Чем хороша работа стюардесс

Анька никогда особенно не любила свою работу. Не сказать, чтобы все было уж так плохо, но отчего-то хотелось немного иного. Казалось бы, что может быть лучше, чем профессия стюардессы? Но это выматывало, и выматывало сильно.  Очередной рейс до Москвы, очередная демонстрация, обращенные на неё лица пассажиров... Привычное дело, и темноволосая даже не задумывается о том, что делает - за несколько месяцев это уже стало совсем привычным.  Вообще, Анька была самой младшей из стюардесс, что работали на подобных рейсах. Если переодеться из униформы в обычную, повседневную одежду - так и вовсе за семнадцатилетнюю сойдет. Девушка одевает кислородную маску, показывая, как это нужно делать, и замечает взгляд. Карие глаза глядят пристально, гораздо более внимательно, чем у остальных.  Девушка. Не то, чтобы Аньку не привлекали парни... Но девушки больше. Сидящая на дальнем от окна сидении едва заметно приподнимает уголок губ в улыбке, и привычным жестом - это заметно сразу - откидывает челку со лба. Волосы  темные, совсем темные, и, хотя с такого ракурса это не особенно видно, отливают зеленовато-голубым. В такие цвета волосы красят, или, как и у этой пассажирки,  мелируют обычно очень творческие люди. А если обратить внимание на толстенный альбом и карандаш в руках девушки, догадаться не составляет труда - художник. Набросок Ане разглядеть не удается, да и демонстрация подходит к концу, но она позволяет себе еще раз встретиться взглядом с той девушкой - после такого прямого намека сомнений насчет ориентации художницы не остается.  Минут через десять после взлета Анька выходит, чтобы проверить, все ли в порядке и все ли пассажиры на своих местах, и замечает - девушки-художницы нет на месте. Ну и ладно, может, человек в туалет ушел, что уж тут такого?  На всякий случай еще раз окинув пассажиров внимательным взглядом зеленых глаз, стюардесса уже собирается перейти в другой отсек, отодвигает тяжелую темно-синюю штору, разделяющую отсек и маленький коридорчик перед другим отсеком...и от неожиданности врезается в запомнившуюся пассажирку. Давится "извините" на вдохе, поднимает голову, и понимает, что помимо легких духов от девушки пахнет еще и сигаретным дымом. Да и в коридорчике этот запах стоит..   Сомнения прочь, пассажирка-художница курила в туалете, забив на запрет.  - Вы знаете, что в самолетах курить нельзя? - холодно и жестко произносит Анька, толкая девушку и заставляя отступить на шаг назад. Для того, чтобы задернуть за собой шторку, стюардесса даже не оборачивается. Вряд ли их увидят здесь - рейс короткий и почти никто не встает за все время полета.  "Творческий человек" неопределенно хмыкает, и снова повторяет полу-ухмылку, полу-улыбку, только теперь это выглядит гораздо более пошло и откровенно. И у Аньки лопается терпение.  Она резко тянет девушку за ворот рубашки, накинутой поверх футболки, на себя, и тихо рычит на ушко той: - За нарушение вы будете наказаны.  Стюардесса не без удовольствия отмечает, как художница напрягается и выгибается от этого шепота, и, легонько покусывая-посасывая мочку уха той, скользит ладонью по бедру пассажирки. На кареглазой джинсы, и Анька расстегивает их быстро, почти бесшумно, сразу проскальзывая ладонью под трусики и сжимая пальцами ягодицу девушки. Та выгибается сильнее, стонет, но сопротивляться и не думает - лишь упирается руками в столешницу за собой, на которой всегда стояла бутылка с водой и одноразовые стаканчики - если уж кому из пассажиров захочется.  Аня спускается к шее девушки, прикусывает кожу, а затем оставляет небольшой, но достаточно заметный засос, массируя пальцами упругие мышцы попки пассажирки. За тихий стон зеленоглазая уже гораздо сильнее кусает художницу под подбородком, после чего затыкает ту жарким поцелуем. Заставляет обходиться без воздуха, целует жадно и напористо, кусает теплые губы, на мгновение вытаскивая ладонь из джинс девушки. Затем - снова скользит ладонью под белье, только теперь уже спереди, легко надавливая пальчиками на все чувствительные точки, поглаживая около входа, словно бы дразня. На один короткий момент инициативу в поцелуе художнице все же удается перехватить, но то лишь на мгновение - Анька подчиняет, до синяков сжимая пальцами свободной руки бедро той.  Кареглазая снова тихо-тихо стонет, и стюардесса скользит двумя пальцами внутрь, одновременно заставляя девушку почти что сесть на столешницу. Меняет глубину, скорость, не прекращая властно целовать; трахает пальцами жестко, на грани с грубостью, пока не чувствует, как сжимаются вокруг пальцев мышцы, а художница почти что всхлипывает, подаваясь навстречу. Анька даже теперь не отстраняется, продолжает двигать пальцами, целуя в шею теперь уже легко, пусть и чувственно.  А через минуту они обе одетые, и только шальной блеск в глазах у обеих еще выдает недавно случившееся. Как хорошо, как же им повезло, что никто не зашел... - Анна, - читает художница на бейджике, пока стюардесса поправляет воротник рубашки, и удовлетворенно хмыкает. - Я - Вика. - Приятно...познакомиться, - зеленоглазая ухмыляется, пожимая протянутую руку, и поправляет клетчатую рубашку девушки  - чтобы не было видно засоса.- Надеюсь, Вы поняли, что курить в самолетах запрещено?  - Да, - та притворно-сокрушенно вздыхает и кивает. - И, думаю, такой способ наказания весьма и весьма...хм, эффективен.  - Скоро посадка, - Анька на мгновение поднимает голову к динамику на потолке, и вздыхает.  - Билеты ведь не обязательно забирать? - Вика знает, что по билету запросто можно узнать адрес. - К моим работам сегодня определенно прибавится еще одна. Не желаете потом как-нибудь взглянуть?  - Непременно, - кивает зеленоглазая, пропуская художницу вперед и приподнимая перед ней шторку.  Скоро посадка. И Анька думает, что профессия стюардессы не так уж и плоха.