Арранкары не могут быть счастливы

      Свобода была для нее всем. И жизнью, и верой, и законом. Хогьёку не признавала ничего, что по ее мнению сковывало ее и угрожало бы ее вольной жизни. Но она так же ненавидела и отбирать у других их право на свободу, будь то в выборе дороги или же в принятии важного, судьбоносного решения. Она была истинным воплощением ветра и свободы.        Даже ее духовный меч был вольным бестелесным, не скованным в сталь, и не запертым в ее внутреннем мире. Дзанпакто Хогьёку принимал вид зыбкого кошачьего силуэта, что лишь в сражениях приобретал очертание клинка. Но вне битвы он сонным ветреным котенком спал на ее плечах, изредка поблескивая золотыми бликами хитрющих глаз, или он белым громадным котом уходил на охоту. И с гордостью притаскивал для нее самые красивые, по мнению самого дзанпакто, маски пустых. Но хозяйку свою, белый кот, с глазами цвета жидкого раскаленного злата, любил и уважал. Презирая всех остальных синигами.       Хогьёку была ужасающей. Как обезумевший от ярости ураган. Она одним взмахом сияющего бело-золотого кошачьего дзанпакто уничтожала врагов. Хогьёку была тихой, спокойной и сонной. Как нежный задумчивый ветер предгорий, что гнал сине-зеленые волны ковыля. Хогьёку бывала и совершенно незаметной, как мертвая тишина штиля. Но тем страшнее была буря, что всегда появлялась после и острыми когтями уничтожала ослабивших бдительность.       Она гордо стояла во главе Готей 13 задолго до старика Ямамото. Правда в те далекие времена Готей не был в подчинении Совета 46, а был лишь независимой группой сильнейших синигами, да и само название было придумано Ямамото Генрюсаем. Да и сам Ямамото был в подчинении нетерпящей некомпетентности Хогьёку. Ее командование все называли деспотичным. А суровые, даже скорее беспощадные, наказания за малейшие ошибки, вводили в бешенство. И почти никто так и не понял, что эта маленькая и казалось бы незначительная ошибка, которая привела в бешенство черноволосую синигами с искристыми глазами, могла привести к самым кошмарным результатам. Но для простых жителей Сейрейтея она была любимым героем!       Хогьёку старалась научить своих подопечных всегда быть настороже, даже с самым слабым на вид противником! Но будущие капитаны Готей, искренне верили в свою силу и не желали прислушиваться к ядовитым словам своего командира. И в тайне очень многие ей завидовали и ненавидели. За силу. Забывая про то сколько шрамов она прятала под угольно-черной тканью своих одежд. Ненавидели ее знания, не замечая того времени, когда она ночами сидела в своей лично собранной и трепетно лелеемой библиотеке. И ненавидели ее колкие слова, которые жалили больнее серо. Не замечая напряженно суженных зрачков. Она не терпела, когда капитаны отлынивали от своих прямых обязанностей, сваливая всю работу на своих лейтенантов. Она заставляла весь Готей носить строгую униформу. Что относилось и к девушкам. Хогьёку считала, что слишком открытые одежды мешают выполнению своей работы.       Но больше всего боялись ее способности слышать самые затаенные желания. Хогьёку всегда старалась скрывать то, что она могла щелчком пальцев воплотить в жизнь желание человека, синигами, дзанпакто и даже пустых… Но все тайное стало явным. Как же ее возненавидели все ее сторонники и товарищи! Мгновенно отбросив то, что вот уже с десяток веков под ее железной дланью как Сейрейтей, так и мир живых, почти не подвергались нападению сильных пустых.       