И если разразится буря, я укрою тебя в объятиях

Кап-кап-кап. Рам смотрит на отражение Кинга в оконном стекле. Он не боится, что Кинг заметит, как за ним пристально наблюдают: всё внимание старшего приковано к полке с кучей горшочков с растениями. Но Рам всё равно не смотрит прямо на Кинга. Вместо этого младший рассматривает его отражение, чувствуя, как внутри медленно разливается тепло. Незаметно для Рама в его взгляде появляется мягкость. Примерно так же Кинг сейчас смотрит на свои растения. Волна спокойствия и уюта накрывает Рама, как пуховым одеялом, и его снова клонит в сон, несмотря на то, что на дворе полдень. В конце концов Рам переводит глаза с отражения старшего на хмурый мир за окном. Кап-кап-кап. Не похоже, что сейчас полдень. Из-за того, что небо полностью скрыто грозовыми тучами, на улице царит полумрак. Раскатов грома не слышно и молнии не сверкают, но всё указывает на приближение бури. У Рама вдруг появляется плохое предчувствие. По телу пробегает дрожь, он поспешно отворачивается от окна и снова смотрит на старшего. Кинг такой домашний, такой тёплый, что прежняя убаюкивающая мягкость вновь окутывает Рама. Почти с самого начала Кинг отвлекает Рама от всего плохого, что происходит в его жизни. От измены отца, слёз матери, предательства близкой подруги. Теперь он не даёт думать про надвигающуюся бурю. Рам благодарен, что Кинг постоянно занимает его мысли. Постепенно старший становится панацеей от всех плохих мыслей. Лекарством от любой разъедающей сердце боли. Рядом с Кингом Рам храбрее. С ним нестрашно взглянуть в лицо своим кошмарам. И теперь у Рама зависимость. Кап-кап-кап. Кинг вздыхает, ставит на место крошечный суккулент и идёт к дивану. Тишина. Рам не отрываясь смотрит на Кинга, следит за каждым его движением. Он ничего не говорит. Не хочет. Ему достаточно просто смотреть. Кинг устраивается на диване прямо напротив Рама и берёт очередное растение в квадратном горшочке. Оно странной формы и напоминает младшему маленькую зелёную пирамидку. Рам бы предпочёл, чтобы Кинг уселся рядом с ним. — Молчун, — нарушает тишину Кинг, продолжая разглядывать свою пирамидку. — Не хочешь чем-нибудь заняться вместе? Хочу. — Фильм посмотрим? Не то. Рам ёрзает на своём месте. Он слышит завывание ветра, который скоро усилится и станет биться в окна. Рам понимает, что в любой момент разразится она. Буря. — Может, ужастик? Есть парочка старых фильмов, которые давно хотел пересмотреть. Рам задумывается на пару минут. И понимает, что ему хочется объятий. Первый (и последний) раз Кинг обнимал его в день предательства. Воспоминания о том вечере — горько-сладкие. Рам сбежал из дома и плакал перед Кингом, размазывая слезы и сопли по футболке старшего. Сложно наслаждаться объятиями в такой ситуации. И Раму неловко, что Кинг видел его в таком виде. Но всё же он помнит, что Кинг — несмотря на сопли — его не оттолкнул. Наоборот, старший лишь сильнее притянул к себе, даря тепло. До сих пор перед сном, в полудрёме, Раму порой кажется, что пальцы Кинга вновь гладят его по голове. — Молчун? Так ты хочешь?.. — спрашивает Кинг снова, удивлённо поднимая брови. К такому Раму, витающему в облаках, он не привык. А Рам сильно занят. Он вдруг представляет, как полулежит перед старшим, прижимаясь спиной к его груди, а длинные тонкие пальцы зарываются ему в волосы и ласкают затылок. Голос Кинга возвращает к реальности. Рам быстро кивает и смотрит, как старший расцветает. На его лице появляется глуповатая ухмылка, и Раму хочется улыбнуться в ответ. — Круто! Тогда давай смотреть Дьявольских мертвецов. Я его в детстве видел и помню, что чуть не умер от страха. Рам с интересом слушает Кинга. Старший встаёт, чтобы найти диск, и Рам не может удержаться от лёгкой улыбки. Что это за Дьявольские мертвецы, он понятия не имеет; он вообще не особо любит ужастики. Но Рам вспоминает историю, рассказанную Дыаном: как они с Боном смотрели ужастик и Дыан, испугавшись очередного монстра, заорал и в ужасе кинулся на шею своему парню. «Позорище», — пробормотал Дыан и тогда Рам полностью с ним согласился. Но если ему на шею бросится Кинг… Это