revelation

— Пожалуйста, пойди со мной! — А-а, прости, я тут кое с кем.… Подобный разговор здесь слышен не в первый и уж точно не последний раз, но группа подростков где-то в коридорах Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс уже была сыта им по горло. Трейси Дэвис, в частности, до сих пор терпела эту ложь. Потому что так и должно быть — ложь, выдумка, проклятое оправдание, данное не кем иным, как золотым мальчиком Гриффиндора, Гарри Поттером. Конечно, на самом деле Трейси не винит Гарри. Как говорится, у золотого мальчика золотое сердце, и Трейси с трудом представляет себе, сколько предложений Поттер должен получать ежедневно. Наверное, это тяжело — раз за разом мягко отказывать людям только потому, что у него не хватает духу быть кем-то, кроме идеального джентльмена. С этой точки зрения фальшивый любовник — практически идеальное оправдание. В конце концов, несмотря на все буйные магические грехи подростков, большинство людей знают, что нужно отступать, когда кто-то находится в преданных отношениях. В самом деле, когда почти год назад появились новости о предполагаемом партнёре Гарри, количество любовных признаний, которые он получал ежедневно, резко упало. Хотя на самом деле число никогда не опускалось до нуля, но большинство людей поняли намёк и оставили Гарри в покое, решив вместо этого мирно глазеть на него со стороны или вообще перестать тосковать по нему. Большинство, но не все. Трейси, в частности, отказывалась останавливаться. Конечно, она никогда не была настолько откровенна, чтобы прямо пригласить Гарри на свидание. Она видела и слышала о слишком многих девушках и даже парнях, пытающихся сделать такие признания только для того, чтобы немедленно быть отвергнутыми. Нет, она слишком хитра для этого, предпочитая строить козни и интриги, а не выставлять себя дурой, как многие до неё. Вот только их седьмой курс подходит к концу, а она все ещё не сумела заставить Гарри влюбиться в себя. Конечно, она почти ничего не делала, кроме того, что старалась сидеть рядом с ним во время общих занятий Слизерина и Гриффиндора, просила у него советов на З. О. Т. И., предлагала помощь в зельях взамен. Она знала множество историй о людях, которые в попытках влезть в жизнь Гарри, сталкивались с мучительной неловкостью, когда их неуклюжие планы рушились. Трейси, конечно, всегда была умнее в этом отношении, принимая вещи постепенно. Она пыталась погромче заявить о своём присутствии. Для начала, общение с известными друзьями Поттера было её лучшим выбором. Гермиона Грейнджер, пожалуй, самый терпимый гриффиндорец, которого она когда-либо встречала, их совместные занятия всегда заканчивались удивительно продуктивно, и даже Луна Лавгуд была не так плоха в те несколько раз, когда они разговаривали. Но этого недостаточно. Она быстро поняла, что со всеми своими попытками в глазах Гарри Трейси даже не друг, а не более чем знакомый. Конечно, факультетские предрассудки тоже не играли ей на руку. Пусть Гарри не испытывал открытого презрения к Слизерину, как многие гриффиндорцы, но он также не проявлял к нему явной любви, особенно учитывая острое соперничество с Драко Малфоем. Судя по всему, Малфой будет тем, кто уменьшит шансы Трейси на Гарри. В конце концов, у его семьи вендетта против полукровок. Мерлин, она хочет выплеснуть свое разочарование на весь мир. «Не так уж трудно, — думает она, — завладеть вниманием мужчины». Она довольно привлекательна, думает она, с тех пор как выросла из своих неуклюжих препубертатных лет. Конечно, трудно, когда объектом твоей привязанностей является школьная знаменитость, тот, на кого глазеют и признаются в любви на ежедневной основе. Но все же! Борясь с желанием рвать на себе волосы, Трейси вздыхает. Легко потеряться в собственном раздражении, но она знает, что сейчас это ей не поможет. Она так близко подошла