Сладкая жизнь

Полтора года спустя. Донхэ ногой толкнул дверь, открывая её перед собой и спиной входя в комнату. На весу он удерживал Хёкджэ, который, вцепившись в него, страстно целовал Хэ, стараясь расстегнуть пуговицы рубашки. Кинув парня на кровать, Донхэ улегся сверху, проводя руками по его слишком худым бедрам. Одним движением стянув футболку, Хэ отправил ее в полет по комнате, подхватывая Хёкджэ за руку и поднимая к себе. Обняв его, он снова поцеловал красные и распухшие губы. Парень тихо стонал, блуждая руками по его груди. Наконец справившись с последней пуговицей, он снял с плеч рубашку, тут же наклоняясь, чтобы оставить на коже засос. Если бы он не сидел, то сейчас валялся бы на полу из-за ватных ног, которые не удержали бы его. Даже сейчас он чувствовал, как они дрожали. Он не мог понять от чего: от возбуждения или же от страха. Донхэ быстро справился с остальной одеждой, на секунду останавливая взгляд на худом, но привлекательном юном теле. Хёку было очень стыдно за то, что его так разглядывают, но он решил, что Донхэ именно тот человек, которому позволено делать с ним все, что он хочет. С Донхэ было приятно. У него были горячие руки, которые гладили бедра, спину, ноги, заставляя Хёкджэ прогибаться, тихо постанывая. Когда Хёкджэ был на пределе, готовый кончить от одних только ласк, Донхэ вставил в него первый палец, стараясь нащупать простату. Он целовал парня, чтобы отвлечь от не слишком приятных ощущений, но Хёкджэ не было больно. Были только затуманенная голова и дикое желание продолжить, испытать большее. Но как только Донхэ коснулся простаты, надавив на неё, Хёкджэ тут же излился себе на живот, тяжело дыша. Дымка возбуждения все еще застилала глаза, хватило всего нескольких прикосновений к члену и легкого поцелуя в головку, чтобы тот снова стоял колом. Еще разок подув на член, Донхэ легко обхватил его губами за самое основание, осторожно посасывая и добавляя еще один палец. Хёкджэ завыл, сам не понимая от чего. Пальцы не доставляли неудобства, хотелось больше, он сам насаживался на них, заставляя Хэ со звонким чмоком выпускать его член изо рта. Хёкджэ готов был кончить еще раз от одного только вида всего этого. Стонать не было сил, поэтому он тихо скулил, позволяя растягивать себя. Это было не так ужасно, как он себе представлял, наоборот, он готов был выдержать еще один палец, но Донхэ, оставив легкий поцелуй на губах, дернул его за руку, заставляя перевернуться на живот. Хёкджэ положил голову на подушку, пряча в ней красное лицо, и теперь приглушенно выл в нее. Донхэ оставил еще несколько легких поцелуев на его позвоночнике и, смазав себя, легко вошел. Хёкджэ под ним пискнул, поднимая голову и запрокидывая ее назад. Это было больнее, чем пальцы. Сжав простынь под собой, он тяжело дышал, стараясь расслабиться, чтобы привыкнуть. Донхэ обнял его, приподнимая на колени и сильнее насаживая на себя. Хёкджэ громко простонал, не зная, куда себя деть, он вцепился в руку Донхэ, удерживающую его, и подался вперед, немного освобождаясь. Донхэ дернулся вслед за ним, снова насаживаясь, и Хёкджэ упал на подушку, кладя ладони перед собой и позволяя Хэ двигаться внутри него. Он немного захлебывался воздухом, ощущая Донхэ в себе и слыша его шипение и тихие стоны. Его волновало, нравилось ли Хэ с ним. Но все мысли в миг выветрились из головы, когда Донхэ, схватив его за волосы, потянул назад. Было больше приятно, чем больно. Хотелось чувствовать Хэ еще ближе, хотя ближе было уже невозможно. Перехватив руки Хёкджэ, Донхэ завел их за спину, удерживая его на весу и рвано вколачиваясь в податливое тело, которое беспорядочно стонало, пуская слюни на простыни. Хёкджэ снова кончил, хотя Донхэ даже не прикоснулся к нему. Он опустил лоб на подушку, и Хэ остановился, выходя из него. - Переворачивайся, - Хёкджэ медленно, насколько мог шевелиться, старался повернуться на спину, и Донхэ, схватив его за локоть, дернул, переворачивая, и тут же устраиваясь между ног, входя до конца. Хёкджэ простонал, приподнимаясь и обнимая Хэ за шею. Убрав волосы с лица младшего, Донхэ провел пальцами по шраму, легко целуя его. Этот шрам безумно возбуждал его, как и парень, что лежал под ним. Не имело значения, что разница между ними в девять лет, что они оба мужчины, Донхэ было чертовски хорошо с ним. Как в обычной жизни, так и в постели. Хёкджэ, сотрясаясь от резких толчков, хрипло простонал, когда почувствовал, как внутри разлилось тепло. Донхэ, не выходя из него, навалился сверху, тяжело дыша и пытаясь оправиться от полученного оргазма. Хёкджэ легко гладил его по спине, голове, зарывался пальцами в волосы и