Даже Совет 46 вздрагивал и вытягивался в струнку, когда суровая Хогьёку твердыми шагами входила в зал совещаний, поглаживая сонного Кота-дзанпакто. Она строго взирала на самоуверенных старых судей. Конечно Хогьёку уважала старых и мудрых людей. Но из всех сорока шести стариков, что с упорством бульдога цеплялись за власть, лишь пять-шесть человек заслужили уважение Хогьёку.       Она уже давно знала о планах капитанов против нее. Хогьёку хорошо слышала мечты Ямамото Генрюсая о ранге главнокомандующего. Да и безумные мысли Урахары и планы на изучение ее способности, не были тайной. Но она лишь устало вздыхала и гладила мягкую шерстку своего Кота. Он громадной мурчащей теплой стеной грел и защищал ее спину. Кот тоже все знал. И верил своей хозяйке. Она умная, она придумает выход!       Но избежать заточения в многогранный одноименный хрустальный шар, Хогьёку не смогла. Она лишь успела отпустить своего белоснежного Кота, чтобы хотя бы он оставался свободен. Хогьёку, что впала в дрему, лишь краем сонного разума замечала только сильные желания . Безумство Урахары, что жаждал управлять ею. Чуть менее безумное желание ледяного, как айсберг, и изворотливого, как ядовитая гадюка, Айзена.       Накапливая силы Хогьёку постепенно просыпалась. Ужасаясь жестокости, и восхищаясь гениальности Айзена. К Арранкарам, Хогьёку питала некую привязанность. Ей очень понравились их прямые, не скрываемые ни перед кем, желания. И она как могла старалась их воплотить.       А позже она услышала отчаянный крик живой девочки с яркой нежной солнечной душой, она была полной противоположностью ее Арранкаров, но при этом она была похожа на них. В своем яростном и не скрытом желании силы. И Хогьёку все же смогла дотянуться до нее, воплощая ее желание! Был еще и другой живой мальчик, что так же жаждал силы, но он был другим. Его желание не было таким же яростным и кристально-чистым, как у солнечной девочки. Но Хогьёку решила помочь и ему, хотя и сил на него было потрачен несколько меньше.       Но вскоре она снова заснула, стараясь накопить побольше сил. Она верила, что эта рыжая живая девочка сможет ей помочь! Но она почти не могла учуять ее солнечное мягкое реяцу. Безумное пламя пожара другого живого полусинигами полностью затмевало и подавляло ее, не давая дареным силам развиваться.       Шло время и Хогьёку становилась все нетерпеливей. Ей уже осточертела эта кристальная клетка и эти все более безумные желания Айзена! И ее просто взбесило, когда ее заставили удалить у далеко не глупого розовоглазого Вандервайса его рациональность и ум. Чтобы грубая сила вышла на первый план. И Хогьёку несколько разочаровалась в Айзене.        И вот она дождалась! Один из ее самых сильных Арранкаров, Улькиорра, с изумрудным еловым желанием развеять свою пустоту, привел ее рыжее перепуганное солнышко!

***

      Айзен был раздражен. Даже Ичиго так его не злил. Хогьёку, этот бездушный предмет, что предназначался только для воплощения его желаний, становился все более непокорным. Ками даже заподозрил что артефакт не исправен, но все его проверки так и не дали никаких результатов. Даже Гранц, ученый, что по мнению Айзена мог посоперничать с Куроцучи Маюри, тоже не смог найти никаких отклонений. И синигами взбесило то, что этот своенравный шар, казалось был куда более спокойным, находясь в ладонях Заельаппоро Гранца.       