Рингтон рассвета

Яркие софиты быстро скользят по прикрытому чёрным коротким платьем телу, а светлые волосы мягкими волнами лежат на острых плечах. Тонкие губы обхватывают трубочку, а изящные пальцы держат длинную ножку бокала с каким-то неонового цвета коктейлем. Куроо смотрит на девушку уже три песни, но все никак не может поверить своим глазам, что это и правда она. Что сама Тсукишима Кей сидит возле барной стойки в открытом чёрном платье, закинув стройную ножку на другую, ловя лакированными туфлями на шпильке разноцветные блики. Куроо смотрит на неё и поражается тому, как сильно изменилась девушка, превратившись из угловатого подростка с кучей комплексов в шикарную девушку, на которую заглядывается какой-то парень с танцпола. Так стоп, никаких смазливых танцоров, с чего-то вдруг решает Куроо, вставая со своего места и даже не говорит ничего остальным за своим столиком, но они особо не интересовались, видимо, решив, что девушка просто решила потанцевать. — Я помню твой запах, и могу с точностью сказать, что он ни капли не изменился, — говорит немного маньячно Куроо на ухо девушке, которая слегка вздрагивает, совсем не ожидая такого резкого вторжения в личное пространство. — Да как вы..! Куроо-сан? — девушка начинает возмущаться, но её эмоции резко сменяются на удивление. — Как видишь, — ухмыляется она, засунув пальцы в передние карманы кожаных брюк и поворачивает голову чуть вбок, чтобы не выдавать свою очевидную и излишнюю радость встрече. — Могу я составить тебе компанию? Тсукишима смотрит на неё так, будто сравнивает её с той прошлой Куроо, от которой в новой жизни остался только цвет волос и любовь к черному. К черному и к Тсукишиме, возможно. — Конечно, Куроо-сан, я буду совсем непротив твоей компании, — пытаясь выдержать нейтральный тон, будто бы ее и не взволновала неожиданная гостья из прошлого. Она отпивает еще немного своего напитка, наблюдая, как в другой бокал бармен наливает виски со льдом, а соседний стул оказывается занят девушкой, которая довольно расслабленно ставит локоть на барную стойку и смотрит пристально на блондинку. — У меня что-то на лице? Почему ты так смотришь? — Пытаюсь запомнить изменения. Кто знает, когда мы ещё увидимся. Тсукишиме немного становится неловко, ведь отчасти это и её вина в такой долгой разлуке. — А ты, если честно, совсем не изменилась, — замечает Кей, находя глазами родинку на щеке, которую часто целовала по утрам раньше. Тецуро на это лишь однобоко ухмыляется, отпивая из своего бокала, все так же неотводя взгляда от лица девушки, которая, в свою очередь, рассматривает каждый участок лица, подмечая небольшой шрамик на лбу, царапину под губой и немного размазавшуюся стрелку на левом глазу. И что-то непонятное толкает её на то, чтобы достать из сумочки влажную салфетку и подтереть неровность, близоруко щурясь и наклонившись так близко, что между их лицами были считанные сантиметры. Тсукишима даже не успевает до конца осознать, что произошло, как её губы накрывают чужие, но одновременно до того родные, что руки привычно тянутся к плечам, сжимая пальцами блузу на плечах девушки, которая целует её совершенно не стесняясь, приникая к чужому рту, будто к источнику жизни умирающий, сжимает одной рукой упругое бедро, кончиками пальцев проникая под кромку платья. — Поехали ко мне, — шепчет в поцелуй Тсукишима, полностью уверенная, что даже сквозь громкую музыку её слова дойдут до адресата. Куроо же, не глядя, достаёт из сползшей с плеча на локоть сумочки бумажник и кладёт несколько купюр на барную стойку, снова целует такие желанные губы, чувствуя, как участилось дыхание девушки. «Всё такая же чувствительная, как и тогда», — мысленно подмечает она, чуть сильнее сжимая бедро одной рукой, а другой вызывает такси через приложение. — Машина будет