⸸⸸⸸
Сначала Эвен действительно решает, что дело в том, что Исаку не нравится цвет, фасон, материал, оформление, размер, запах, вкус или что бы там еще, черт возьми, могло не устраивать. Терпеливо относясь, и даже с доброй каплей взволнованного трепета, к капризам мальчика, он пытается сделать все, чтобы удовлетворить высокие эстетические запросы ненаглядного. Сначала. Эвен, даже не задумываясь, приносит набор фирменных ручек с гравировкой и сменными стрежнями в черной бархатной коробке на их второе свидание, после того, как Исак рассказывает историю о том, как у него кончились все адекватные пишущие принадлежности на экзамене в прошлую среду и ему пришлось сдавать эссе, написанное зеленым карандашом. Исак не принимает ни коробку, ни одну из семи ручек. И словно закрывается на весь оставшийся вечер, отстраненно поддерживая столь оживленную ранее беседу. Довольно скоро он понимает, что это не сработает. Дело не в утонченном вкусе Исака. Как бы ему не хотелось бездумно скупать все, что только отдаленно может напомнить Эвену драгоценного мальчика, что, он посчитал, отлично выглядело бы на тонком запястье, гладкой шее, подчеркивало бы каждый изгиб на теле, Эвен смотрит на это с практической точки зрения. Вынужден, вернее сказать. Исак студент. Возможно он не принимает букетов: «эти магнолии выглядят шикарнее, чем весь сад за окном театра, Эвен, ни за что», бельгийских шоколадных конфет: «одна только упаковка вероятно стоит дороже, чем моя месячная арендная плата, нет, Эвен, спасибо», и уж тем более ничего из украшений, шелковых шарфов, сшитых на заказ костюмов и новой пары обуви: «ты смеешься, я сам могу купить себе одежду, Эвен, меня не нужно наряжать как куклу». Но так любезный сердцу дерзкий мальчик не сможет отказаться от ценных книг. И он не может. Эвен думает, что теперь наконец-то утолит рвущий голод внутри, что так жаждет избаловать возлюбленного столь нестандартным способом. Но Исак разрушает и эти планы, возвращая подаренный том на следующий день. И так происходит каждый раз: парень либо прочитывает, либо делает копии и все равно приносит обратно. Никакие уговоры, естественно, не переубеждают упрямый нрав прекрасного создания. Угрозы тоже. – Это твой подарок. Если они тебе не нужны, милый, то мне они тоже ни к чему. Их стоит просто выбросить, – с безобидной улыбкой и чистым взглядом. – Не будь идиотом, Эвен, – спокойно отвечает Исак. – Ты может быть и безмерно богат, но никогда не бросишь деньги на ветер на самом деле. Сдай их, продай или отдай кому-нибудь еще. И он послушно возвращает обратно и том редкого атласа в кожаном переплете, и новый сборник, и ограниченный выпуск переведенного издания, зная, что мальчик только больше разочаруется, если он правда их выбросит, никак не желая того расстраивать. Месяц с их первого свидания, и у Эвена заканчивается терпение. – Эта огромная порция – просто закуска? Я даже не могу разобрать, что это. Это точно съедобно? – Исак склоняется к столу, принюхиваясь. И каким бы отвлекающим ни было бы изображение елейного существа перед ним, наивно глядящего сквозь темные ресницы снизу вверх, он не даст ускользнуть своему вопросу. – Это жаренные гребешки с фенхелем на гриле и соус пондзу. Полностью съедобно и очень вкусно, уверен, тебе понравится, – Эвена всерьез беспокоит его неполноценное и бессистемное питание, но сейчас не об этом. – Ешь, пожалуйста, моя любовь, и перестань пытаться сменить тему разговора. – Я не пытаюсь ничего сменить. Разговор окончен, – отбрасывая напускную невинность, Исак выпрямляется, серьезный и готовый бороться. Он погибель. Этот мальчик – сладкая смертельная погибель Эвена. И Эвен боготворит каждую ласково-опасную деталь в нем. – Ты сказал, что твой ноутбук сломан, – дипломатично пытается начать с самого начала. – Да, и я скоро перестану рассказывать тебе о своих неприятностях, если ты каждый раз будешь воспринимать их на свой счет, – вилка довольно громко