Громоздкий

— Не вертись ты так, — бурчит Малина, активно двигая пальцами по джойстикам так, словно от этого жизнь её на самом деле зависела, но нет, максимум страданий — это самодовольная улыбка Тейкера, когда экран объявит его победителем, но это ЛИШЬ в том случае, если он победит, а она, как главная чертова демон-задротка в этом доме, так просто сдаться не может, совершенно. На экране картинки сменяются с такой же скоростью, что и события, вот тебе перестрелки, вот они идут в рукопашную, а вот… Поездка на машинах, как ралли? Не важно это, Малина вообще переставала задаваться вопросами о сюжете или смысле этого всего еще с того момента, как Адбиратель вообще предложил «посоревноваться». А главное же, что в азарте забываешь обо всём, что происходит вокруг, вот ты вроде бы просто сосредоточено так тыкаешь в кнопки на контроллере, вот ты уже напрягаешься, а вот ты уже руками чуть ли не во все стороны размахиваешь, и при этому четко ощущаешь, когда твой локоть или чего хуже встречается с телом мужчины — в конце концов, диванчик тут был небольшой, что компенсировалось бы громадным экраном, только вот проблема была именно в громоздком мужчине, настолько, что они чуть ли не бёдрами напрямую соприкасаются, сами того не желая. И разумеется, чтобы дойти до такого, понадобилась как минимум одна бутылка водки, одна потому что больше она не помнит, сколько за сегодня выпила, да и не важно это — пусть Тейкер заботится об этом, он с ней распивал всё, даже если пришёл за якобы другим разговором. Еще парочка движений, то выворот в одну сторону, то в другую, так еще и в спине выгнулась резко так, что даже пуговицы на рубашке самую малость напряглись от внезапного натяжения, а затем лишь резкий экран проигрыша, а Малина резко откидывается назад, вздыхая как-то совсем обречённо, а Тейкер лишь очки поправляет и вновь улыбается, мимолетом так, но чем несомненно вызывает у демона гнев, раздражения и львиную долю недовольства, вот и пожалуйста, она сама того не понимая, но оказывается на его бёдрах, только чтобы кулаками попытаться что-то там ударить по плечам или груди, но тщетно, так-то — мужик в плане мышц и общей мускулатуры даже крепче самого высшего прокурора, что уже было чем-то несомненно удивительным. И даже пугающим самую малость. И, разумеется, именно в этот момент алкоголь словно на мгновение выветривается из крови, становится очевидно, что она очень так близко на самом деле бёдра его оседлала, да и вообще смотрит на него смущенно, с пылающими щеками, но не может сказать, что ей это не нравится. Нравится, просто вслух сказать не может, банальная вредность угрюмого демона такое ни за что не позволит ей. Но с кулаков она, однако, переходит на аккуратные движения ладоней вдоль мощных плеч, что вызывает новую волну удивления и даже вздох какой-то странный такой. Возбуждённый. — Какой же ты громоздкий, — всё-таки произносит она вслух, и сглатывает слюну с характерным звуком, так еще же и оглядывается по сторонам, и пока Тейкер не ляпнул чего-либо, как он умеет, прижимает палец к его губам и хмурится, — Чёрт с тобой. Тебе же, победителю, нужна награда за старания, верно? И вздыхает снова тихо, вновь оглядываясь и бурча что-то себе там под нос, но расстёгивает первую пуговицу на рубашке чужой, и тянется, тянется, чтобы кратко коснуться губами мужской шеи и резко встрепенуться, мысль вспоминая. — Ты дверь-то запер хоть? Мне нахрен не хочется, чтобы нас сестра прервала или кто хуже, — и лишь когда получает кивок, то продолжает, и в прикосновениях удивительно ласковая и смущенная, словно не занималась этим до этого никогда. И к губам затем уже жмется, давая разрешение к себе прикоснуться, а когда тот делает, то ненадолго, то замирает, с непривычки скорее, чем от смущения. И за шею обнимает, прижимаясь и грудью, и телом, и вообще чувствуя внутри какой-то странный жар. Малина не любит проигрывать. Но это — очень неплохая компенсация. Особенно когда хорошо разыгранная.