен и что весь этот мир предназначен только для него.        В одну миску сухой корм, в другую — свежей воды. Привычный ритуал, и вот уже никто не цепляет её когтями за носки, не падает отчаявшейся жирной тушкой в ноги, а значит, можно выкурить сигарету и сварить себе кофе. Ванесса не завтракала по утрам с подросткового возраста. Казалось, что по сигналу будильника просыпается один только мозг, а остальные органы подтягиваются позже, как некоторые нерешительные друзья на вечеринку. Сонный желудок отзывался в теле чувством пустоты, и было в этом ощущении что-то одновременно похожее и на лёгкость, и на неприятную тошноту. Арабике она предпочитала робусту, и вовсе не из-за количества кофеина. Уже очень много лет её утро начиналось с классической итальянской горчинки.        Высушивая перед зеркалом в ванной мокрые после душа волосы, Ванесса решила, что если она и попробует их как-то уложить, это приведёт лишь к тому, что она опоздает на работу. Как бы девушка ни старалась придать причёске желаемый вид, непослушные, чуть вьющиеся короткие каштановые волосы то свисали прядями на лицо, то выбивались на затылке. Обычно окружающие находили в этом что-то обаятельное. Цепляющее озорство, делающее лицо ещё более открытым, но некоторые клиенты подвергали сомнению её профессиональные навыки, уж больно неопытной она казалась.        Знали бы они, что до работы она добирается на мотоцикле.        Он был не новым. Фред, друг Ванессы, владел автомастерской и довольно часто ремонтировал побитые авто, мотоциклы и мопеды, скупая их за бесценок. У него она и приобрела свой BMW около года назад, и с тех пор скорость, как быстрый источник адреналина, помогала ей снимать стресс. Иногда Ванесса задумывалась о том, что это, пожалуй, не самый здоровый способ, но пока это всё же мало её беспокоило, потому что ничто не могло сравниться с пьянящим ощущением свободы, когда ветер дует в лицо и дороги города, как магистральные сосуды, все открыты перед тобой.

***

       — ...И меня сжирает такое чувство вины. Понимаете, все мы работали, у всех постоянно были какие-то дела: за Кексиком особенно некому было приглядывать последнее время. А нужно было, чтобы он соблюдал диету, наверное, стоило и обратить внимание на этот его, ну знаете... Писк... Мы считали, что он так от старости... Теперь я просто не знаю, как заглушить эту боль.        На офисном диване из чёрной кожи сидела сухощавая немолодая женщина. На узком, желтоватом лице её застыло горестное выражение, уголки губ опущены, точно она вот-вот собирается расплакаться. Ванесса на всякий случай незаметно придвинула коробку с салфетками ближе к ней.        — Возможно, это прозвучит сейчас странно, — осторожно начала девушка, когда стало понятно, что молчание клиентки не пауза, — но Ваши чувства и не нужно заглушать. Любая потеря — горе, и это то, что нужно просто прожить. Разрешите себе горевать. Столько, сколько нужно. Да, это больно. Да, сейчас Вам больше всего хочется вообще ничего не чувствовать, но всё, что с Вами происходит — нормально.        Женщина посмотрела на неё недоверчиво, комкая в руках салфетку, поджала тонкие губы, напряженно подалась вперёд:        — О чём Вы? Я же, кажется, ясно сказала: мне плохо. Помогите мне избавиться от этого чувства.        Ванесса решила пойти другим путём.        — Представьте, что на теле, есть загноившаяся рана, миссис Принстон. Она болит, и тогда Вы пойдёте к врачу. Лечение будет непростым, возможно, понадобится, чтобы рану вскрыл хирург, но только так она сможет зажить. Без этой боли не избавиться от страданий, причиняемых раной. В Вашем случае так же. Ваши чувства не смогут просто так уйти, пока вы не дадите себе право их пережить.        — Сколько Вам лет? — лицо миссис Принстон теперь пошло красными пятнами, а глаза сверкнули враждебностью.        — Двадцать шесть. Мой возраст важен для Вас?        — Мне кажется, что Вы ещё слишком молоды, чтобы разбираться в своей работе. Я плачу Вам за каждый час, а Вы приводите какие-то непонятные, глупые примеры. Вместо того, чтобы дать мне нормальный совет.        Побелевшими от напряжения пальцами клиентка сжимала ручку сумки.        — Мне очень жаль, но не существует такого волшебного средства, которое могло бы сделать нас невосприимчивыми к неприятным чувствам. Если бы оно было, разве нужны были бы психотерапевты? — Ванесса попыталась слабо пошутить, но миссис Принстон окончательно вышла из себя.        — Психотерапевты и так бесполезны! — зло выпалила она, вставая, — права была подруга: лучше уж просто поговорить с друзьями. Уж не знаю, кто к Вам вообще ходит, но запудривайте мозги кому-то другому.        Из офиса, который Ванесса снимала под кабинет для своих сеансов, миссис Принстон вылетела с несвойственной ей стремительностью. Ванессе же понадобилось несколько минут, чтобы унять собственное раздражение, потом ещё столько же, чтобы заставить себя всю рефлексию отложить на вечер (с бутылкой вина это делать удобнее). Затем она спустилась на улицу, чтобы выкурить сигарету, пройдя до угла улицы.        Только после она почувствовала, что может работать дальше. Такие случаи, как этот не то, что выбивали её из колеи, скорее, лишали нужного для работы настроя. Так что мозгу требовались перерывы.        Вернувшись в кабинет, Ванесса взглянула на наручные часы.        Вот-вот должен был войти следующий пациент.