А когда безмолвный, как мраморная статуя, Улькиорра Шиффер привел перепуганную бледную рыжую девчонку, Айзен напрягся еще больше, невольно нахмурившись. Слабое и ничтожное реяцу Орихиме, которое должно было подавиться мертвым океаном реацу его Эспады, казалось лишь нарастало. Ее духовное давление, как вышедшее из-за туч солнце гармонично вплеталось в хмурую мертвую пустоту Арранкаров, постепенно даже заполняя ее! И все это казалось правильным.       И эта совершенно абсурдная мысль заставила невольно завороженного Айзена вздрогнуть. И яростно задрожавший на своем постаменте Хогьёку заставил мгновенно подскочить к растрескавшемуся защитному стеклу. Но обезумевший артефакт ударом чистейшего, сиреневого с синими искрами, серо отбросил его в сторону и сияющей стрелой метнулся в протянутые руки застывшей Орихиме.       Эспада завороженно смотрела на ласковый сине-фиолетовый свет Хогьёку. Что лежала в ладонях солнечно-рыжей Иноуэ. В напряженной тиши громадного белоснежного зала раздался звонкий хруст. Безумный страх заставил сердце невозмутимого Айзена мгновенно ускориться. А синий граненный хрусталь начал рассыпаться в искристую пыль. И громкое радостное кошачье мяуканье заставило всех вздрогнуть и смотреть как рядом с синим искрящимся шаром Хогьёку появилась белоснежная кошачья фигура с золотыми глазами. — Ну наконец то!       Радостно воскликнул звонкий женский голос. И перед удивленно застывшими пустыми, одним недоКами и одной рыжей живой появилась красивая молодая женщина. Она откинув за спину черные волосы, все еще покрытые искрами, хитро ухмыльнувшись смерила яркими, бликующими синим и сиреневым, глазами замершего взъерошенного Айзена, который потерял всю свою невозмутимую каменную брезгливость в расширенных от шока глазах.       Белый Кот обиженно мяукнул, привлекая к себе внимание и радостно запрыгнул в подставленные хозяйкой руки. Орихиме удивленно узнала в этом златоглазом пушистике того самого кота, которого она часто подкармливала. И в этой бледной, но невероятно красивой женщине, ей мерещилось что то знакомое. И мельком бросив взгляд на безмолвных и почему то уже не таких страшных Арранкаров, она заметила в их разноцветных глазах точно такое же странное узнавание. — Как я рада, что могу встретиться с вами в живую! — снова хрусталем прозвенел радостный голос черноволосой в черной форме синигами, тоже обсыпанной искрами от шара Хогьёку. — Ты кто такая? — зло прошипел очнувшийся бывший капитан, впившись в красавицу жестким напряженным взглядом. Та весело рассмеялась, гладя млеющего от ласки белого кота. — Я? А ты не узнаешь? — издевательски приподняла уголок губ черноволосая. — Отвечай! — рявкнул потерявший терпение Ками, взмахом руки приказывая Арранкарам атаковать наглую девицу. Но никто из Эспады даже не двинулся. Замерев под спокойными лазоревыми глазами. — Не стоит кричать Айзен. Мы же так долго были вместе и очень странно что ты не узнаешь Хогьёку, над которым ты так дрожал! — Хогьёку?! — Да, меня зовут Хогьёку. — невозмутимо пожала плечами синигами и положив узкую ладошку на мурчащего Кота продолжила: — А это Кот. Мой дзанпакто.       Тут с грохотом распахнулись двустворчатые двери и с радостным воплем в тронный зал влетел сияющий широкой улыбкой Марджелла Вандервайс, за ним быстро влетели остальные из Эспады, которые до этого отсутствовали, зеленоволосым радостным колобком вкатилась шепелявая Неллиэль, и зашли нервные Тоусен с Гином.       А радостно верещавшие на два голоса Вандервайс и Неллиэль топоча и оскальзываясь на мраморном полу неслись к радостно улыбнувшейся Хогьёку, она передала Кота в руки обескураженной Иноуэ и призывно раскрыла руки на встречу двум детям. Те еще громче взвизгнув от счастья, едва не посбивав друг друга бросились в объятия нежно улыбающейся женщины. — Мамочка! — Мамуля-я-я!       