shizuka

Акааши еще никогда так не радовался выходу на отборочные представителей. Конечно, любые выездные соревнования всегда были большим событием. Во-первых, они представляли замечательный шанс поиграть с командами из других районов и городов, а значит, столкнуться с совершенно иными техниками и стратегиями. Во-вторых, у старшеклассников, особенно на последнем году учебы, редко появлялась возможность легально прогулять уроки и при этом посмотреть другой город. В-третьих, это было просто весело. Но сейчас Акааши радовался совсем не этому. Дело в том, что часто на подобных выездных соревнованиях командам предоставляли хорошее жилье. Часто — с отдельными комнатами. Это было совсем не похоже на тренировочные лагеря, о, вовсе нет. Особенно в этот раз. Токио, не смотря на свою скученность и густонаселенность, в этот раз одарил бедных школьников своеобразным чувством приватности. Незначительные, совсем недавно введенные сборы на нужды команды наконец-то сполна оправдали себя. Акааши никак не мог перестать благодарить свою природную удачливость: ему, в результате (не очень) честной игры в камень-ножницы-бумага выпала комната на двоих. Ему и Бокуто. Никто даже не спрашивал, почему так получилось, и за это Акааши был тоже благодарен. Их вполне недвусмысленная связь из вопроса быстро превратилась в факт, хотя они никому об этом не рассказывали. Просто такое было сложно не заметить. Бокуто всегда был шумным, очень шумным, и до боли очевидным. Кейджи иногда думал о том, каким образом всем потребовалось так много времени, чтобы догадаться. Первое время Котаро буквально валил Акааши с ног после каждой мало-мальски удачно проведенной атаки. На решение этой проблемы у самого Акааши ушло немало времени, нервных клеток и сил (в буквальном смысле). Но сегодня их отношения как будто откатились назад. Может быть, дело было в ином спортивном зале, в толпе болельщиков, в интересных соперниках. В с трудом заработанной победе, в конце концов. По крайней мере, именно так думал Акааши. Причиной слегка излишней радости Кейджи, конечно, была возможность уединиться на лишние несколько часов и провести побольше времени с любимым человеком вне школы и постоянных тренировок. Он отказывался верить, что восторг Бокуто был вызван тем же. Но все взгляды, которыми одаривал его Бокуто на протяжении последнего сета и даже после него заставляли думать об обратном. Сегодня Котаро был каким-то особенно слишком. Слишком много радости было в его глазах, слишком много любви. Даже его предсказуемо затянувшийся "эмо-мод" прямо во время матча был слишком интенсивным. Акааши даже на мгновенье испугался, что не сможет с ним справиться. И очень зря. Почему-то все, что касалось Бокуто, у Акааши получалось подозрительно хорошо. Даже его сеты сегодня были на удивление точными, о чем не раз было сказано за праздничным ужином команды. Победная эйфория отпустила его только когда он с усталым вздохом рухнул на кровать. Они с Бокуто разошлись на полпути до общежития. Кейджи не мог винить его в том, что он решил подольше погулять с друзьями. Он всегда был особенно активным после хорошо сыгранных матчей. Но все-таки Акааши было немного тоскливо. С другой стороны, он был очень рад возможности отдохнуть. И кажется, что в своем желании он остался соверешенно один. После шума спортивного зала, улиц и кафе тишина пустых комнат давила на уши. Кейджи сам не заметил, как задремал. Ему, как и всегда, снился Бокуто. Он настолько въелся в чужое сознание, что не покидал его ни во сне, ни наяву. С тех пор, как они начали встречаться, Акааши нечасто снилось что-то иное. Улыбающийся Бокуто, прижимающий его к себе Бокуто, целующий его Бокуто, стонущий и мечущийся по постели Бокуто... В этот раз сознание Кейджи решило обойтись без излишеств и показало ему что-то очень милое и приятное, судя по улыбке, с которой он приоткрыл глаза. Перед его взглядом предстал Бокуто, с важным видом зацеловывающий все его лицо. Увидев, что Акааши наконец проснулся, он нежно улыбнулся и настойчиво впился в его губы. Кейджи с радостью ответил и обнял парня. Даже через поцелуй ощущалось, что Бокуто улыбается. Он целовался смазанно, будто торопился и никак не мог