через пять минут, — говорит она, отсранившись от потянувшейся за ней Тсукишимы, — я надеюсь, ты не меняла адрес. — Удивительно, что в твоей голове есть место для моего адреса, но нет места для того, чтобы запомнить, какие маршруты идут до твоего колледжа, — усмехается теперь уже Кей, припоминая прошлое, легонько царапнув шею короткими ногтями, из-за чего по телу Куроо пробегаются мурашки. — один:один, — улыбается она, утягивая девушку в очередной поцелуй до того момента, пока не вибрирует телефон, оповещая, что машина подъехала. Они быстро собираются и, держась за руки, пробираются сквозь толпу к выходу, чтобы вдохнуть свежий летний воздух, а после сесть в черное авто такси. Кажется, на памяти Куроо это одна из самых мучительных поездок, не считая той, когда Тсукишима написала ей, что пришёл ответ из вуза, куда она мечтала поступить, но боялась открыть конверт, совсем не веря, что она могла поступить. Вот только тогда она сорвалась с занятий и ехала одна, попав в пробку, а сейчас Тсукишима сидит рядом с ней, царапая легонько тонкую кожу, которой обтянуты аппетитные бедра девушки, предвкушая, как стянет их с неё, любуясь голой кожей без единого волоска и крепкими мышцами. Куроо закусывает губу, когда чужая рука съезжает на внутреннюю сторону бедра, щекоча его, из-за чего она вынуждена взять хрупкую ладонь в свою и сжать, подмечая, что, судя по виду из окна, они уже почти приехали. Когда такси останавливается у нужного подъезда, девушки буквально вылетают из автомобиля, громко цокая шпильками в ночной тишине с редкими шумами с дороги через два дома. — Подожди немного, Куроо-сан, — шипит Тсукишима, пока Куроо целует её шею, устроив руки на осинной талии, пока та ищет в своей сумочки ключи от домофона, а когда, наконец, находит их, её шею уже успевает украсить яркий засос. Стараясь не смеяться непонятно от чего, они пробегают мимо дверей квартир на первом этаже, направляясь к лифту, пока эхо от каблуков разносится по всему этажу. Платье Тсукишимы немного задралось, и идущая сзади Куроо просто не может сдержать себя и звонко шлепает девушку, на что та удивлённо-возмущённо восклицает, но улыбка выдаёт её с потрохами, когда она нажимает кнопку вызова лифта, который по счастливой случайности оказывается на первом этаже. И если Куроо думала, что такси было испытанием на выдержку, то лифт это просто босс всех боссов из игр, что так любит Кенма, с которым Куроо играет в приставку каждые выходные. Голые плечи Тсукишимы покрыты мурашками то ли от холода, то ли от желания, а может и все вместе, сама она немного покачивается, стараясь устоять на высокой шпильке, и Куроо честно старается себя сдерживать, но все же подходит ближе, прижимая девушку к себе, отмечая, что она и правда замёрзла. — Я тебя обязательно согрею, — шепчет на ухо и тут же прикусывает хрящик, вырвая несдержанный выдох из тонких губ. Лифт останавливается, а после механический голос объявляет шестой этаж. Тсукишима выходит первая и сразу же вставляет ключ в замочную скважину, пока Куроо терпеливо стоит позади, немного взволнованно сжимая талию девушки. Замок щёлкает. Как и щёлкает что-то в головах у девушек, и вот уже дверь захлопывается, а Куроо оказывается прижата к стене, пока Тсукишима, отбросив все стеснения, жадно целует её, скидывая куда-то в сторону надоевшие за вечер туфли, а руками ловко начинает расстегивать белую блузу Куроо, пока та гладит широкими ладонями спину в поисках застежки платья. — Сбоку, — вставляет между поцелуями Кей и скидывает с чужих плеч лишнюю сейчас ткань, краем глаза замечая белый кружевной бюстгальтер и аккуратные полукружья груди. Куроо охотно перемещает руки со спины на бока, тут же натыкаясь левой на язычок собачки, и тянет вниз, только сейчас поняв, что на Тсукишиме из белья только тонкие