На весь зал закричал Марджелла Вандервайс, что повис на шее Хогьёку, и пропищала малютка Неллиэль Ту Одельшванк, что изо всех сил обнимала коленки счастливой женщины. Та одновременно гладила светлые и зеленые волосы блаженно застывших детей. И никто не заметил, как нервно дернулся потерявший руку Гриммджо, звериная натура побуждала его точно так же мчаться в объятия такой родной Хогьёку. Но стыд за проигрыш и потерю руки остановили его. И он вздрогнул, когда встретился с ласковыми искристыми глазами. — Ну же, дайте мамочке и с другими познакомиться. — нежно проворковала Хогьёку отстраняя двух малолетних Арранкаров, те же радостно закивали головами, жадно следя за каждым ее движением.       Хогьёку и сама едва сдерживала желание обнять этих несчастных одиноких Арранкаров, которых она уже признала как своих детей. И посмотрев на замершую у самой двери Тию Харрибел, с обнаженным загорелым животом, на подслеповато щурящегося Ичимару Гина, взъерошенного Заэльаппоро Гранца, в заляпанной реактивами белой форме, поняла, что работы у нее много. Ее взгляда удостоились абсолютно все и увидев отсутствующую руку Гримджоу, Хогьёку нахмурилась и решила попросить Орихиме, ее живую названную дочь, исцелить его. Тут вперед вышел нервно мнущийся Барраган и следом за ним невозмутимый Старк с Лилинет. В стальных глазах Койота, вместо привычной всем сонной лени, плескалась нескрываемое уважение и радость. — Мы рады приветствовать вас, Госпожа! — пророкотал Барраган, опускаясь на колено перед той, что дала ему и всем из Эспады их мощь, дзанпакто, силу. Она без сомнения была их матерью. Рядом с ним преклонили колени Примера и Трес Эспада. Хогьёку лишь рассмеялась и положила ладонь на плечо самого старшего сына. — Не стоит передо мной кланяться. Я уже признала вас всех как своих собственных детей. И теперь уже никогда не отвернусь от вас!       Арранкары одновременно встали. И Барраган гулко расхохотался. На холодном лице Первого меча Эспады появилась нежная улыбка, а зеленые глаза Тии заискрились радостью. А Хогьёку тем временем подошла к Орихиме, что нежно гладила дремавшего Кота. — Кстати, ты тоже можешь считаться моей дочерью. — подмигнула черноволосая синигами, положив белую ладошку на голову рыжей обескураженной девочки — Д-дочерью? — переспросила Иноуэ, едва не прищурившись по кошачьи от ласковых поглаживаний довольно высокой Хогьёку. — Конечно. Ты попросила моей помощи, и я с радостью тебе помогла! Ты мне очень понравилась, девочка. — Хогьёку кончиком пальца погладила голубые цветы-заколки: — Ну же, позови их! Я очень хочу увидеть твои силы!       И не задумываясь Орихиме сразу же мысленно позвала своих Сюн Сюн Рикка. Из-за ее плечей робко выглянули шесть крылатых духов. Немного потоптавшись Сюнь’О вытолкал вперед зло пыхтящего Цубаки. Тот стукнул кулаком скалящегося светловолосого Сюнь’О уже привычно не сильно дернул за рыже волосы ободряюще улыбающуюся ему Орихиме и собравшись с духом встал на подставленную ладошку Хогьёку. Та улыбнулась. — Они прекрасны! Орихиме ты молодец! — С-спасибо! — пролепетала покрасневшая девушка. — Твои Сюн Сюн Рикка были бы намного сильнее, если бы тот твой огненный друг, полусинигами полуквинси, держал свой пожар реацу на привязи! — Вы про Куросаки? — Да. А того мальчика, которому я тоже немного помогла, так и не смог призвать всю броню полностью! Хорошо, что он тогда довольно далеко от этого Куросаки был, а то сгорел бы мой дар, даже