Raya

— Никогда не видела, чтобы Мегуми так часто трогал кого-нибудь, — замечает Маки-семпай. В её голосе — интерес пополам с удивлением и лёгкой печалью, и Юджи не очень понимает, почему. Фушигуро, конечно, не душа компании, но прикосновений вроде не чурается. Даже когда они все в грязи после очередного задания. Даже когда Кугисаки приходит в голову накрасить всю команду, Фушигуро ворчит, как старый дед, но не шарахается прочь. Юджи не понимает, о чём говорит Маки-семпай. И решает понаблюдать. Фушигуро не очень любит прикосновения Годжо-сенсея. До определённого предела он их терпит — и похлопывания по плечам, и встрёпывание волос, и тыканье пальцами в щёки, — но как только этот предел пройден… Вырывается. Тихо и невозмутимо. Чисто как кот, когда решает, что хватит с человека величайшей благодати в виде поглаживаний его величества: нагладился — сбежал. И только попробуй удержать, зашипит, когтями вдарит. Кугисаки Фушигуро тоже терпит, как и всех семпаев. Но не так, как Годжо-сенсея; сенсею позволяется тискать Фушигуро почти как захочется, но не слишком долго. А семпаям и Кугисаки — недолго и только руки и голову. От попыток обнять, например, Фушигуро мягко ускользает. Незаметно так. Аккуратно. Трогать — можно. Задерживать касание — нет. И Фушигуро очень редко касается первым. Никогда — без повода, ради шутки. Только по делу: поддержать, помочь. И проявляется это только в быту. Странно. Странно, что Юджи раньше ничего не замечал. Ещё страннее, что на него, кажется, ограничения Фушигуро не распространяются. Юджи повисает у Фушигуро на плечах, навалившись почти всем весом — тот встаёт поустойчивее, но не возражает. А ведь Юджи далеко не пушинка! Но Фушигуро даже не ворчит. На одном задании Юджи так выматывается, что отрубается прямо в машине, неудобно устроив голову на окне. В салоне навязчиво и неестественно пахнет вишней, Кугисаки громко достаёт водителя, шея в таком положении быстро затекает, но Юджи устало дремлет, игнорируя все неудобства. В какой момент жёсткая и холодная поверхность окна сменяется мягкой тканью, он не замечает. Сонно зарывается носом в пахнущую мятой материю, прижимаясь поближе к источнику тепла, и окончательно отключается до самой школы. Кугисаки потом долго дразнится фотографиями, где он сладко спит на плече Фушигуро. Что бы Юджи ни делал, Фушигуро не отстраняется. Объятия? Они зависают на диване полчаса, потому что Юджи пригрелся, а Фушигуро не спешил отпускать. Взять за руку, чтобы не потеряться в толпе? Метро в час пик — настоящий водоворот, и Фушигуро невозмутимо держит его ладонь в своей, уверенно лавируя в человеческом потоке. Внезапный напрыг со спины? Ловит и ворчит про рефлексы. Попытка поднять? «Не надорвись, я тяжёлый», но не вырывается. Складывается впечатление, что для Юджи у Фушигуро границ нет. Совсем. И… Фушигуро касается его сам. Ерошит волосы по утрам, греет боком во время просмотра ужастиков, гладит. Юджи бы решил, что Фушигуро с ним, как с одним из своих шикигами, в конце концов, Фушигуро их действительно любит и заботится, как об обычных питомцах, но вряд ли у шикигами беззвучно просят погладить, подставляясь под руки. И таскают еду из тарелки, сталкиваясь палочками и руками и перекидывая в ответ вкусные кусочки. Юджи в замешательстве. Годжо-сенсей только посмеивается над его трудностями. — Мегуми тебе доверяет, — говорит он, когда Фушигуро в очередной раз выворачивается из его рук, но спокойно дремлет, откинувшись на Юджи, — Ты действительно ему нравишься. Он как зверь: к плохому человеку не пойдёт, заметил? И это, пожалуй, только запутывает дело. Сенсеево «ты ему нравишься» крутится у него в голове, как прилипчивая песенка