к концу пребывания здесь, в Хогвартсе, а Гарри Поттер всё ещё едва знает её имя, не говоря уже о романтических чувствах. И прежде всего, есть еще эта досадная ситуация с «партнёром». Гарри нагло лжёт. По её мнению, так и должно быть. Нет ни одного человека, который знал бы, с кем Гарри якобы встречается, хотя некоторые пытались заявить, что это они сами. Трейси насыщалась неловкостью всей ситуации, наблюдая, как некоторые из её безнадежных одноклассников выставляют напоказ свои предполагаемые отношения, только чтобы через несколько дней быть очень публично опровергнутыми самим Гарри. Ах, их восхитительное смущение. Тем не менее, все ещё оставалась вопиющая проблема: кто на самом деле таинственный любовник? Если верить информаторам Трейси, даже некоторые из ближайших друзей Гарри, кажется, понятия не имеют, кто это. И она знает, что это так, потому что когда дело доходит до грязного белья, она обращается только к лучшим во всем Хогвартсе. На самом деле, по мнению Трейси, это всего лишь ещё один грандиозный план. Гарри придумал выдуманного партнёра, чтобы отмахнуться от некоторых более агрессивных преследователей без неловкости или дискомфорта, как если бы он отшивал их прямо. От её внимания не ускользнуло, что новость о предполагаемом любовнике Гарри всплыла всего через несколько дней после того, как один из старшекурсников в Гриффиндоре был найден роющимся в его чемодане. Конечно, эта травма могла подтолкнуть кого-то на что угодно — даже на выдумку безумного плана, чтобы сбить людей со следа. Нет, не безумного, умного. На самом деле, это гораздо умнее, чем Трейси когда-либо могла себе представить. В конце концов, все знают, что, несмотря на все свои хорошие качества, Гарри не блещет острым умом или особым коварством. Возможно, ему помогала Грейнджер или кто-то из его друзей, которые, должно быть, просто делали вид, что ничего не знают о его плане. Это долгосрочная стратегия, но она отталкивала даже самых настойчивых, иногда прямо-таки жутких поклонников и давала Гарри некоторую частную жизнь и личное пространство, которых он так отчаянно жаждал. Размышляя об этом, Трейси могла понять привлекательность сего сюжета. Это хороший способ заставить людей оставить Поттера в покое, пока он не окончит школу, а может быть, и после. Как только люди начнут приставать к нему по поводу того, когда он женится, будь то через несколько месяцев или через несколько лет после окончания учебы, он устроит что-то вроде фальшивого разрыва, который в одно мгновение избавит людей от него, и никто ничего не узнает. Это умная стратегия, она согласна, но, мягко говоря, крайне раздражающая. В один прекрасный субботний день именно это и привело её сюда, к гриффиндорскому столу. Откровенно говоря, с неё довольно, и без того слабое терпение лопнуло. Её кузина Мэрибет, глупая, доверчивая хаффлпаффка, только что стала последней в длинном списке студентов, разочарованных после признания Гарри. Она, как и Трейси, не верила в предполагаемого любовника Гарри, но у неё не хватило смелости сказать об этом, когда он отверг её. Вместо этого она побежала к Трейси со слезами на глазах, рыдая от сожаления, как проклятый ребёнок. Трейси ненавидела то, как сильно это повлияло на неё. Итак, она здесь, приближается к гриффиндорскому столу, к Гарри Поттеру, потому что, несмотря на все свои сильные стороны, он абсолютно не понимает, какой эффект оказывает его ложь на поклонников. И да, Трейси понимает, что столкновение с ним по этому поводу вполне может быть последним гвоздём, забитым в крышку её метафорического гроба, когда речь заходит о шансах слизеринки с Гарри, но ей уже все равно. В конце концов, она провела больше двух лет, тоскуя по глупому ловцу Гриффиндора с трагическим прошлым и сияющей улыбкой, безуспешно преследуя его. Теперь, когда в Хогвартсе ей остался всего месяц, не