оказывается на столе. Они могут привлекать внимание. – Мне не нужен новый ноутбук. – Конечно нужен, ты учишься. Тебе пришлось ехать в библиотеку чтобы доделать задание. Разве я не прав, родной? – гладко как по маслу. – Прав, – сердито сдается малыш. – Тогда соглашайся, – просит, уже чувствуя свою победу. – Нет, Эвен, – он не смотрит ему в глаза. – Я решил эту проблему: починил компьютер, все в порядке. Нет необходимости в… – Прими же хоть что-то из того, что я тебе предлагаю, – обрывает Эвен, достигая алой точки, дальше которой ничего не видно. С него хватит. Достаточно. Исак молчит какое-то время, ковыряя гребешки в своей тарелке. Даже скрежет серебреного прибора по белому фарфору какой-то шикарный. Эвена тошнит. – Ты платишь за этот ужин. И за каждый до этого, и вообще за каждое наше свидание. Ты покупаешь билеты, оплачиваешь мое такси, заказываешь кофе. – Это не в счет, – он напряжен. Возможно, сегодня он не сможет уговорить упертый характер мальчика, но сможет докопаться до истины. Она почти здесь. На этом столе. – У меня закончился чай, – просто роняет Исак, едва улыбаясь. – Родной, прости, что? – Я пью простой черный чай, он продается в пакетиках по двести пятьдесят грамм в местных супермаркетах. Пришлю тебе этикетку завтра. Он кончился. Можешь купить его мне, если хочешь, – пожимает плечами, будто это не какая-то шутка. – Чай? – Да, Эвен, чай, – ласково повторяет Исак. Эта улыбка несет для него угрозу. Настоящую, подлинную угрозу, но кто он такой, чтобы ей отказывать. – И я пью только его. Только. Его. И был бы это любой другой человек, Эвен бы уже заставил все работать так, как хочется ему. Любой другой человек уже давно купался бы во всей роскоши. Довольный, счастливый и благодарный. Но судя по всему, теперь он покупает Исаку чай.⸸⸸⸸
Обычно к чужому непрофессионализму он относится либо нейтрально, с каплей настороженности, наученный крепким опытом быть готовым к любым последующим проблемам, что непременно повторятся, либо просто-напросто с раздражением. – Стол для молодой пары. У меня здесь так написано, – но этой ошибке он действительно, действительно рад. – Ох, нет, – Исак улыбается метрдотелю. Та им, кажется, полностью очарована. Эвен хмыкает. – Мы даже не встречаемся, – указывает большим пальцем на него. Что крайне интересно. Эвен вскидывает брови от удивления. Этот марокканский ресторан относительно обыкновенных его запросов довольно простой, но с очень вкусной кухней. И замысловатой внутренней композицией. Они разбираются со своим столиком в конце концов. Располагаются, заказывают. Его восхитительный мальчик такой красивый, горящие глаза, пышные кудри, что он так часто поправляет, сладкие губы, сложенные в одному ему посылаемые бесконечные улыбки. Ослепительный. Проходит не меньше получаса, прежде чем Эвен набирается смелости: – Мы не встречаемся? Тажин из ягненка с тыквой и кускусом на горячее. Но он недостаточно острый, чтобы обвинить в нем собственный румянец. – А разве мы встречаемся? Мы пара? – спокойно парирует Исак, не отрываясь от своего блюда. – И чем мы тогда занимались последние три месяца, любовь? – Эвен завороженно следит, как его чудо облизывает густой соус с нижней губы. – Знакомились, ходили на свидания. Знакомились ближе, – пока собственное сердце замирает в груди, его дражайшее сокровище знает, чего хочет. Если судить по блеску в зеленых глазах. – Ты никогда не просил меня стать твоим парнем. Глубокий вздох. Закрытые глаза. Выдох. Эвен хитро улыбается. – Детка, ангел мой, Исак... – Да, Эвен? – Ты будешь моим парнем? – тянется к его ладони. Тот берет ее и крепко сжимает в своей. – Конечно да. Ты идиот, – и Эвен очень сильно хочет его поцеловать. И спасибо всем, кто причастен к этой путанице со столиками.⸸⸸⸸
