game over

Иногда учителя осторожно, кончиками пальцев, касаются его плеча и спрашивают, почему Кенни продолжает причинять себе вред. Кенни смотрит с прохладной вежливостью, молчит, и они, устав дожидаться вразумительного ответа, качают головами и уходят. Школа — первый и самый важный этап становления тебя, как личности. Школа — рассадник равнодушных лиц, злых ухмылок и колючих слов, которые протыкают неокрепшее подростковое тело. Оно неловкое и нелепое, а поэтому вызывает либо прилив нарциссизма, либо ненависти. В школе Кенни рассказали, сколько весят облака и почему тычинки взаимодействуют с пестиками, в школе Баттерсу объяснили, почему туалет — единственное место, дающее чувство защищённости. В школе их всех протащили лицом по асфальту и осколком стекла вспороли головы, извлекая наивные детские мечты. Тебе восемь, и твои редкие светлые волосы выцвели на солнце, становясь практически прозрачными. Их треплет ветер, пропитанный жёсткими песчинками, и, касаясь их, кажется, словно трогаешь солому. Ты улыбаешься и смеёшься, потому что в твоей жизни Эрик Картман присутствует в виде картонной вырезанной фигурки, выставленной рядом с остальными одноклассниками. Ты делаешь самолётик из старой заваленной контрольной по истории, за которую весной тебя наказали, и запускаешь его вместе с потоком сухого ветра. Он, отправленный в полёт тонкой мальчишечьей рукой, быстро падает, но в тот день нет соревнования, кто испишет бумагу ругательствами и кинет на учительский стол старого маразматика. Единственного, кто всегда говорил правду. Ты просыпаешь, потому что так надо. Ешь приторно-сладкий завтрак и думаешь, как продержаться до конца дня. Твои глаза давно не сияют предвкушением новых открытий, ты понял — открыть можно собственную грудную клетку, чтобы навсегда выпустить оттуда всё человечное. Старый маразматик, именуемый их учителем, поведал Кенни больше, чем хотел. Его волосы выпадают, а глаза слепнут, но он помнит, как варить мет и подделать государственные документы. Он не знает, почему стал учителем, Кенни не знает, почему продолжает слушать его припадочные россказни. Когда тебе больно, ты натянуто улыбаешься прежней улыбкой былого себя и говоришь, что всё отлично. Когда тебе больно, ты опускаешь голову, стискиваешь зубы и идёшь дальше. Твои волосы по-прежнему сухие и редкие, голос шепелявит и подскакивает. Ты — всё ещё ты, только побитый родителями дома и одноклассниками на заднем школьном дворе. В тебе нет самого главного. В пятнадцать Кенни лишается девственности со старшеклассником с мутными глазами и кривыми зубами. От него несёт горьким табаком и дешёвым виски. Кенни не замечает, когда начинает пахнуть так же. Ты клеишь на эту информацию стикер «шутка» и первый раз удаляешь свою страницу на Фэйсбук. Глаза жгутся, но ты держишься. До первых сумерек и плотно прикрытых дверей в родительскую спальню. Когда тебе грустно, ты плачешь, когда тебе одинокого, ты звонишь Эрику Картману и позволяешь втянуть себя в очередную передрягу. Ты не принимаешь брошенных верёвок и спасательных кругов. Взгляд прозрачных уставших глаз — в грязном полу. Плечи — узкие, как просвет между приоткрытой дверью. Живот — впалый, что выпирают рёбра. Ты разочарован в мире и людях, но ещё больше — в себе. Твои костяшки разбиты, колени запечатаны слоями пластырей. Как играть в супергероев, если не можешь спасти самого себя? Как познакомить с младшей сестрёнкой? Как строить совместное будущее и планировать путешествие за территорию Америки, если от прежнего тебя ничего… Совсем ничего не осталось.