из рекламы. В каком смысле «нравишься»? Как друг? Как человек? Как нечто большее? Мысль о том, что Юджи может нравиться Фушигуро в том самом смысле, вызывает довольство, и это странно, потому что Фушигуро определённо не девушка с пышными формами из тех, что нравятся Юджи, а Юджи не дама типажа Фушигуро, чтобы подобный интерес ему льстил. Это просто странно. Почему он радуется? Какой, кстати, у Фушигуро вкус? Он вспоминает рассказы Нобары о первой встрече с учениками Киото и набирает Тодо. — Фушигуро? Итадори, друг мой, не знаю, зачем тебе это… Он поразительно скучный. Сказал, главное — моральные принципы и готовность их отстаивать, а что за человек и какая внешность — плевать. Ох. Окей, Юджи определённо не был готов к такому ответу. Скулы отчего-то печёт. Странно. — Более занудный вариант ещё поискать нужно, — комментирует Тодо. — Хотя девушки — наша Мэй и ваша Кугисаки — очень даже оценили. Почему, к слову, ты спрашиваешь об этом меня? Потому что Кугисаки запомнила всё, вплоть до количества косметики на сестре Маки-семпай, но только не ответ Фушигуро. — Неловко. Спасибо, Тодо! Извини, что потревожил. Он спешно обрывает разговор и утыкается в подушку, чувствуя, как горят щёки и уши. Это то, о чём им с Фушигуро придётся серьёзно поговорить, да? И как можно скорее. Пока Юджи от догадок не разорвало на кучу маленьких Итадори. Он заговаривает об этом вечером. Уже темно — осень, темнеет быстро, на улице прохлада и рыжие листья, но в комнате уютно и тепло. Они смотрят фильм. Точнее, Фушигуро смотрит, а Юджи валяется головой у него на коленях и изредка поглядывает в сторону экрана. В другое время он бы, наверно, погрузился в просмотр целиком, но сейчас приключения героев волнуют не больше, чем прогноз погоды где-нибудь в Африке. Рука Фушигуро в его волосах, осторожные поглаживания, задумчивое выражение лица — вот что важно. — Мегуми, — на пробу зовёт Юджи. Имя необычно ложится на язык. Непривычно, но мягко. Странно, но приятно. Определённо лучше, чем фамилия. Фушигуро реагирует мгновенно: опускает голову, смотрит внимательно. На экране что-то взрывается — началась экшен-сцена, напряжённый момент, но Фушигуро, кажется, это совсем не волнует. — Юджи? — спрашивает он, и в голове Юджи тоже что-то взрывается, и как-то удивительно, что Сукуна молчит и не комментирует. Слышать своё имя (и без хонорифика!) от Фушигуро неожиданно хорошо, Юджи не против повторить. Наверно, он выглядит глупо; Фушигуро — Мегуми — улыбается. Не так, как он делает это обычно — довольно, весело или с лёгким ехидством. Как-то… Беззащитно. Легко-легко. — Можешь ответить на несколько вопросов? Пожалуйста. Юджи не просит отвечать правду и только правду или ещё что в этом духе. Мегуми и без того ответит честно: не любит ложь. Другое дело, что может отказаться… Но он соглашается. Кивает — и терпеливо ждёт, пока Юджи соберётся с духом и подберёт слова. — Ты знаешь, что трогаешь меня чаще, чем других? — глупый вопрос и глупая формулировка, конечно. Коряво звучит. — Да, — спокойно говорит Мегуми, не отводя взгляда. — Перестать? Неприятно? Не неприятно. Определённо. Прикосновения Мегуми тёплые. Успокаивающие. — Нет. — отвечает Юджи сразу на оба вопроса, для верности прижав чужую руку своей, чтобы Фушигуро точно не отстранился, и быстро задаёт следующий, — Я тебе нравлюсь? Если он сейчас ошибся… Будет больно. И очень, очень неловко. И Сукуна не устанет напоминать, как Юджи облажался. Мегуми, наверно, станет избегать… Кому приятно, когда твой друг ненормальный. Юджи нервно прикусывает внутреннюю часть щеки. Может, не стоило всё-таки это начинать? — Да. Показалось? — Да, Юджи, ты мне нравишься, — терпеливо повторяет