полоски черных стринг. — Веди меня в спальню, пока я не разложила тебя прямо на этом полу, — говорит сбивчиво, проводя языком от впадинки между ключицами, до уха, и обжигает горячим дыханием немного мокрую кожу. — А ты разве забыла? — сорвавшись на стон, когда тёплая ладонь накрыла грудь, поглаживая большим пальцем чувствительный сосок, пытается поддразнить Тсукишима. — Такое сложно забыть, — отвечает совсем тихо, вслушиваясь в тяжёлое дыхание девушки. А после меняет их местами и вот уже Кей прижата к стене, но она ни капли не теряется, тут же подскочив, чтобы сомунуть ноги за спиной Куроо и обвить руками её пока ещё чистую шею, прижимаясь грудью к чужой, такой мягкой и красивой в этом невинном белье. — Что же ты со мной делаешь, — спрашивает в пустоту Тецу, прижимая девушку к себе, и несёт её в сторону спальни, где кладёт раскрасневшуюся девушку на прохладные простыни, тут же наваливаясь на неё всем телом, чтобы поцеловать припухшие розовые губки. Тсукишима чувствует мягкость подушек, нежную настойчивость губ и такой приятный жар тела, что из губ непроизвольно вырывается тихий протяжный стон. Куроо медленно ведёт кистью одной руки от шеи, касается груди, ниже по животу, и цепляет ткань белья, тут же потянув его ниже, вынудив девушку чуть приподянться, и аккуратно, ненавязчиво раздвигает одним коленом стройные длинные ноги, не забыв провести носом от колена до внутренней стороны бедра и поцеловать тазовую косточку, оставив совсем бедное пятнышко на ней. — Куроо-сан, — зовёт Тсукишима, чуть выгнувшись над постелью, когда тёплые ладони сжали бедра, — прикоснись ко мне, хватит дразнить, — не изменяет себе она. Кей вообще никогда ничего не просила на памяти Куроо. — Как прикоснуться? — игриво спрашивает она, поглаживая указательным и средним пальцем короткую дорожку волос на лобке, пока девушка под ней пытается инстинктивно сжать колени. — Так? — она скользит чуть ниже, аккуратно раздвигая половые губы, легонько поглаживая. — Ах... да... так, Куроо-сан, — сбивчиво говорит она, смотря на девушку с туманом в глазах и неожиданно меняется в лице, пытаясь встать и потянув руки к чужим плечам, — сними его, сейчас же сними, ну же. Куроо хитро улыбается, отстраняясь и убирая руки с тела Тсукишимы, снимает не только бюстгальтер, но и узкие брюки, оставаясь в одних чёрных трусиках, и тут же наваливается на девушку, коленом еще шире раздвигая чужие ноги, чтобы одной рукой свободно проскользнуть к требующему внимания местечку. Одновременно раздвигая языком губы, она осторожно проникает внутрь лона и лишь от того, как плотно мышцы охватывают её палец, от невероятного жара и влажности внутри, Куроо стонет в унисон Тсукишиме, которая крепко вцепилась ей в плечи, едва двигая тазом навстречу умелым пальцам, которых уже два. Царапнув кожу на спине девушки, она перемещает руки в развалившуюся причёску, чувствуя, как собственные бедра начинают дрожать, а потому она резко переворачивает не ожидавшую подвоха девушку на спину, а сама садится сверху, поцелуями начиная спускаться о губ, по шее, прикусив острые ключицы и коротко лизнув каждый из сосков, она оставляет точно такую же, как у нее самой, метку на тазобедренной косточке и опускается ещё ниже, вынуждая девушку расставить ноги шире, а пальцами раздвигая нежные стеночки, касается клитора языком. Куроо на это лишь громко стонет. *** Кофеварка коротко пищит, извещая о том, что кофе готов. Тсукишима сидит на стуле, подобрав под себя ноги, в одной длинной футболке и пьёт кофе, пока Куроо расслабленно сидит на подоконнике и курит свои лёгкие с ментолом в приоткрытое окно. Девушка тушит сигарету о стену дома, высунувшись из окна почти на половину, а бычок предусмотрительно выкидывает в мусорное ведро, по пути забирая свой кофе. Они только что вышли из душа, смыв