было никаких сомнений по поводу её и без того низких шансов начать встречаться с Гарри до окончания школы. Самое меньшее, что она может сделать сейчас, — это раскрыть его обман, даже если это поставит его в неловкое положение. И тогда, может быть, только может быть, она позволит себе предаваться другим мыслям. Возможно, с её наглой, почти гриффиндорской вспышкой, она, наконец, как и хотела, привлечёт внимание Гарри. Поначалу это может показаться не совсем положительным — она собирается разоблачить его ложь — но тем не менее это будет внимание. Возможно, все начнется с неистового презрения, которое со временем превратится в страстную одержимость, перед которой даже Гарри не сможет устоять. В конце концов, ненависть и любовь — две стороны одной медали. Приняв решение, она не сбавляет шаг и резко останавливается прямо за тем местом, где сидит Гарри, отчаянно пытающийся вовремя закончить эссе по чарам, потому что как всегда дотянул его написание до последней минуты. Его друзья уже заметили присутствие слизеринки, глядя на нее с недоумением и любопытством, вокруг начали перешёптываться. Гарри все ещё пребывает в блаженном неведении, и почти подпрыгивает, когда Трейси, наконец, несильно хлопает его по плечу. Гарри пулей разворачивается, застыв на мгновение, прежде чем заметно расслабиться. — О, привет, — добродушно здоровается он, — Дэвис, верно? Чем я могу помочь тебе? Тяжело сглотнув, Трейси подавляет желание завизжать от того факта, что Гарри знает её, знает её имя и лицо достаточно хорошо, чтобы собрать все воедино за одну секунду. Однако она берёт себя в руки и прокашливается, прежде чем заговорить громко и чётко. — Я знаю, что ты лжёшь. Тишина. Она встретила полное молчание, поскольку Гарри просто смотрит на неё, как будто ожидая продолжения. Его друзья рядом тоже выглядят озадаченными, и проходит добрая минута, прежде чем Гарри наконец находит слова, чтобы ответить. Или, ну, пытается. — Я… что? Трейси закатывает глаза, рассеянно роясь в карманах мантии, пока говорит. — О свидании с кем-то, — нетерпеливо объясняет она, фыркая, когда недоумение не исчезает с лица Гарри, — Я знаю, что на самом деле ты ни с кем не встречаешься, что это просто история, которую ты придумал, чтобы отвлечь людей от себя. — Ух… — Эй, — говорит кто-то, «Рон Уизли», — с лёгкостью думает Трейси, — «один из лучших друзей Гарри», — О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — Правильно, да, он верно говорит, — продолжает Гарри, его лицо напряжённо искажается под жёстким взглядом Трейси. Она смутно задаётся вопросом, не чувствует ли Гарри себя немного напуганным, когда она смотрит на него сверху вниз. Она знает, что немного выше него, даже когда он стоит, но когда он сидит, разница становится еще заметнее. Трейси практически возвышается над ним, как большинство девушек, хотя, честно говоря, Гарри тоже не самый высокий парень в округе. — Ты ни с кем не встречаешься, — повторяет она медленно, словно ребёнку. Гарри, похоже, наконец взял себя в руки, потому что его глаза сузились. Только наполовину, потому что он слишком добр, чтобы сердиться на кого-то сразу, если он не думает, что они этого заслуживают. — Э-э, Послушай, Дэвис… — Трейси. — …правильно, Трейси. Я не знаю, в чем тут дело, но я не лгу. Я встречаюсь кое с кем. — Нет, это не так, — тут же парирует она, и глаза её сверкают, когда пальцы касаются предмета, который она искала, — И у меня есть доказательства. Гарри широко раскрывает глаза, наблюдая, как она медленно, драматично вытаскивает предмет из кармана. — А… зеркало? — Заколдованное зеркало, — поправляет она, слегка фыркая. Честно говоря, она знает, что Гарри вырос без магии, но он уже семь лет учится в Хогвартсе. Можно было подумать, что он поумнел в таких вещах, — То, которое покажет тебе любое лицо, о котором ты попросишь. —…Верно. Гарри