Мегуми. Он тоже нервничает, понимает Юджи. Тело — натянутая струна, дыхание сбито, смотрит, не моргая. Застыл, замер… На экране кричат герои — у них битва, страшнейшая схватка, и дракон вот-вот всех положит, улетит разрушать королевства. Юджи выдыхает: — Ты хотел бы меня поцеловать? Вместо глупого «ты же понимаешь, что я не девушка?». Конечно, понимает. Мегуми кивает. Медленно-медленно. Юджи приподнимается на локте — неуклюже, неудобно — и тянет его вниз, к себе. Юджи нравятся девушки с пышными формами, красивые, как Дженнифер Лоуренс. Но он целует Мегуми — определённо парня и одноклассника, под грохот спецэффектов и визги убиваемого в фильме дракона, и это приятно. Приятно, когда чужая рука ложится на затылок, притягивая ближе. Приятно, хотя оба они целоваться не умеют и действуют больше по догадкам. Приятно — губы у Мегуми мягкие, хотя и суховатые от волнения, касания бережные, ласковые, словно боится напугать. Юджи не пугается. Юджи игнорирует ехидство Сукуны где-то в разуме и отстраняется, часто дыша. Отстраняется, но не отпускает. — Ты мне, кажется, тоже, — запоздало говорит он, — хотя я всегда думал, что по девушкам. Почему это звучит оправданием. Мегуми усмехается — весело так, со смешинкой. Ему наверняка неудобно сидеть так, согнувшись, но он не выражает ни капли недовольства. Наоборот, держит Юджи крепко, как будто тот сейчас убежит. И «всегда девушки» никак не комментирует, словно зная, что Юджи ещё не закончил. — Я хотел бы попробовать. Ну, встречаться. С тобой. А ты? — неловко договаривает он. Ещё один тупой вопрос в копилку. — Да. Мегуми выпрямляется, чтобы перетащить Юджи поближе. — Конечно. — Очень хочу. У Мегуми хрипловатый голос, и с каждым словом пожар на щеках Юджи всё ярче. С экрана — романтичная музыка, дракон издох, добро победило, герой и героиня сливаются в медленном поцелуе. У Юджи — алое лицо, невнятное нечто вместо слов и кольцо рук Мегуми. На коленях, оказывается, удобно не только лежать, но и сидеть. — Хочешь так же? Разумеется, Мегуми замечает повышенный интерес Юджи к фильму. Как и румянец, вероятно, но об этом Юджи старательно не думает. Почему из них двоих смущается только он? Мегуми проходил особые шаманские курсы самоконтроля? — Голову дракона? — шутливо уточняет он. — Можно и дракона, — покладисто соглашается Мегуми, — можно и мир, но вообще я говорил про… Ты понял. Да. А, нет, не только он. — Понял… Кхм. Да. Хочу. — Вы такие мерзкие. — стоило вспомнить, что Сукуна обладает потрясающим талантом появляться не вовремя; правую щёку немного щиплет, когда он берёт контроль. — Какая гадость. Эй, Фушигуро Мегуми. Если наобещаешь этому придурку звёзд с неба, а потом не выполнишь… Сам понял, да-а? А ты, идиот Итадори, не расслабляйся. Как только я вернусь, первым, кого заберу у тебя, станет он. — Сам умру, не утруждайся. — хладнокровно отбивает Мегуми, прижимая Юджи к себе чуть крепче, — Если навредишь Юджи, прокляну. — Если навредишь Мегуми, я не знаю, что с тобой сделаю! Получается на удивление синхронно. Рот Сукуны кривится: — Отвратительно. Будь я человеком, уже вытошнил бы свои внутренности. Лучше бы вам сдержать обещания, маленькие засранцы. Уходит, оставив последнее слово за собой. По экрану бегут титры. Фильм закончился. Юджи выдыхает, чувствуя, как появившаяся вместе с Сукуной удавка тревоги отпускает. Возможно, плохой идеей было заводить отношения, пока в нём сидит древнее проклятие… — Юджи, — он невнятно откликается, неуверенно поднимая взгляд на Фушигуро. — Не думай. Мы справимся. Было бы неплохо, думает он. И трогает губы Мегуми. Менее отчаянно. Изучающе. Более жадно. Как сильно удивятся ребята, если он поцелует Мегуми при них?