остановиться. Акааши мягко пропустил сквозь пальцы его волосы, свободные от высокой укладки, и он постепенно начал успокаиваться. — Акааши, — выдохнул Бокуто ему в шею и порывисто поцеловал в щеку. Кейджи прикрыл глаза и продолжил настойчивее массировать чужую голову, и Бокуто задышал чаще от удовольствия. — Я так рад, что ты здесь. — Куда я от тебя денусь, Бокуто-сан? — ответил он, пока Котаро влажно целовал его шею, тыкаясь в нее носом, как щенок. Бокуто что-то неразборчиво промычал в ответ на это, выражая свое удовольствие, и принялся оставлять следы на мягкой коже с удвоенным энтузиазмом. — Бокуто-сан... — Акааши прерывисто вздохнул, чувствуя легкие укусы на шее. — Тише. Тут очень тонкие стены, нас будет слышно... Котаро протестующе промычал, прижимаясь теснее и притираясь к чужому бедру, и потянулся за новым поцелуем. — Я серьезно, – Акааши мягко отстранил его, упираясь руками в его грудь. — Бокуто-сан, ты не умеешь быть тихим. На нас и так уже ругались. Что-то поменялось в лице Бокуто после этой фразы. Акааши не соврал: их уже не раз ловили за не очень подобающими действиями, и каждый раз исключительно по вине Бокуто. Он совершенно не умел сдерживать себя ни на волейбольной площадке, ни с членом внутри себя. Акааши уже давно думал о том, что с этим нужно что-то делать, но Бокуто, кажется, никогда не было стыдно за свое поведение. Впервые за все время Акааши подумал, что, возможно, ему просто нравится это. Нравится, когда удовольствие настолько сильно накрывает его, что это невозможно не заметить. Кейджи ухмыльнулся и уложил Бокуто на спину, нависнув над ним. Вкус победы еще не покинул его, и сегодня он точно не против поиграть еще раз. Не давая Котаро сказать лишнего, Кейджи быстро поцеловал его и добавил: — Мы можем продолжить, если ты обещаешь быть очень-очень тихим. Но если ты не сможешь сдержаться, я остановлюсь. Брови Бокуто отчаянно вздернулись вверх, все его лицо преобрело какое-то умоляющее выражение. Прежде чем он успел ответить, Акааши уже знал, что будет дальше. Кроме мольбы и желания он разглядел в чужих глазах радость. Кейджи решительно припал губами к чужой шее, оставляя на ней красноватые следы. Бокуто резко и шумно вздохнул и улыбнулся. Он только этого и добивался. Завтра им (Акааши в частности) будет очень стыдно. — Так ты согласен? — Да, да, я буду самым тихим в ми… А-ах, — тихо застонал Котаро, когда Акааши от шеи неожиданно перешёл к мочке уха. — Самым тихим в мире, только, м-мх, касайся меня, пожалуйста. Акааши никак не мог ему отказать, но не сдержался и ухмыльнулся: — Хорошо, но если ты не сможешь, то… Бокуто решил взять инициативу в свои руки и погладил его грудь, задевая соски. Видимо, не одному ему сегодня придётся сдерживаться. Чтобы сдержать в себе позорные вздохи, Акааши поцеловал его, уже гораздо более требовательно и активно. Он развел чужие бёдра коленом. Бокуто прижался к нему плотнее. После тренировок он, несмотря на усталость, был очень чувствительным и отзывчивым. Сейчас, после удачного матча, эмоции были слишком сильны, чтобы сдерживаться. Они не делали ничего особенного, но Бокуто уже был на седьмом небе от счастья, хоть это и было его перманентным состоянием рядом с Акааши. Его руки неаккуратно скользили по его спине и груди, и он неразборчиво бормотал какой-то бред в губы Кейджи, вместе с этим настойчиво потираясь пахом о его бедро. Акааши приподнял край толстовки и прикусил кожу на груди Бокуто, другой рукой поглаживая сосок. Он тихо всхлипнул. — Тш-ш, — Акааши поднял голову и посмотрел ему в глаза. Бокуто захотелось застонать, но от того, как сильно он старался сдерживаться, вышел лишь какой-то скулёж. Кейджи одобрительно хмыкнул и пробежался пальцами по его груди, спускаясь ниже. Он едва прикоснулся к его ширинке, но Бокуто уже дернулся бёдрами вверх, требуя прикосновений. Акааши тут же отдернул руку, оставив Бокуто толкаться в пустой воздух. — П-пожалуйста, Акааши, — шепотом попросил он, зажмурив глаза и прикусив губу. Кейджи не мог удержать себя от того, чтобы немного подразнить Бокуто, поэтому он быстро поцеловал его в уголок губ и размашисто провёл языком по соску. Котаро немного приподнял грудь, втягивая живот, и