Ob-session

... У меня всегда были проблемы с тем, что писать в дневник на первой странице. Привет, я Тони Ким, мне почти сорок лет, я живу в Сеуле? Глупо это как-то. Но блокнот красивый, в плотной обложке с винтажной Эйфелевой башней. Я люблю запах канцелярии. Да и девушка-официантка смотрит на меня так, словно думает, что я писатель, которого вдруг настигло вдохновение - в этом маленьком кафе на Мёндоне. Я не писатель, я фотограф. Живу тут неподалеку. А дневник мне нужен для того, чтобы было, с кем поговорить по душам. Ой, ладно, не настолько я и одинок. У меня есть бывшая жена и дочь. Дочери шестнадцать, и она - очень типичный подросток. Ей нужны от меня деньги, которые она не всегда получает от матери, качественные фотографии и неразглашение общественности о наших родственных связях. Всегда удивляло, как она так может. От «папочка, тут такое дело, можешь поснимать меня и моего парня?» до «ни в коем случае не говори при нем, что ты - мой отец» и заканчивая это все тихим «до встречи, папочка». Она очень в свою мать. Идеальная копия. А с ее матерью мы развелись четыре года назад. Хотя должны были сделать это куда раньше. И вот тут начинается то, о чем я могу только написать. Потому что друзья в темном пабе за кружкой пива меня вряд ли спасут. Но об этом как-нибудь потом. Сейчас я допиваю свой кофе и еду на съемку для очередного журнала. ... Сейчас уже глубокая ночь, и стоило бы систематизировать мысли. Мир моделей - идеальный. Наблюдая за ними, мне кажется, что они даже дышат на площадках красиво и строго в определенные моменты. Выходя из студии, понимаешь, что тот мир - слишком вырезанный из пластика. Он не бликует, как стекло, не создает сразу же ощущения нереальности, но толку от него - как от аппликаций из цветной бумаги. Он двухмерный. Поэтому я люблю бродить вечерами, ловя в объектив тех, кто дышит урывками и в полную грудь, кто громко ругается и держит кого-то за руку, кто трехмерен. Эти смешные мальчики и девочки даже сами не представляют, настолько они везучи. Не помню себя таким. Или помню, но так, словно это был мой кузен или просто не очень хороший знакомый. Когда-то я, наверное, мечтал о том, что все будет у моих ног - и отличная работа, и девушки. И если с первым пунктом у меня все в порядке, то вот со вторым... Когда мы познакомились с Миён, нам было по семнадцать. И она была той_самой. Длинные волосы и ресницы, мягкая улыбка и красивые руки. А я был самым счастливым человеком во вселенной. А потом оказалось, что у меня перегорела лампочка. Так бывает - тебя перестает возбуждать собственная жена, с которой у вас маленький ребенок. Жена, которой ты проходу не давал все эти годы, чуть ли не с порога затаскивая ее в койку. И ты смотришь на нее, голую и все такую же прекрасную - и не чувствуешь ничего, кроме легкого чувства радости за себя. Такая красивая женщина, ухоженная, стройная - и твоя. Радость кончилась быстро, да это и логично. Я даже не стал удерживать ее, когда она сказала, что хочет развестись. До официального развода мы жили вместе десять лет, и я понять не могу, как и зачем она это терпела. Хотя... Я пробовал, кажется, всё. С другими женщинами, с мужчинами, с мальчиками и девочками по вызову. Гендерные предпочтения? У меня их нет. Когда видишь на бесконечных съемках мальчиков, которые выглядят лучше, чем надо, понимаешь, что неплохо было бы. Самое странное, что мы с ними совпадали в таких мыслях. Видимо, в моем преклонном возрасте со мной еще не все так плохо в плане внешности, хах. Толку от этого, впрочем, было мало, почти никакого. Спасало меня только то, что все эти обложковые и разворотные красавчики - те еще эгоисты и нарциссы. Не все, само собой, но мне везло только на таких. В моменты оргазма им нравится представлять себя - с запрокинутой головой, с влажными волосами. Несостоявшиеся звезды порно, как мило. ... Вообще, если подумать, я дал Миён по