выглядит невероятно скептически, но, похоже, не знает, что сказать. К счастью для него, друзья, всегда готовые броситься на его защиту, решают вмешаться. — И какого черта мы должны слушать змею? — насмешливо говорит Уизли. — Это вполне может быть подделкой, — замечает Грейнджер, и Трейси качает головой. — Я с радостью поклянусь своей магией, что оно настоящее прямо сейчас, если ты мне не веришь, — гордо говорит она, — Я его не трогала. Это заставляет Гарри немного вскипеть, хотя сам он все еще кажется ошарашенным. — Послушай, все это прекрасно, но я не вижу, как это может служить доказательством чего-либо… — О, зеркало Нагу, — нараспев произносит она, позволяя своей магии проникнуть в слегка светящееся зеркало. Сейчас здесь полно зевак, и, честно говоря, Трейси удивлена, что её до сих пор не прервали. Никого из учителей в зале нет, поскольку это всего лишь субботний обед, но никто, даже другие поклонники Гарри, не кинулись её останавливать. Похоже, им всем так же любопытно увидеть результаты, как и ей. — Своим заклинанием я приказываю тебе. Покажи мне лицо подружки Гарри Поттера… — она замолкает, делает паузу, а затем улыбается, — …или парня. Зеркало светится. Магия, исходящая от мерцающего зеркала, ощущается как тяжёлое одеяло, покрывающее всех вокруг, настолько очевидно, что никто не осмелился бы отрицать её существование. Так проходит мгновение, и мягкое присутствие магии ложится на плечи успокаивающим туманом. Но потом он медленно рассеивается, и когда Трейси снова смотрит в зеркало, то улыбается. Пустое. — Как я уже сказала, — торжествующе произносит она, с надменной улыбкой показывая пустое отражение в зеркале Гарри и всем остальным, — ты лжёшь. Вспыхивает хаос. Шёпот и бормотание заполняют комнату, настолько сильно, что даже не имеет значения, пытается ли кто-то быть тихим, поскольку переговоры все равно слышно. Гарри выглядит помятым, его глаза широко раскрыты, как блюдца, а рот разинут, и он просто таращится с минуту, прежде чем снова обрести дар речи. — Я не… Всё не так, послушай, я… Позволь мне объяснить… Бедняжка, он выглядит таким взволнованным. Трейси едва ли может винить его в сложившейся ситуации, и она медленно подкрадывается, чтобы положить руку ему на плечо. Возможно, сейчас он расстроен, но, конечно, если она утешит его сейчас, пока стыд еще свеж, он… — Что именно здесь происходит? Холодок страха пробегает по спине Трейси, её пальцы тут же сжимаются и рука инстинктивно опускается. Ей даже не нужно смотреть, чтобы увидеть, кто только что подошёл — слишком хорошо она знает этот низкий голос, убаюкивающий, но резкий тон. Том Риддл. На самом деле Трейси мало что пугает. Она не боится темноты, пауков, каких-то простых мелочей, которые пугают многих ее одноклассников. Но даже она может признать, что Риддл отталкивает её, выбивает из колеи, заставляет мурашки бегать по коже. Друзья назвали бы её сумасшедшей за это, ведь на первый взгляд он самый совершенный джентльмен, каким только можно быть. Префект* Слизерина с пятого курса и теперь старший мальчик, Риддл воплощает концепцию «звёздного ученика» лучше, чем кто-либо другой в школе, возможно, даже лучше, чем кто-либо в истории Хогвартса. У него одни из самых высоких оценок по всем предметам, он преуспевает во всех видах магии, какие только можно вообразить, и у него есть связи, способные провести практически куда угодно. Конечно, помогает то, что он сам наследник Салазара Слизерина, несмотря на то, что он полукровка, и чертовски красив. У него своего рода классическая красота, с его точеными чертами лица и пронзительным взглядом, и неудивительно, что он обводит вокруг пальца всех. Любой, кто не питает страсти к Гарри, скорее всего, по уши влюблён в Риддла. Черт, даже те, кто любит Гарри, не могут отрицать, что их влечёт к Тому, особенно когда он ходит так. Не то чтобы Гарри