будет очень и очень хорошо. Плохо, конечно, что Кинг до такой степени испугается. Но с другой стороны… Раму будет чертовски приятно. Старший снова плюхается на диван, на этот раз совсем рядом с Рамом — к его большому удовольствию. Кинг выключает свет и в комнате воцаряется полумрак. Раму неуютно, но он чувствует под боком тёплое тело Кинга, а в следующий момент старший почти полу-обнимает его — когда протягивает руку у Рама за спиной, чтобы накрыть их пледом. Рам внезапно думает о том, чтобы под покровом темноты украсть у Кинга поцелуй (а было бы здорово). И снова улыбается. Когда начинается фильм, ветер ожидаемо усиливается. По окнам бьют косые струи дождя и где-то хлопают от порывов ветра ставни. Фильм кажется старомодным и Рам задается мыслью, может ли он вообще кого-то напугать. Ужастик оказывается на английском и Рам видит, как Кинг хмурит брови, пытаясь одновременно читать субтитры и следить за происходящим на экране. Младший решает, что ему тоже бы не помешало смотреть на экран, а не пялиться на Кинга (этим он, в конце концов, может и потом заняться). «Какие же они придурки», — думает Рам, наблюдая за подростками, которые нараспев читают найденные на чердаке заклятия. Дальше становится только хуже. Появляются одержимые деревья (что особенно пугает, учитывая, что Рам сидит в настоящих джунглях, которые у Кинга именуются гостиной), кровавые надписи и кровожадный демон. От всего этого у Рама холодеют руки и он бессознательно теснее прижимается к Кингу. Рам слышит раскаты грома, но они раздаются вдалеке, и их заглушают завывания ветра, шум дождя и душераздирающие вопли демона. Младшему слишком страшно, чтобы посмотреть в окно. Он с головой накрывается пледом, закручиваясь в него, как в кокон, но старший ничего не замечает: его веселит старое кино. — Что… Что случилось с Шерил? — Раму от страха язык почти не повинуется, он шепчет так тихо, что Кинг его даже не слышит. «Пиковая дама. Четверка червей. Восемь пик. Двойка пик. Бубновый валет. Трефовый валет!» — Шерил медленно поворачивает голову и плотоядно ухмыляется, когда… БА-БАХ! Всё происходит одновременно: прямо над домом грохочет гром, электричество отрубается, из-за чего телевизор гаснет и комната погружается в кромешную тьму, а Рам от ужаса вопит так громко, что Кинг подпрыгивает от неожиданности. Кинга сдувает с дивана, он быстро щёлкает переключателями резервного питания и зажигает в квартире свет. — Молчун, ты в порядке? Всё хорошо? Прости, я не знал. — говорит Кинг, подходя к Раму, которого ещё мелкой дрожью трясёт под пледом. Рам молчит в своём коконе. Ему до сих пор страшно, но сильнее липкого ужаса оказывается другое чувство. Стыд. Чёрт, Рам опять опозорился перед старшим, и он в панике ждёт, что Кинг сейчас разразится хохотом, и… Но вместо этого Рам чувствует, как его кокон обнимают. Сильные руки обвиваются вокруг его тела и ласково поглаживают по спине. Тепло. — Молчун, ничего страшного… Эй… Всё хорошо… Всё хорошо. Рам сквозь плед ощущает тепло рук Кинга. Он вспоминает ту ночь, когда его мир рушился из-за предательства. Вспоминает, как ему было больно, и горько, и страшно, и как Кинг утешил его, заставил остаться на ночь вместе с собаками, и даже не подумал насмехаться или подкалывать. Поэтому когда Кинг вновь говорит «всё хорошо», Рам безоговорочно ему верит. Рам высовывает голову из-под пледа и смотрит на старшего. На лице Кинга нет даже тени улыбки. В его глазах Рам видит лишь обеспокоенность. Кинг такой же тёплый и чуткий, каким был, когда Рам следил за его отражением в стекле. Он не превратился в демона (чего не скажешь о бедной Шерил). Рам уступает давнему желанию: наклонившись, он утыкается головой в грудь Кинга и, вытащив руки из-под пледа, заключает старшего в объятия. И Кинг позволяет. Может, потому что Рам только что кричал от ужаса и поэтому теперь он беспокоится за младшего. А может, ему тоже нравятся объятия. Рам не знает. Всё, что он знает — от Кинга сладко пахнет травами. А ещё он тёплый. Они долго стоят, сжимая друг друга в объятиях, и слушают раскаты грома, шум дождя и стук своего сердца. А за окном бушует буря.