Здесь должны быть титры

   — Как долго ты собираешься прятаться, Какаши? — усмехаешься, пытаясь скрыть подступившее волнение, и сильнее сжимаешь пальцы на рукоятке куная.    Еще пару секунд назад это казалось такой гениальной идеей — встретить его после миссии в полтора месяца, которые ты провел в скандалах с самим собой, потому что выяснилось, что жизнь без него в корне невозможна, потому что по всему дому оставлены следы его присутствия здесь: недопитый кофе на столе, раскрытая на середине книжка, лежащая вверх обложкой на кресле, начатая пачка сигарет на подоконнике — все эти незаконченные дела, ради которых он обязан будет вернуться.    А теперь, когда он стоит позади, когда вас разделяет всего шесть-семь метров, когда не нужно думать о том, что его нет рядом, ты готов убежать, эмигрировать в другую страну, распороть живот, выдавить глазные яблоки, лишь бы не смотреть в его серые, как сталь, глаза. Ты уже привык любить его, не имея при этом возможности увидеть или обнять.    Отправляешь кунай в цель — входит ровно в центр мишени — поднимаешь с земли плащ, и, отряхнув с него пыль, просовываешь в рукава руки. Поворачиваешься — ты оттягивал этот момент, как мог — и смотришь, как он, пряча усмешку под маской, хлопает твоему блестящему броску.    И вот именно здесь время всаживает нож в спину: гул от хлопков нарастает, а перед глазами проносятся те полтора месяца, которые ты никогда бы не хотел вспоминать, которые ты никогда бы не хотел прожить. Не вновь. Вообще.    Потому что, по сути, расставание — это непрекращающийся ад, в котором ты будешь вечно гореть; это состояние, в котором ты не можешь спать, есть, работать, читать книги, потому что все о нем. И ты не знаешь, как найти в себе силы прожить еще одну ночь, если от каждого дня, проведенного вдали от него, какая-то часть тебя умирает. И каждый день — новое убийство, потому что: «Тебя нет в моей жизни».    За эти полтора месяца ты узнал, что кофе, который он пьет, самый черный и самый горький, что сигареты, которые он курит, самые тяжелые, что одежда, которую он носит, слишком велика тебе.    Аплодисменты в твою честь гаснут, как звезды в утреннем небе — Какаши медленно, как дикий зверь, подходит и стягивает маску с лица, преклоняя колено. Осторожно берет твою руку и легко касается губами тыльной стороны ладони — распахиваешь глаза, непонимающе смотря на него.    — Больше никаких долгих миссий, Наруто, — не поднимая взгляд.    Здесь должны быть титры, потому что ты касаешься его щеки, а он, как щенок, носом утыкается в твою ладонь, закрывая глаза и тихо поскуливая.    Людям вокруг будет плевать, если рассказать им, что он заставляет тебя помнить, что после выдоха нужно делать вдох. Людям вокруг плевать, что каждый раз, когда твое сердце устает биться, он приходит и, закатав рукава, на протяжении недель делает тебе массаж сердца.    Людям вокруг плевать, что он заставляет тебя жить.