Взлом Мошенницы невозможен

— Чисто любопытно, за что ты любишь её? — невзначай бросил Хакер, даже не поворачивая головы. За его спиной, согнувшись в три погибели медленно покачивался Маньяк. Красный цвет будоражил этого типа, а зеленый свет клавиатуры, напротив, — успокаивал до полусонного состояния. — А за что её можно не любить? — промычал убийца. — В ней теплится чудесная жизнь. Она вся — жизнь. Она, как кровь, что в полете восхитительно доживает свои вечные секунды. «Иными словами, твои больные ассоциации сделали из человека объект поклонения.» — с досадой заключил Хакер. Бредни Маньяка воспринимать всерьез себе дороже. Если здраво посмотреть на Мошенницу, то она до мозга костей заурядная простачка. Лежит вон у обломков кирпичной стены, завернувшись в плащ Маньяка, спит. На умиротворенном лице ни грамма страха перед предстоящей миссией. В каком-то смысле это заслуживает уважения. Но любви? Хакер несколько раз отвлекался от экрана, чтобы ещё раз проверить, не изменилась ли Мошенница в лучшую сторону, не всплыла ли на её почти детском лице улыбка, не появились ли слезы. Маньяк тоже временами смотрел на нее, и каждый раз с обожанием. Либо его психическое состояние оставляло желать лучшего, либо он видел то, чего не видел зоркий Хакер. «Это простой психологический пример. Соберись.» — велел себе рассерженный юноша. Под испепеляющим взглядом Маньяка он подошел к спящей Мошеннице, опустился перед ней на корточки. Сердце невольно забилось чаще. Но Хакер не придал этому никакого значения — просто Маньяк подошел следом за ним и демонстративно разлегся у самого бока Мошенницы. Вот она ему устроит, когда проснется. Хакер невольно улыбнулся, представив эту картину. Днем мимика Мошенницы работает на максимум, она старательно играет недотрогу, обычную девушку. Будто вместе с базой данных взломала и свой характер тоже. Мастерски хорошая игра. А ночью она просто нечитаема, неприступна, беззащитна. Может, из-за внешней безобидности никому ещё не подумывалось убить её с той самой первой встречи? Хакер тяжело вздохнул. Логично, что их всех удерживает вместе сила. Всех, кроме Мошенницы и Шпаны. Но, если второй сразу нашел сильного союзника и подход к нему, первая использовала неясную внутреннюю харизму. Не пошлое очарование Докторши, а что-то иное. Картина бы сошлась, если бы Хакер назвал это честностью. Да только Мошенница бы не звалась Мошенницей, если бы была честной. Расследование по делу мирно спящей девицы постоянно заходило в тупик. Ответы лежали на поверхности, а Хакер все глубже и глубже уходил под землю, становясь почти безумным. Мошенница вздрогнула всем телом, почувствовав кожей лица чужое дыхание. — Маньяк, в Вас есть хоть немного приличия? — переполненная возмущением, она резко открыла глаза и непонимающе уставилась на каменную мордашку Хакера, что в приглушённом свете казалась почти устрашающей. Голос девицы стих до хриплого шёпота. — Вы? Почему не спи… — Это был эксперимент. — холодно перебил раздраженный Хакер. «Хотел посмотреть, какова ты спросонья, хитрюга.» Юноша неловко пошатнулся в неудобном положении — из-за бдительного Маньяка с одной стороны и стены — с другой, пришлось быть очень осторожным. Мошенница, естественно, это заметила, но, прежде чем раздосадованный Хакер ушел, она вдруг отодвинулась от стены, вплотную к мурчащему во сне Маньяку, оставив приличное место. — Ложитесь. Этой ночью очень холодно. Вы нужны нам здоровым. — её вновь нещадно потянуло в сон. Хакер подумал: «Да не страшен мне этот смешной холод». И забился в щель между Мошенницей и стеной, внаглую отобрав у нее половину плаща Маньяка. Ситуация стала только запутанней, но точно не хуже.