максимуму того, что ей было нужно. Это я сейчас возвращаюсь к мыслям о жене и нашей с ней жизни, пока есть перерыв. Вообще, дневник здорово подсаживает на себя - хочется писать и писать, просто так, наверное, я просто слишком давно ни с кем открыто не говорил. Так вот, Миён. Даже после того, как мы перестали спать друг с другом, я старался сделать ее жизнь лучше. У нее было все. Кроме секса с мужем, но я готов был даже закрыть глаза на ее любовников, будь они у нее. Хотя, может они и были. Но мне нравится думать о ней как о той, кто терпел до последнего. Когда я смотрю на свое имя в первой строчке аккредитованных фотографов на очередной показ, или на баннере галереи, или в самом начале журнальной статьи, я думаю, что мои мечты сбылись. А еще я думаю, что если у тебя есть что-то одно, и по максимуму, то нет чего-то другого - и тоже по максимуму. И вот он, главный мой вопрос последних лет - стоит ли любимая работа того, чтобы быть импотентом и получать хоть какое-то удовольствие исключительно от наблюдений за живыми людьми, старательно давящими из себя секс? ... Ее звали Сюзанна. Иногда мне кажется, что только известные люди и проститутки знают толк в европейских именах - они нам заменяют скучные и не особо запоминающиеся, данные при рождении. Сюзанна была милой девочкой с короткими волосами и явно только окончила школу. Хотя кто их знает, этих современных подростков - они зачастую выглядят в свои пятнадцать на не свои тридцать. Чем она мне понравилась - не стала делать трагичного лица, когда у нас ничего не вышло. Не стала задавать вопросы (ну не за это ей платили ведь), просто пожала плечами и сказала: «С кем не бывает». А потом отправилась в путешествие по моей квартире. Я пил и наблюдал за ней. Тоненькая, в моей футболке на голое тело. Любопытная. Когда она нашла мою домашнюю студию, у нее глаза загорелись. И я подумал - почему бы и нет? Я снимал ее - растрепанную, в широкой футболке. И что самое странное... возбуждался. В нашем спонтанном фотосете не было ничего сексуального, Сюзанна показывала себя повседневную, она смеялась и лохматила волосы. Никакого налета ее ночной профессии, просто девочка, которая любит фотографироваться. У меня не было желания переспать с ней, но сам процесс заставлял меня дышать с трудом. Тогда я подумал, что совсем рехнулся - меня возбуждает проститутка, изображающая девочку-подростка. И при этом я все еще не хочу ее трахнуть. Это была самая стыдливая эрекция за всю мою жизнь. Сюзанна ничего не поняла, даже когда я извинился и сказал, что мне нужно в туалет. Я привычно двигал рукой по члену. Обычно это ни к чему не вело, но сейчас в голове слишком свежи были образы девочки в серой футболке, спадающей с худого плеча. Спасибо большое, я кончил. Кусая кулак, матерясь про себя, но кончил. Я уже и забыл, как это бывает. Сейчас я вспомнил про Сюзанну потому, что рефлексия затягивает. Я и раньше часто думал на тему своего недуга, с которым ничего не могли сделать врачи, но, возможно, что-нибудь смог бы сделать психолог. Но я просто представить себе не могу, как буду сидеть в кабинете у какого-нибудь юнца, который трахает свою подружку и подружек подружки. Это вопрос самооценки - не в этом случае мне ее терять. После Сюзанны были другие. Я не знал раньше, что многие проститутки только и ждут шанса оказаться обычными девочками. Мне глубоко плевать на их чувства. Но мне противно от себя самого. ... Мёндон всегда живет в своем ритме. Мне нравится жить здесь - тут много тех, у кого все впереди. Я, конечно, чувствую себя тем, кто плетется в хвосте, но так оно и лучше, наверное. Правильнее. Хочется сказать что-то из серии «я свое отжил», но мне сорок, а не сто сорок. Это печально. Если вспоминать хроники отвращения к себе, то однажды я пробовал вспоминать своих ночных моделей, пока одна из тех, кто скоро тоже окажется в моей домашней студии, мяла в своем рту мой