не развившись. — Вы считаете, что если бы мы с Садо тренировались отдельно от Ичиго мы были бы намного сильней? — воскликнула Орихиме. — Верно. — ответила Хогьёку, разглядывая других подлетевших к ней духов Орихиме и подставила для них вторую ладонь. Цубаки гордо фыркнув перелетел на голову Иноуэ и немного потоптавшись, уселся, зло пыхтя и поглядывая на топтавшегося в стороне Ямми и пробухтел, снова дернув рыжие взъерошенные волосы хозяйки: — Слышала, женщина? Давай потренируемся подальше от этого Ичиго, а потом уже я разнесу в пыль вон ту мерзкую рожу!       Хогьёку рассмеялась и взглянула на нервного Десятого мача Эспады: — Ну как не стыдно, Ямми! Не стоит свою названую сестру обижать! — Простите… — потер лысый затылок Ямми Льярго.       А Хогьёку уже повернулась к прячущемуся за спинами собратьев Гриммджоу. И весело улыбнувшись, сказала: — Ну же, Гриммджоу, подойти ко мне.       Но Джагерджак, бывший шестой клинок Эспады, лишь замотал лохматой головой. Улькиорра Шиффер, что до этого безмолвной тенью стоял рядом с ним, нахмурил тонкие брови и схватив голубого кошака за шкирку поволок вперед, брезгливо бросив того на пол перед широко улыбающейся Хогьёку. Гримм тут же постарался на четвереньках уползти за большого Ямми, но тут же снова был отловлен Куарто Эспады. — О, спасибо большое, Улькиорра! — Четвертый меч элегантно поклонился и в железной хватке сжал плечо обиженного Гриммджоу Джагерджака. А синеглазая синигами жестом указала на его отсутствующую руку и улыбнувшись кивнула Орихиме. Та понимающе сверкнула ореховыми глазами.       Вспыхнул золотой щит, восстанавливая руку ошеломленному Гриммджоу. Тот восторженно сжал в кулак свою руку и опомнившись повернулся спиной приподымая белую рубашку: — Тут тоже исцели, женщина! — радостно оскалившись приказал Гриммджоу, хищно посмотрев на вздрогнувшего Люппи, что тихонечко крался, стараясь спрятаться за спину Хогьёку. Удивившись нетерпению уже совсем не злого Арранкара, Иноуэ, под одобрительный кивок черноволосой синигами, что снова взяла на руки свой дзанпакто, исцелила большой шрам на спине голубоглазого пустого. Что нетерпеливо подпрыгивал, желая поскорее поколотить этого Люппи Антенора, что посмел занять его место в Эспаде! К сожалению убить его мать не позволит, но вот поколотить самое то!       И с азартным полу кошачьим рыком Джагерджак погнал шустро убегающего Лаппи по тронному залу. В запале погони едва не сбив с ног молчащего все это время Айзена Соуске. Проводив взглядом веселившегося как котенок, Гриммджоу, Хогьёку усмехнулась и повернувшись к Тии Харибел сказала, строго нахмурив красиво очерченные брови: — Тия, переоденься. — Х-хорошо. — вздохнула Тресс Эспады, опустив голову. — Гранц, ты тоже — Простите! Я сразу из лаборатории пришел, не успел переодеться! — Хорошо, и Гранц, придумай для Ичимару Гина очки. Надо следить за зрением. — Хорошо! — Ну, а теперь, давайте все сядем за стол и поговорим!       И вся Эспада, синигами, и живая Орихиме, устроились за длинным столом в зале совещаний. Айзен хотел было по привычке сесть во главе стола, но твердая рука Старка и укоризненные взгляды других заставили его зло прошипев ругательство, за что получил от строгой Хогьёку суровый взгляд, сесть справа от нее. Фраксьоны быстро принесли еще стульев, чай и закуски. Улькиорра совершенно спокойно галантно отодвинул стул для покрасневшей Орихиме и сам сел рядом, невозмутимо наливая в чашку рыжей ароматного чаю из белоснежного фарфорового чайничка. Хогьёку одобрительно улыбнулась.