с себя следы прошедшей ночи и окончательно испортившийся макияж. Уютную тишину прерывает глубокий голос Куроо. — Как у тебя дела вообще? Все же пять лет не виделись, а того, что мне рассказывал Кенма, которому рассказывал Хината, который общается с Ямагучи, как-то не хватает для полноты картины, — с улыбкой говорит Куроо, скользя взглядом по собраным в пучок чуть вьющимся волосам, по еле заметным веснушкам на щеках и цепочке засосов на шее — как доказательство того, что эта ночь ни одной из них не приснилась. — Вроде хорошо? — полувопросительно отвечает она, накручивая на палец пленочку от печенья. — Работаю в одной фирме графическим дизайнером, получаю заочно второе на палеонтолога, все как обычно, ничего нового, — пожимает она плечами, смотря на встающее за окном солнце. — А у тебя как? — спрашивает несколько секунд спустя. — Тоже хорошо, получила высшее образование журналиста, теперь строчу гороскопы для модных журналов, выхожу замуж через три недели, — отвечает Куроо спокойно, смотря на блики солнца на светлом кухонном гарнитуре, а Тсукишима давится кофе. — В смысле… Замуж? А как же то, что мы… Это разве не измена? — Кей и правда теряется немного, ведь она была целиком и полностью уверена в том, что Куроо свободна, иначе зачем вся та ночь, зачем те слова и поцелуи? — Ну, в обычный замуж, у меня вчера как раз девичник был, а ты меня так бессовестно заманила, что я не удержалась. Тсукишима все ещё в немом шоке смотрит на девушку перед собой, ожидая, что та ещё может сказать, но она лишь чешет затылок и смотрит в сторону. – Ты сейчас серьёзно? – она даже не знает, что хочет услышать в ответ больше: правду или то, как Куроо посмотрит на неё, а потом улыбнется и скажет, что все это – шутка, а Тсукишима осталась все такой же наивной дурехой. Но Куроо молчит, а на лбу её залегла вертикальная складка. – Я думаю, все дело в тепле между нами, – наконец отвечает она, следя за солнечным зайчиком, что ярким пятном проскакал по белой стене, столу и остановился на выглядывающем из-под растянутой футболки плече. – Тепле? О чем ты вообще? – Которое между нами. И ты тоже это чувствуешь, не отрицай, но мы... мы... я и ты, вообще-то, как бы это сказать.. – она мнется несколько секунд, не зная, как правильно сформировать свою мысль, но Тсукишима и так все поняла, а потому просто продолжает её мысль. – Просто нам нужно оставить эту любовь в прошлом, как приятное воспоминание. Я правда была счастлива с тобой, и во многом благодарна тебе за то, какая я сейчас. Мы закончим этот этап сейчас, ты это хотела сказать? Куроо снова немного теряется, потому что Тсукишима только что сказала все то, что вертелось на языке у неё самой, но она все никак не могла подобрать подходящих слов. Поэтому она снова кивает, отпивая глоток своего кофе. — И я ещё хотела тебе сказать… Не приходи на свадьбу. Бокуто выслал приглашения всем общим знакомым, но... Я тебя очень прошу, Тсукки, не приходи на свадьбу, иначе…просто не приходи, хорошо? — «иначе я не смогу ответить «да» у алтаря» остаётся невысказанным. Но Тсукишима вообще-то все понимает. Из окна дует лёгкий ветерок и Тецуро немного ежится, допивая кофе, ставит кружку в раковину и уходит в комнату за вещами. Через десять минут хлопает входная дверь. Еще через пару минут из спальни звучит рингтон, а после стандартной мелодии включается запись пятилетней давности, когда они ещё были вместе, были счастливы. «Доброе утречко, луна моей жизни, пора вставать, дорогая, давай же, не ленись. Господи боже, какая же ты красивая... Я люблю тебя, хорошо? Просыпайся, милая», — голос Куроо на всю квартиру с самого утра давал Тсукишиме сил вставать с постели, чтобы добиться своей мечты и Куроо могла ей гордиться. Но она сказала все довольно доступно, вопросов нет, Тсукишима плачет.