был менее приятен глазу, но в нём есть нечто большее. В отличие от Риддла, Гарри открытый, дружелюбный и добрый. Риддл холодный и расчетливый, сдержанный и осуждающий, приблизиться к нему невыносимо трудно. Большинство предпочитает смотреть на него издалека, не осмеливаясь подойти и заговорить. Слизеринцы, в частности, остерегаются Риддла. Ну, или слизеринцы вне личного круга Риддла. Никто из друзей Трейси с других факультетов не понимает, но она не может объяснить это. Она не осмелится раскрыть секреты своего факультета, сказать им, что под кожей Риддла скрывается нечто гораздо более тёмное, чем они видят. Он правит Слизерином железной рукой. Внушительная фигура, которую никто не осмелится подвинуть, если не желает покинуть Хогвартс ненавидимым больше, чем желчь Наргла. Или ещё хуже, брошенными и измельченными на куски мозгами в метафорическом маггловском блендере. — Том? Голос Гарри звучит мягко, но всё же вырывает Трейси из её ошёломленной задумчивости. Том? Это странная фамильярность, и Трейси с нескрываемым удивлением наблюдает, как Гарри смотрит на Риддла, слегка наклонив голову. — Думал, ты все ещё в подземельях со Снейпом, — комментирует он. — Закончили раньше, — отзывается Том, слегка махнув рукой, и Трейси снова поражается небрежности их разговора. С точки зрения студентов, Гарри Поттер и Том Риддл не имеют ничего общего. Они находятся на совершенно противоположных концах социального спектра, и хотя оба чрезвычайно популярны, они никогда не взаимодействуют. Разные факультеты, разные компании, совсем другая жизнь. Там, где Риддл спокойно сидит в библиотеке, перебирая древние тома о запрещенной ритуальной магии из закрытой секции, Гарри разгуливает по квиддичному полю, сопровождаемый шумными криками, и витает в облаках. Чёрт возьми, Трейси совершенно уверена, что никогда не видела, чтобы они разговаривали раньше, за исключением, возможно, нескольких раз, когда Риддлу приходилось разнимать драки Гарри и Малфоя с тех пор, как он стал префектом. — Я решил перекусить, — продолжает Риддл, медленно переводя взгляд с Гарри на Трейси, — а потом увидел весь этот переполох. — Я, я просто… — Ничего страшного, Том, — обрывает её Гарри, мягко кладя руку ему на плечо и слегка улыбаясь, — Я все улажу. — Я не считаю, что это можно уладить, Гарри, — Риддл приподнимает бровь, многозначительно глядя на предмет в руке Трейси, — Опознавательное зеркало, да? Трейси чуть не роняет зеркало от удивления, на её щеках вспыхивает румянец. Суждение Риддла ужасны в любой день, но почему-то это кажется намного хуже. Может потому, что она чувствует, как много людей наблюдает за ними? Всеобщее внимание привлекла недавняя вспышка света. — К тебе это не имеет никакого отношения, Риддл, — огрызается она, но тут же тушуется под острым взглядом. На этот раз она продолжает спокойнее, — это не запрещено в школе, ты знаешь. — Я знаю, — холодно отвечает Риддл и протягивает руку, — А теперь отдай его мне. — Ч-что? — Ну же, давай сюда. — Но я, это не против правил, ты просто не можешь… — Могу, если это вызовет беспорядок или всеобщий хаос, — Риддл делает паузу, поджимая губы, когда Трейси отказывается слушать, — Но к твоему сведению, я его не конфискую. Меня не интересуют мелкие артефакты. — Тогда почему же? — спрашивает она, замолкая, когда наконец отдает зеркало Риддлу. — Считай это поучительным моментом, — загадочно хмыкает Риддл, рассматривая зеркало со смутным интересом. — А… учение. — Том, — перебивает его Гарри, нахмурив брови и положив руку на стол, словно готовясь встать. Он выглядит встревоженным, ещё более сбитым с толку, чем прежде, и безуспешно пытается поймать взгляд Риддла, — Что ты собираешься делать? — Я уверен, что любой здесь может тебе сказать, — перебивает Риддл, отрываясь от зеркала и тупо глядя на Трейси, — что артефакты могут быть особенно