Сладкая жизнь

Донхэ встал в обычные для него шесть утра, несмотря на то, что не заводил вчера будильник, чтобы не разбудить парня, спящего на его кровати. Хёкджэ толкался во сне, пару раз заехал кондитеру по уху, заставляя тем самым испуганно подскочить. Хёкджэ еще спал, посапывая в его шею, и Донхэ пришлось очень осторожно выбираться, чтобы не разбудить его. На диване спал Жак, раскинув ноги и руки, видимо, заснул за просмотром фильма. Собравшись и приготовив кофе и наспех сделанную яичницу на двоих, он оставил записку, уезжая на работу. Донхэ уже представлял краснеющее лицо Хёкджэ, когда Жак будет что-то лепетать ему по-французски, и это что-то сто процентов будет похабного содержания. Усмехнувшись, Хэ посочувствовал соседу. Хотя, как теперь называть Хёкджэ? Он уже намного больше, чем просто сосед. Вчера Донхэ сказал «Да» не только потому, что Хёкджэ его вынудил, но и потому, что… ему хотелось этого? На работе он, быстро приготовив легкий завтрак, ожидал, когда придут коллеги, чтобы поскорее познакомить их, да и самому познакомиться с Ким Реуком. Интересно, какой их новый коллега? В анкете было написано, что ему двадцать пять лет. Несильно старше Хёкджэ. Похож ли на него? Хёкджэ худ, у него не очень длинные, но красивые ноги, выделенная линия челюсти, маленькие, но озорные глаза, длинные пальцы и соблазняющий шрам над бровью. Такого шрама у Ким Реука определенно нет. За мыслями о Хёкджэ, или же о Реуке, он не заметил, как пришел Генри, усаживаясь рядом с ним и взволнованно смотря на приборы, что стояли для нового кондитера. Когда дверь открылась, и в нее зашел небольшого роста, худой молодой человек, Донхэ и Генри встали на ноги, чтобы поприветствовать его. - Доброе утро, меня зовут Реук, - Донхэ и Генри, улыбнувшись ему, представились, отмечая, что парень совсем не такой, как они думали, - приятно познакомиться, позаботьтесь обо мне. - Проходи, Реук, позавтракаем все вместе, заодно и поздороваемся, - Донхэ пригласил его за стол, надеясь настроить контакт и подружиться. Реук оказался довольно болтливым малым, что-то щебеча, но Донхэ больше думал о том, что он совсем не похож на Хёкджэ. Работал Реук тоже быстро, но грамотно, прекрасно зная, какой шаг будет следующим, как совместить приготовление торта и кексов и при этом не забыть помешивать шоколад на парной бане. Шустрый, хотя больше шубутной, Реук понравился Генри и Донхэ, они с радостью будут наблюдать за ним и, возможно, даже что-то почерпают для себя. - Я тебя совсем не помню, - за веселыми разговорчиками почти все меню было готово. Генри вспомнил, что ни разу не видел Реука во Французской школе, хотя они учились примерно в одно время. - А, я выпустился на год раньше тебя и после выпуска сильно изменился, - смущенно ответил Реук, видимо, не слишком желая рассказывать о том, как выглядел раньше. - Понятно, прости, я, правда, не помню тебя, - улыбнулся китаец. - Я не очень общался с ребятами, больше времени проводил в библиотеке и кафе, которое находилось рядом со школой. - О! Дольче Вита? – подхватил разговор Донхэ, лепивший медвежат из мастики. – Там работает Жак. Я тоже часто ходил туда в университетские годы. - У нас столько общего, - удивился китаец, – хён, ты специально выбирал весь персонал, обучавшийся в Le Cordon Bleu? Донхэ усмехнулся, и, правда, теперь все три кондитера, что работали в пекарне, были из французской школы. искусств. - Судьба! - Я был просто счастлив, когда Донхэ-хён позвонил мне! – всплеснул руками Реук. - Кстати, хён, - обратился к нему китаец, – а что ты делал в Конвон-до? Ты оттуда? - Нет, что ты, просто, приехав из Франции, я решил, что пока не готов работать в Сеуле, и Конвон-до меня вполне устроил. Там я работал в небольшой кондитерской, а ещё у меня оставалось много времени для работы над собой. - Да, работа над собой очень важна, - деловито кивнул Донхэ, вызывая улыбку у Генри. Китаец тоже хотел записаться на курсы, которые вел кондитер, но у него катастрофически не хватало на это времени. Перед тем как поехать домой и исполнить обещание, данное Жаку, а заодно и провести время с другом, которого он, скорее всего, еще долго не увидит, Донхэ с чашкой чая привычно вышел в зал, присаживаясь за излюбленный столик и окидывая взглядом светлое, просторное помещение. Его взгляд пал на окно, за которым была