Эвен в таком шатком состоянии, что и не выбрать одной наиболее травмирующей эмоции. Он расстроен, в отчаянии, а еще глубоко-глубоко задет, немного зол. Это были недели и недели всякой мелкой абсолютно ничего не значащей ерунды. Неоновые маленькие блоки для заметок, сувенирный плюшевый зайчик, одна («достаточно одной, Эвен, спасибо») хризантема, пачка жвачек, простая деревянная фоторамка, новое зарядное устройство и масса, кучи, груды пачек, коробок и упаковок чая. Хотя и на самом деле не такого уж и плохого, чего он никогда не признает в слух. И ни единого нормального подарка. Он теперь знает примерный денежный промежуток, тот верхний порог, который Исак уже не примет. Самое ценное, по его мнению, был нежно-голубой пуховый плед, который ни он не смог бы принять обратно, ни его родной мальчик не посмел вернуть. И он потом очень часто замечал его на фотографиях, и на плечах Исака, пока они общались по видеозвонкам, так что он думает, что тот считает также. Но ведь скоро первые годовщины, скоро праздники, да и любые другие важные и не очень поводы. Что ему остается? Довольствоваться одноразовым пластиком и неперерабатываемыми материалами? Он не согласен. Исак выиграл в университетском конкурсе, они обедают вместе после награждения, неужели он ничем не сможет поздравить победителя? В кафе Гранд Отеля Осло готовят вкуснейший десерт из рисового пудинга с шафраном и кардамоном, и после обеда Эвен ведет их туда, чтобы доказать это. Исак не очень любит сладкое, но от хорошего рисового пудинга не откажется никто. Это приятный вечер в приятной компании его великолепного, блестящего, самого лучшего парня, они кормят друг друга с ложечки, украдкой сцеловывая остатки крема с губ. Идиллия. – Ты позволишь мне купить тебе подарок, Исак? Терпение. Только терпение станет единственно верным благодетелем в этот момент. – Он будет стоить дороже, чем… этот отель, например? – он заглядывает Эвену в глаза. Он честно по-прежнему не уверен в своем выборе. Все еще пытается уговорить себя сразу же не покупать Исаку спорткар, как один из тех в его собственном гараже или на парковке на улице, про которые мальчик постоянно шутит, возможно, кварцевые швейцарские часы, сделанные специально для него, что так идеально будут облегать его запястье. Вариантов миллион. – Возможно, – сдержанно отвечает он, пряча весь разгорающийся огонь внутри. – Я знаю, как это происходит, – Исак тщательно подбирает слова. Эвен внимательно слушает. – У тебя есть деньги. Много денег. И ты сам волен ими распоряжаться. И ты хочешь… ты действительно хочешь мне что-то купить, так? Он кивает. – Всегда. Все, что пожелаешь. Что угодно на свете. – Ладно, – он весело хмурится. – Я не буду отказываться из вежливости, потому что это глупо. Мы уже хорошо знаем друг друга. – Абсолютно. Да. «Хорошо», – лучшего слова и не найти. – Очень хорошо. – Так что ты должен знать, что мне все еще бесконечно неловко и всегда так будет. Но я позволю тебе, Эвен. До тех пор, пока ты сам хочешь, и помнишь, что вовсе не обязан ничего мне дарить. Я с тобой не для этого. – Я знаю-знаю, но… – Да, – прерывает его Исак. И это – «да». Да! Наконец-то это – «да»!⸸⸸⸸
Эвен чувствует, что обладает суперсилой, что способен на невозможное. Один особенный мальчик заставляет его чувствовать себя так. Он готов бежать прямо сейчас. – Милый, куда это ты так торопишься? – он определенно не сдвинулся с места, но Исак замечает его перемену в настроении. – Мы можем пойти прямо сейчас, если хочешь, – энергия кипит в самых кончиках его пальцев. – А как же дижестив? – Дижестив? – глупо переспрашивает с широко распахнутыми глазами. – Мы только съели десерт, я жду свой напиток, – снова невинный ангел с угрозой спалить его к чертям огнем своих чистейших глаз. Эвен громко продолжительно смеется, наплевав на все правила этикета за столом, откинув голову и стирая слезы с глаз. Ну что за глупость. Исак никогда не пьет ничего крепкого после еды. Он даже не знал, что такое дижестив, до встречи с ним. Эвен так сильно его любит. – Я уверен, там, куда мы собираемся, тебе найдут немного мадеры… … а еще весь мир и личный кусок земли на Луне.