член. Заряда не хватало. Организм вроде как собирался реагировать на еще свежие воспоминания, но ему чего-то не доставало. Девочка была в недоумении, с разочарованным причмокиванием выпуская мой член изо рта. Эти взгляды стоят многого. Жалость - худшее из чувств. Я смотрю на себя в зеркало - и вижу подтянутого мужчину, следящего за собой, в дизайнерских шмотках, с идеальной стрижкой. Я вызываю проститутку на ночь - и понимаю, что они видят меня таким же, как и зеркало, но понимают, что это лишь пластиковый пакет с нарисованной симпатичной картинкой. Я всегда виновато пожимаю плечами, делая вид, что сегодня просто неудачный день. Много выпил, много съел, много нервничал, много работал. Они верят, потому что это не их дело, само собой. Но у меня нет гарантии, что они не обсуждают меня с подружками. «А ты знала, этот Тони Ким - импотент». И чувствуешь себя снова тринадцатилетним, когда у тебя ни секса, ни места в мире. ... А с девочками у меня уже не выходит, кстати. В один из вечеров сгорел очередной провод, организм перестал реагировать даже на них. Оргазмы после таких фотосессий отдавали унижением, но они были, по крайней мере. Теперь не осталось и их. Я не знаю, что еще попробовать. Надеюсь, дело не в педофильных наклонностях, потому что вот только этого мне не хватало. Самое дурацкое, что это влияет на настроение. Я не могу расслабиться с друзьями, потому что все мысли только о том, что у меня есть проблема. Я не могу бродить по городу вечером, фотографируя, потому что я завидую всем тем, кто проходит мимо. Я в курсе, что не один такой, но и не думаю, что нас таких - каждый второй. Это тяжело. Это заставило меня потерять семью. У меня середина жизни, но на этом рубеже я никому не нужен. Как здорово. ... Депрессия, ты слишком частый гость здесь. Я не то, чтобы жду тебя, но выгнать тоже не могу. В идеале, я мог бы полюбить кого-нибудь еще. Мог бы начать с начала, мог бы дарить цветы и писать глупые смски по утрам. Мог бы приводить на съемки и показы, чтобы получать благодарные взгляды блестящих глаз. Мог бы. И смысл? Когда период невинных держаний за руку закончится и начнется ожидание фразы «Может, ты останешься?», я сольюсь. И жестоко разочарую человека, потратившего свое время на импотента. Потому что обычно романы с такими взрослыми дяденьками, как я, ведут уже к женитьбе. У нас, престарелых, нет ведь времени на пустые погуляшки. Хотя видит небо... В общем, пустое это все. ... Педофильные наклонности, значит? Супер. Этому парню не больше шестнадцати. У него выбеленные волосы и смешная улыбка. Я не первый раз вижу его здесь, в этом кафе. Он сидит с друзьями и о чем-то болтает. И он даже не смотрит в мою сторону. Нет, я не хочу его. То есть, я не хочу спать с ним. Но вот попробовать поснимать... Интересный типаж - хмуро сведенные брови, поджатые губы, но когда он улыбается, это что-то... И куда тебя понесло, Тони? ... Парня зовут О Сехун. И сегодня он придет сюда. Совершенно верно, он подумал, что я извращенец, когда я подошел к нему. Вообще, я не собирался делать этого, но у моей чудной племянницы скоро именины, я просто искал подарок. Я наткнулся на него абсолютно случайно. Он был один, быстро извинился, поклонившись, и ушел. Подарок-то я купил, но и парня упускать было жаль. Кажется, сначала он хотел вызвать полицию или просто заорать. Но я старательно улыбался и протягивал ему свою визитку. Кажется, именно это и сработало. Посмотрим, что из этого выйдет. ... Боже. Боже. Боже. Я не знаю, что еще написать, просто БОЖЕ. Если бы я знал, что так будет, сразу же подошел бы к нему, когда только в первый раз увидел. Я понятия не имел, что делать, поэтому достал весь реквизит, который только был - шляпы, пистолеты, даже какой-то хлыст. Сначала Сехун стеснялся. А потом понял, что я не собираюсь к нему приставать, и расслабился. Он выпросил у меня кожаную куртку и играл в ковбоя. Я думал, что