сложными в работе. Ты знакома с маггловской концепцией джиннов, верно? —Д-да? — Трейси отвечает через мгновение, не совсем уверенная, был ли вопрос риторическим. — Предостерегающая история для многих: джинны несут невероятно мощную магию, но будут искажать ваши слова так, чтобы заставить человеческие желания принести больше вреда, чем пользы. Хотя это всего лишь маггловский миф, он, безусловно, подчеркивает очень важное, очень реальное правило. При использовании любого магического артефакта нужно быть максимально конкретным и очень осторожным, иначе вы не получите результат, на который так надеетесь. Громкий шорох, внезапно Гарри встает, широко раскрыв глаза и яростно сжимая запястье Риддла. — Том, — говорит он в отчаянии, нервно оглядываясь по сторонам, — не надо… — Садись, Гарри. — Но… Но ты же сказал… Я имею в виду, что ты же не хочешь… — Я передумал, — просто говорит Риддл, едва удостоив Гарри взглядом, — И о времени тоже, я полагаю. Все эти неуклюжие признания действовали мне на нервы. — Том… — Что такое? — Зеркало Нагу — обрывает их обоих Том, точно копируя интонацию и слова Трейси, повторяя заклинание, — своим заклинанием я приказываю тебе… — П-подожди, это… — Покажи мне лицо… — Я не думаю, что... —… Гарри Джеймса Поттера… — Том! — … fiancé*. Свет снова проникает в комнату, намного ярче, чем раньше, и магия, окутывающая комнату, определенно теплее, сильнее, чем все, что Трейси могла когда-либо создать сама. Но это длится всего секунду. Так же быстро, магия и свет исчезают так же быстро, как и появляются, не оставляя ничего, кроме шёпота вокруг и пустого зеркала. Нет, не пустого, не в этот раз. Свет исчез, но на его место пришла фигура, и это, и это… — Сюрприз. Том Риддл в зеркале такой же самодовольный, если не больше, Том Риддл, стоящий сейчас перед Трейси. — К-как?.. Гарри громко стонет, и Трейси рискует бросить взгляд в его сторону, чтобы увидеть, что он снова сел, пряча лицо в ладонях. Кончики его ушей вспыхнули, и Трейси подозревает, что этот румянец покрыл все лицо. Его друзья, наблюдающие эту сцену, по-видимому, так же потрясены, как Трейси и весь чертов зал, за исключением Риддла. Нет, Риддл вовсе не шокирован, просто высокомерен и снисходителен. Как и всегда. — Теперь ты знаешь, — тянет Риддл, возвращая ей зеркало, — Поэтому я был бы очень признателен, если бы ты перестала пялиться на моего парня. Избавляясь от непрошенных стыда и чувства самосохранения, возмущённо ощетинившаяся Трейси хмуро таращится на Риддла. — Том, не будь таким, — тихо скулит Гарри, и Трейси смутно понимает, что он встает на её защиту, но едва ли она может обратить на это внимание, несмотря на собственное возмущение, — Я уверен, она никогда… — Я тебе не верю, — перебивает Трейси, расправляя плечи и глядя прямо в глаза Риддла. Она дрожит и понимает это, но уже увязла слишком глубоко, чтобы отступить, — Нет, не можешь быть… Риддл снова поднимает бровь, и одного его взгляда достаточно, чтобы пригвоздить её к месту. Кажется, что слова застряли у неё в горле, не давая вырваться, а Риддл всё смотрит сверху вниз своим ровным, расчетливым взглядом. — Гарри, — говорит он наконец, протягивая руку к Гарри, но не разрывая зрительный контакт с Трейси. Однако она не может устоять перед искушением и смотрит на раскрытую ладонь Риддла, не зная, что будет дальше. Судя по его обречённому вздоху, Гарри точно знает, чего хочет Риддл. Глаза Трейси расширяются, когда Гарри протягивает руку и вкладывает её в ладонь Риддла, позволяя длинным, гибким, бледным пальцам переплестись с его собственными. Риддл держит Гарри за руку, как будто он благородный принц, готовый поцеловать руку принцессы. На секунду Трейси думает, что он мог бы, у Риддла определенно есть своего рода царственная аура, но вместо этого он просто поднимает другую руку и машет ей. «Невербальная магия», — запоздало