зарылся пальцами в чужие волосы, притягивая ближе. Он продолжил вылизывать его грудь, поглаживая промежность Бокуто, под его протестующее мычание. Кейджи легонько прикусил зубами его сосок, прекрасно зная, что осталось ещё немного, прежде чем… — Хватит, — тихо и недовольно пробубнил себе под нос Бокуто. — Хватит что? — спускаясь губами все ниже, спросил Акааши. — Д-дразнить. Дважды просить не пришлось: Акааши уже спешно расстегивал его джинсы, пытаясь стянуть их вниз. Заметив на светлых боксерах небольшое влажное пятно, он слабо улыбнулся. Бокуто, заметив эту улыбку, покраснел. Акааши быстро стянул с него ненужную одежду и провёл ладонью по его члену. Бокуто приоткрыл рот в беззвучном стоне, и Акааши, недолго думая, поцеловал его, проникая внутрь языком. Котаро мертвой хваткой вцепился в его предплечья, но Кейджи мягко отстранился, спускаясь ниже. Он легонько поцеловал его в головку члена, а потом начал посасывать ее. Бокуто тут же зарылся пальцами в его волосы, не удерживая и не толкая, а просто поглаживая. Акааши насадился чуть ниже, втягивая щеки, и Бокуто дернулся, подаваясь вверх. Кейджи придержал его и положил руки на его крепкие бедра, гладя и сжимая их. Бокуто громко задышал, открывая рот в беззвучном стоне. Он до безумия сильно хотел издать хоть какой-то звук и сдерживался из последних сил. Акааши поднял взгляд и, не сдержавшись, застонал, посылая вибрацию по горлу и ниже. Бокуто замер и почти до крови закусил губу, зажмурив глаза. Акааши почувствовал, как он напрягся, и насадился ещё ниже. — Акааши… Я с-скоро-о… А-ах, — Кейджи воспринял это как вызов и лишь задвигал головой. Бокуто не сдержался и очень тихо застонал. Акааши отпустил его бёдра, позволяя ему двигаться самостоятельно, и расслабил горло. Бокуто благодарно погладил его по голове и взял за руку, нежно ее сжимая. Ему хватило пары аккуратных толчков во влажную теплоту чужого рта, прежде чем он с тихим мычанием кончил. Акааши предварительно отстранился, и Бокуто сразу же потянул его наверх, благодарно целуя и шепча ему в губы какой-то милый бред. Акааши слегка покраснел и поджал губы, пряча смущение. Кейджи прижался к его бедру, слабо двигаясь и параллельно мягко целуя его шею. Бокуто крепко обнял его и двинул ногами в стороны. Акааши, понимая все без лишних слов, с сомнением оглянулся на дверь. Она была заперта, но из коридора слышались приглушенные шаги и разговоры. — Ты уверен...? — Да, да, да, пожалуйста… — сбивчиво прошептал Бокуто, втягивая Акааши в поцелуй. Он целовал Кейджи с тем же желанием, что и раньше, скользил руками по его бокам, рёбрам, гладил спину и плечи. Акааши весь растворялся в этих касаниях, мягко скользил языком по чужому рту и тяжело дышал. Бокуто изредка позволял себе слабо мычать в поцелуй и выпускать безумно тихие стоны. И все же он, несмотря на чувствительность и усталость, все так же всем своим существом показывал свои готовность и желание. Акааши порой сводила с ума эта активность. У него самого никогда не получалось держаться очень долго, но Бокуто словно совсем ничего для него не жалел, раз за разом отдавая вместе с телом все эмоции и силы. Акааши сжимает в ладонях его бёдра, и Бокуто тут же толкается ими вверх. Они неаккуратно сталкиваются, и Акааши стонет от этого незначительного касания, закрывая рот рукой в попытке себя заглушить. Он внезапно для себя понимает, что все ещё ни разу не коснулся себя. От этого осознания становится почти больно, он сжимает зубы, когда легонько проводит по члену рукой. Бокуто, заметив это, сам переворачивается и встаёт на колени и локти. Кейджи перегибается через него и тянется за смазкой в сумке на тумбочке. Его член прижимается к чужому бедру и скользит, и он прикусывает губу. Он возвращается в предыдущее положение и на пробу скользит внутрь пальцем. Он проходит подозрительно легко, и Акааши, не сдержавшись, спрашивает: — Когда ты…? — В душе, — запальчиво перебивает Бокуто, и у него словно срывает тормоза: — Ты был таким красивым сегодня – то есть, ты всегда красивый, но-о… А-ах, да, ещё… — Акааши подчиняется и добавляет второй, ускоряясь, а Бокуто продолжает: — И твои пальцы, они просто… Да, Боже, добавь ещё один, я не