***

      Некогда безмолвный и ледяной замок Лас Ночес наполнился странной, не свойственной для пустых теплотой и радостью. На черных провалах огромных окон появились ажурные белоснежные занавеси. На столе в зале совещаний появилась яркая цветастая скатерть, предложенная расцветшей Орихиме, что уже признала постепенно наполнявшийся уютом Лас Ночес как свой второй дом.       Орихиме попыталась взять на себя готовку, но Куатро Эспады, что белой тенью ходил следом за ней и оказавшийся очень интересным собеседником, попробовавший ее неординарную стряпню уговорил ее не готовить больше. Обиженная Орихиме пошла жаловаться Хогьёку, которая острыми ножницами подстригала непозволительно отросшие вьющиеся волосы отловленного Айзена. Он обреченно провожал взглядом осыпающиеся на пол каштановые пряди, тяжело вздыхая: — Лучше бы вот Куатро подстригла. Или Тоусена. — Помолчи, не отвлекай! — ножницы зловеще щелкнули у самого уха так и не ставшего Ками Айзена. Тот передернул плечами и обреченно вздохнул. А Хогьёку, услышав жалобы Иноуэ улыбнулась и посоветовала попробовать сделать выпечку. Воодушевленная девушка рыжей молнией метнулась на кухню, а за ней невозмутимо зашагал и Улькиорра. Айзен вздохнул и покосился на развалившихся на ковре у непонятно от куда взявшегося камина, Неллиэль Ту Одельшванк и Марджеллу Вандервайса, которые увлеченно читали книжку с яркими картинками, не сдержался и снова вздохнул. — Из-за тебя все мои планы улетели к чертям в Ад. — Ну и чего ты расклеился? — фыркнула Хогьёку, расческой проведя по значительно укороченным волосам и ласково отряхивая с широких плеч расстроенного синигами его же волосы: — Ты лучше оглянись. Ты вместо одинокого существования Короля Душ, обрел нечто куда как более ценное. Семью. И не только ты.       Оглянувшись, Айзен первым делом бросил взгляд в зеркало и удивленно приподнял бровь. Хотя волосы и были непривычно короткими, но стрижка была намного выше его ожиданий! — Хм, неплохо. — Дурак! — фыркнула Хогьёку, отворачиваясь и пряча покрасневшие щеки.       Усмехнувшись Айзен бросил взгляд на сидевших неподалеку Ичимару Гина, что поправляя на носу круглые очки увлеченно читал вслух для уютно развалившихся в креслах Канаме Тоусена, Заэльаппоро и Аарониро Арруруэри, что периодически что то булькал из-под маски. На маленьком диванчике похрапывал Койот Старк, а развалившаяся на нем Лилинет, в пушистой красно-белой пижаме заинтересованно следила за увлеченно плетущей ажурную салфетку, Тией Харибелл. Гриммджоу Джагерджак вместе с белым Котом-дзанпакто спали около камина. Да и все остальные сидели рядом. Кто на ковре, кто на подушках. На нескольких столиках стояли чашки с чаем и сладости, которые на удивление очень приглянулись одноглазому Нойторе. — А вот и мы! — воскликнула радостно сияющая взъерошенная Орихиме, перемазанная мукой. За ней шел абсолютно чистый Улькиорра, с громадным подносом с множеством небольших печенек, всевозможных форм и размеров. Айзен, оказавшийся ближе всех и протянув руку, взял небольшое печенье в виде маленького гиллиана и с хрустом укусил, не обратив внимания на подскочившего к нему Гина, который хотел спасти его от отравления. Вместо ожидаемой сладости, печенье-гиллиан было соленым и даже немного перченым. — Неплохо! — пробормотал Айзен, ища в горке печенюшек еще одного гиллиана. Как оказалось, при помощи Куарто, Орихиме неплохо справлялась с готовкой печеного! А Айзен невольно подумал, что вот так вот жить, коротая в спокойствии уютного Лас Ночес свои века, довольно неплохо. А когда его взгляд упал на весело смеющуюся Хогьёку, то на губах бывшего капитана вспыхнула короткая и совершенно не свойственная для него радостная улыбка.       Айзен Соуске, все таки откопавший еще двух полюбившихся ему перечных гиллианов вдруг нахмурился и почесал в затылке. Ему казалось, что он что-то забыл. Но он тут же отмахнулся. Раз он это забыл, значит это не так уж и важно.

***

      А Ичиго Куросаки, что мчался на помощь своей похищенной подруге, уже ступил на белоснежный песок Уэко Мундо. Впереди сиял теплыми призывными огнями белый замок Лас Ночес.