соседняя пекарня, но никого из персонала он не увидел. Заходить и спрашивать про Хёкджэ не хотелось. Вдруг парень все же пришел. Встреча была бы немного неловкой. Допив чай, он попрощался с ребятами и поехал прямиком в магазин за продуктами для прощального обеда Жака. Закупив все продукты, Донхэ завалился домой, отмечая, что слишком тихо, а на плите половина не съеденного завтрака. - Ну и кто отказался от шикарной яичницы от Ли Донхэ, - усмехнувшись, он вышел к Жаку со сковородкой в руках. Француз сидел на диване перед телевизором и ухмылялся, глядя на кондитера. - Твой милый Ли Хёкджэ, - Донхэ удивленно вскинул бровь. Хёкджэ отказался от еды? – Он еще утром диким визгом разбудил меня, врезался во все косяки дома и вылетел за дверь. Донхэ усмехнулся, представляя эту картину. - И что, ты не знаешь, дома он или нет? - Ну, мон шер, ты можешь пойти и проверить сам, - француз подмигнул ему, указывая на дверь, но кондитер только отмахнулся от него. - Нет, я хочу провести этот остаток дня с тобой. Хёкджэ всегда будет тут, а ты - нет, - Хэ грустно улыбнулся, скрываясь на кухне, заставив сердце француза болезненно сжаться. Он завалился на диван, картинно закатывая глаза и прикрывая их рукой. - Мон шер, ты делаешь больно моему сердцу! Я уже не так молод, малыш Дуанхэ! - Прекрати паясничать, Жак, - отозвался Хэ, – я прекрасно знаю, что ты можешь без акцента говорить моё имя! - Но, Дуанхэ~ Я так привык говорить так! Неужели тебе будет приятнее слышать обычное для уха «Донхэ», - француз без капли акцента выговорил его имя. - Жак, это мое имя! Я же не называю тебя… например, Чжоу? - Жак удивленно посмотрел в сторону кухни. - Чжоу? Это еще что? Меня зовут Жак! А не Чжоу! – возмутился он. - А меня зовут Донхэ, а не Дуанхэ, - усмехнулся кореец. - Значит, Дуанхэ, ты хочешь, чтобы я называл тебя Донхэ? – кондитер помолчал, о чем-то раздумывая. - Нет, знаешь, я уже привык к твоему жуткому «Дуанхэ», и без этого моя жизнь будет уже не той, - его голова показалась в проеме двери, и, подмигнув Жаку, Хэ скрылся снова. - Так, что, теперь вы встречаетесь? – удивленно смотрел на него Жак, пожевывая ребрышко. - Ну, да, я не знаю, что на меня нашло, но я согласился, - тут же Донхэ был схвачен в крепкие французские объятия и чуть ли не задушен другом. - Я так рад за вас, мон шер! – Донхэ улыбнулся, думая, что рассказать обо всем Жаку с самого начала было хорошей идеей. Теперь есть тот, кому он может высказаться по этому поводу, не боясь быть осмеянным. Все же Жак был на десять лет старше его и на десять лет мудрее, несмотря на его легкомысленность. - Знаешь, перед тем, как уехать, я хотел бы попрощаться с Хёкджэ. Можно? – они стояли возле двери с чемоданами наперевес и хотели выезжать в аэропорт, как вдруг Жак изъявил подобное желание. – Я все же схожу к нему, хорошо? Донхэ кивнул, выпуская друга из квартиры, а сам ушел на кухню выпить успокоительное. Прощания с Жаком всегда давались с трудом. Жак постучался в соседнюю дверь, ожидая, когда ему откроют. Медленно, но она распахнулась перед ним, являя взору немного потрепанного Хёкджэ. - Мон шер, что с тобой? – на очень слабом корейском проговорил Жак. Хёкджэ отмахнулся, показывая, что все в порядке. - Просто болит голова, слишком много выпил, - Жак кивнул, но его глаза расширились. А вдруг Хёкджэ забыл то, что случилось вчера? Но спросить не удавалось, потому что он еще не знал таких слов. С тяжелой душой француз все же заключил парня в объятия, позволяя себе поцеловать его в щеку. Хёкджэ тут же покраснел. - Я сегодня уезжаю, - Жак сказал ему заученные фразы на корейском, которые специально для него готовил весь день, – я буду скучать по тебе, Хёкджэ. - Как? Совсем? Во Францию? Но, Жак! – Хёкджэ тут же осыпал его вопросами, некоторые Жак так и не понял. Парень уже сам заключил его в объятия, всхлипывая ему в плечо. – Я буду очень по вам скучать! Хёкджэ вытер рукавом кофты слезы, что бежали из глаз. За это время француз, вечно смущающий его, стал ему близок, и Хёк был крайне расстроен тем, что он уезжает. Жак дал ему толстый конверт, наказывая не показывать Донхэ. Как переводчика он предложил малыша Генри и, в последний раз обняв парня, ушел обратно в квартиру Донхэ, чтобы через полчаса выехать из дома, а через два часа уже быть в самолете, летящим его в родную страну.