сломаюсь, больше... Акааши останавливается и задерживает дыхание, а потом медленно вдыхает. Бокуто резко замолкает и сжимает пальцы внутри: он думает о том, что он, вероятно, был недостаточно тихим, но правда в том, что Акааши просто пытается успокоиться. Он никогда в этом не признаётся, но то, как Бокуто разговаривает во время секса — его маленький кинк. Хотя, что уж там. Для него Бокуто — это один сплошной кинк. Он неожиданно сгибает пальцы внутри, и, судя по тому, как Бокуто вздрагивает, попадает ровно туда, куда нужно. Кейджи разводит их в стороны, надавливая на простату. По комнате раздаются тихие хлюпающие звуки. Котаро скулит как можно тише и сам насаживается на пальцы. Кейджи добавляет третий, но чувствует, что сам едва выдерживает вид того, как Бокуто мечется по постели. Он пару раз двигает пальцами, прежде чем вытащить их и спешно раскатать по члену презерватив. Он входит безумно медленно и аккуратно, пытаясь избежать всех чувствительных точек. Бокуто не сдерживается и стонет в подушку, негромко, но достаточно, чтобы вызвать подозрения у их соседей за стеной. Акааши толкается первый раз на пробу, не входя до конца, но Бокуто, кажется, хватает и этого. Он сам двигается назад и не прекращает тихо всхлипывать. Акааши чувствует, как сильно он сдерживается, по тому, как он сжимает его изнутри. Кейджи судорожно вздыхает и чувствует, как все его тело горит. Ощущения сильнее, чем обычно, но он никак не может позволить себе ускориться, тем более тогда, когда Бокуто так напряжен. Он гладит его по спине и пояснице. — Бокуто-сан, тише, расслабься. Ты… Мне… Мне почти больно. Бокуто, кажется, немного успокаивается, но легче от этого не становится. Акааши выскальзывает из него и, прерывая протестующие стоны, просит его перевернуться назад. Котаро смотрит умоляюще, его приоткрытые губы блестят, а щеки покраснели. Кейджи старается не сильно отвлекаться на эту картину и входит внутрь, уже резче, чем раньше. Бокуто смотрит на него замутнёнными от удовольствия глазами и шире открывает рот, не в силах издать ни звука. Акааши до безумия хорошо, но он двигается аккуратно и небыстро. Бокуто толкается ему навстречу и сам задевает заветную точку внутри. Он стонет, возможно, слишком громко, но им обоим уже плевать. Акааши тихо мычит вместе с ним, и они начинают двигаться быстрее. Бокуто сжимает его плечи, зажмуривает глаза и мотает головой из стороны в сторону, подставляя шею, и Акааши несдержанно впивается в неё губами, оставляя красный след. Он чувствует, как Котаро сжимается и слишком громко дышит. Он закрывает себе рот, чтобы заглушить это, но это слабо помогает. Акааши входит глубже, звуки столкновения их бёдер становятся совсем очевидными. Бокуто особенно резко дергается, и Акааши опускает руку на его член, надрачивая ему в темп своих толчков. Бокуто не сдерживается и слабо стонет. Акааши целует его, заглушая все звуки, и чувствует, как он изливается ему в ладонь. Кейджи не выдерживает и кончает вслед за ним, пару раз несильно двигая бёдрами. Его накрывает волной удовольствия так сильно, что он практически падает на кровать. Бокуто рядом все ещё восстанавливает дыхание и смотрит на него полузакрытыми глазами. Акааши гладит его по щеке чистой рукой и, пошатываясь, встаёт с кровати. Когда он возвращается с салфетками, он видит, что Бокуто лежит все в той же позе, но уже с закрытыми глазами, а его грудь мерно вздымается. Акааши вытирает его, как может, но быстро сдаётся. Все равно завтра с утра придётся идти в душ, а постельное белье они и так уже испачкали. Кейджи ложится с краю, накрывает их обоих сбившимся одеялом и замечает, что кровать слишком узкая для них двоих. Бокуто в полусне кладёт руку ему на талию и прижимает к себе ближе, чтобы он случайно не упал. На грани сна он слышит в коридоре тихие голоса, но различает только что-то наподобие «наконец-то» и «да уж, сколько можно». Акааши не чувствует особого стыда, но все равно свято надеется, что ему это приснилось. Бокуто шепчет ему в ключицы «люблю тебя». Кейджи гладит его по голове и обнимает крепче. Может быть, Бокуто правда слишком шумный, взбалмошный и непостоянный. Но это все ещё Бокуто. И Акааши шепчет ему в ответ: — Я тоже.