сойду с ума. Посреди бела дня я снимал парня, который сносил мне крышу. Он хмурился, а мой член готов был на любые подвиги. Он улыбался, а меня даже тошнило от возбуждения. Я попросил перерыва и сказал, чтобы он нашел на кухне газировку. Оргазм взрывался в моей голове, в моем теле. Я был бы не против, если бы этот светловолосый мальчик помог мне сейчас не только своим присутствием. Эта мысль немного охладила меня. Представлять, как я засовываю свои пальцы в его зад, было противно, хотя однополые партнеры у меня уже были. Просто он был... слишком невинным? Плюнув на рефлексию, я снова представил Сехуна в ковбойской шляпе и с хлыстом. Уже потом, смывая сперму с рук и приводя себя в порядок, я подумал, что готов с ним даже какой-нибудь контракт заключить. Сейчас мне хорошо, как после удачного секса. Да, я все еще противен себе, но каждый выкручивается, как может. И если меня удовлетворяет онанизм на фотографии Сехуна, еще теплые после принтера, то почему бы и нет? ... Сехун сказал, что может приходить пару раз в неделю после школы и отказался от контракта. Он называет меня Тони-ши и смущенно опускает глаза. Ему кажется, что дружить со взрослым мужчиной - не совсем правильно. Так и есть, и мы не будем дружить. Пока он мне нужен, и это чудесно. Потом я буду думать, что с этим делать. Настроение улучшилось, мы с ребятами неплохо посидели в баре, я послушал их зависть к моему неженатому положению и даже не скривился. Привычное дело, и пару дней назад это загнало бы меня в депрессию, но не сейчас. Сейчас я в норме, потребности удовлетворены, а каким именно образом - лучше опустить. Всему, что происходит внутри, нужно уметь вовремя и качественно закрывать рот, чтобы не мешало жить. ... Мы с Сехуном общаемся почти месяц, и все прекрасно. Хотя сегодня он смущенно предложил разнообразить наши съемки. Сказал, что у него есть знакомый, с которым он хотел бы попробовать сфотографироваться. Я не очень хочу вникать в его подростковые эмоции - мне нет дела до того, кто ему нравится вне студии. Но мне кажется, что это не самый плохой вариант. Два парня. Так я еще не пробовал. Поэтому я и согласился. Неудовлетворенность молчала, у нас с Сехуном, хоть он и не подозревал об этом, была богатая сексуальная жизнь. Не хочу думать об этом. ... Сейчас я пью. И курю. После хорошего секса всегда хочется курить. Друга Сехуна зовут Лу Хань, он тоже светловолосый. У него детское лицо, и сначала я подумал, что они с Сехуном ровесники. Но если уж я дал восемнадцатилетнему Сехуну шестнадцать, то Лу Хань в свои двадцать два смутил меня еще больше. Они дурачились и смеялись. Был момент, когда Лу Хань схватил Сехуна за талию и попытался уронить на пол. У меня внутри дернулось все, что могло дернуться. Эти двое делали мне прекрасно. Нет, я не представлял их вместе, боже упаси. Я представлял, что это всё - для меня. Их смех для меня, их неловкие позы, их улыбки. Мне прекрасно. Никакие девочки и в сравнение не идут. ... Понятия не имею, что меня дернуло. Хорошо, что дернуло меня не сразу, иначе я кончил бы прямо в студии, не готовый к такому эффекту. Они правда милые и невинные. Светловолосые мальчики, чувствующие неловкость рядом друг с другом. Мне все еще нет дела до их эмоций, но если мои потребности пересекаются с их переживаниями, почему бы нет? Я предложил им внести немного интимности в наши фотографии. Приглушил свет и сказал, что Сехун должен прикоснуться к Лу Ханю. Без малейшего оголения, просто прикосновения. Они долго мялись, но оно того стоило. Я снимал их, изо всех сил кусая губы. А потом позорно сбежал в уже такой родной туалет. В идеале, стоит снять на вечер какого-нибудь мальчика, но, мне кажется, я знаю, что ничего не выйдет. Я не хотел спать с этими двумя, но и кто-то еще мне не был нужен. Нет сил больше думать о причудах моего тела. Спасибо, что хоть так оно реагирует. Поэтому будем продолжать с ними.