осознаёт она, но её удивление от безмолвного, лишенного палочки, заклинания быстро затмевает шок от того, что она видит. Материализуясь, казалось бы, из воздуха, тяжелое золотое кольцо, инкрустированное чёрным камнем и несомненно знакомым символом, выгравированным на его поверхности. Фамильный герб Слизерина на кольце изящно обвивал безымянный палец Гарри. — Надеюсь, этого будет достаточно в качестве доказательства, — сухо говорит Риддл, по-видимому, невозмутимо, когда Гарри отдёргивает руку. — Придурок, — выплёвывает он, но в его словах есть определенная нежность, которую даже Трейси не может отрицать. Он опускает руку на колени, ему требуется всего лишь секунда, чтобы начать рассеянно играть с кольцом. Румянец всё ещё заливает его лицо, он слегка кривит губы, глядя на Риддла. Гарри совершенно не замечает никого вокруг. Трейси, его друзья, остальные ученики в зале — никто из них не имеет значения, кроме Риддла. Это было бы мило, если бы Трейси не чувствовала, как её желудок делает резкий кульбит. — Ну что, доволен? — спрашивает Гарри, как будто удовлетворение, написанное на лице Риддла, требует подтверждения, — Ревнивый мерзавец. — Действительно, — соглашается Риддл, словно это повод для гордости, прежде чем продолжить, — не нужно больше снимать его или тратить магию на чары. — Я все ещё должен снимать его для квиддичных игр, засранец. — Вот для чего нужны прикрепляющие чары, дорогой, — отмахивается Риддл, прежде чем опустить руку и слегка сжать запястье Гарри, — А теперь пошли. — А? Гарри явно смущён, но позволяет Риддлу мягко помочь ему встать. — Хватай свои вещи, — требует Риддл, — мы уходим. — П-почему? — Дорогой, — протягивает Риддл, и Трейси не может отрицать, как дрожь пробегает по её спине от тона Риддла, — ты действительно хочешь попытаться закончить это эссе здесь? Теперь? Гарри моргает, следуя за взглядом Риддла, осматривая комнату, где все — все — смотрят прямо на него. — Ох. Всё ещё ошеломленная и приросшая к месту Трейси может только беспомощно наблюдать, как Гарри быстро упаковывает свои вещи, игнорируя оглушающие крики, колкие вопросы и громкие поздравления от всех вокруг. Она даже не может пошевелиться, когда Гарри проносится мимо неё с тихим «прости», прежде чем выбежать за дверь, недоеденный обед так и остается на тарелке. Однако Риддл задерживается на мгновение, и Трейси застывает, как камень, когда его губы изгибаются в зловещей, хищной улыбке. — Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — нараспев произносит он, — за то, что ты предоставила мне такую прекрасную возможность. Он делает шаг вперед, мягко кладет руку на её напряжённое плечо и шепчет: — Так что на этот раз я спущу тебе это с рук, — шепчет он почти неслышно среди хаотичного гула голосов вокруг них, — Но помяни мое слово, если ты снова причинишь ему неприятности, пощады не жди. Понятно? Молча кивнув, Трейси задумалась, сколько же способов спрятать тело знает Риддл. — Отлично. Наверное, слишком много. Она не расслабляется даже тогда, когда Риддл проходит мимо неё, безжалостно довольный, как кошка, гордо хвастающаяся своей недавней добычей. И даже когда они с Гарри уже давно ушли, а болтовня вокруг почти стихла, Трейси всё ещё не попыталась пошевелиться. Её конечности дрожат, как желе, когда она пробирается к Слизеринскому столу, на неё с жалостью глядят ученики с других факультетов, хотя её собственные одноклассники не проявляют никакого сочувствия. Публичная жалость — это далеко не то, чем мог бы похвастаться настоящий слизеринец,  но если несколько лишних тыквенных пирожков окажутся на её тарелке в этот обеденный период, никто ничего не скажет. Вгрызаясь в сладкое с вновь обретенной решимостью, она клянётся никогда даже не смотреть на Гарри Поттера до конца семестра, если сможет избежать встреч. Влюбленность все равно переоценивают.