вдыхал его запах, перемешанный с потом и терпким запахом спермы. - С успешной сдачей экзаменов, Хёкки, - легко целуя парня в шею, прошептал Донхэ. - Я люблю тебя, - дыша через раз, проговорил Хёк. Внутри все сворачивало от счастья и некого чувства легкого возбуждения. Донхэ все еще не вышел из него, и каждое его движение было как удар молоточка о ксилофон. - Я тоже люблю тебя, - в голове Хекджэ будто миллионы фейерверков взорвались. Он крепче обнял кондитера, прижимая к себе. Они лежали потные, в сперме и на грязных простынях. Донхэ все еще не вышел из него, и Хёкджэ чувствовал себя самым счастливым. Не хотелось ни в какой душ, ничего убирать, даже чтобы Донхэ вставал с него. Правда о своей лени, вызванной на почве эйфории, Хёкджэ пожалел утром, проснувшись слипшимся. Без двух минут шесть он проснулся от того, что почувствовал в себе толчки. Не разлепляя век, он притянул Донхэ к себе для поцелуя, чувствуя, как тот накрывает его эрекцию рукой, медленно водя по стволу. Он мычал, не в силах нормально стонать, даже сил, чтобы открыть глаза и посмотреть на такого очаровательного с утра Донхэ, совсем не было. Кончив в руку кондитера, он почувствовал уже привычное тепло внутри, и Донхэ выскользнул из него, ложась рядом. Хёкджэ чувствовал себя опустошенным, из него тонкой струйкой вытекала сперма, весь живот и руки были липкими, а запах пота немного кружил голову. - Иди скорее в душ, я после тебя, - Донхэ дернул его за руку, призывая подняться, и встал следом, стаскивая с кровати простынь, которую, кажется, даже отстирать не было возможным. Хёкджэ медленно пошел в сторону ванной, грозя добраться до нее только к обеду, поэтому Донхэ, усмехнувшись, пошел следом, подталкивая парня за плечи. Закрыв за собой дверь, он подумал, что еще на разочек сил хватит. На работу все пришли чуть позже, чем обычно, Кюхён был ужасно довольным, и Донхэ предположил, что ему тоже перепало с утра. А вот Реук пришел с большим букетом цветов и шоколадом в форме пинеточек, колясочек и детских вещичек. Похваставшись, что скоро станет отцом, он быстро переобнимал всех коллег. Счастью его не было предела. Донхэ тоже был рад за него: он улыбнулся, вспомнив, что у него есть свой ребенок, который требует столько же заботы и внимания, если не больше. По крайней мере будущий ребенок Реука не будет зависеть от него одного круглосуточно, двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю. Хёкджэ отказывался ехать с родителями отдыхать и отказывался от университетских поездок, хотя Донхэ говорил ему, что он будет жалеть об этом позже. Хёкджэ же был уверен, что ни разу не пожалеет об этом. Он мог бы пропустить все на свете, даже концерт своих любимых ДБСК, чтобы провести хотя бы одну лишнюю минуточку с Хэ. Даже на обед он приходил к Донхэ, садясь за излюбленный кондитером столик, приносил с собой приготовленную им самим еду. Сидел молча, не мешая Донхэ расслабляться, окидывая ленивым взглядом кондитерскую. Но вскоре Донхэ это надоедало. Он мог часами молчать рядом с Хёкджэ, но все же было привычнее, когда парень говорил без остановки. - А что, если я обрежу челку? – немного приглушенно, прямо в чашку, из которой пил, спросил Хёкджэ. - Это было бы замечательно, - Донхэ убрал карамельные волосы со лба, прикасаясь пальцами к шраму, – но с чего ты так решил? Тебе же неуютно без челки. - Просто мне нравится, как вы смотрите на меня, - и правда, когда дома, за готовкой, или просто, чтобы отросшая челка не мешалась, Хёкджэ закалывал ее забавными заколками, Донхэ долго смотрел на этот шрам, подходя и легко целуя его, позже утягивая в поцелуй и самого обладателя шрама. - Мой маленький Гарри Поттер, - усмехался над ним Хэ. «Я так люблю тебя», - эту фразу Хёкджэ мог произнести в любое время дня и ночи. Он мог сказать это в очереди в магазине, прийти в кондитерскую только ради этого, приехать от родителей ночью потому, что очень захотелось сказать это Донхэ. Сам же Донхэ редко говорил это, но испытывал то же самое. Он уже привык к тому, что в его жизни есть Ли Хёкджэ, без которого потом не будет этой самой жизни. Ему нравились даже бытовые моменты. Он был согласен снести стену между их квартирами, хотя не понимал, зачем им столько свободного пространства, когда они просто могли жить у него. Новый ремонт, такой, как хотел Хёкджэ. Целая комната с одними только зеркалами. Донхэ хотел, чтобы Хёк снова танцевал, чтобы хотя бы какая-то часть его мечты исполнилась. Хотя этот зал они по большей части использовали для других целей. - Алло, да мам, - Хёкджэ держал трубку у уха Донхэ, пока тот разделывал рыбу. Сегодня он уговорил его пожарить рыбу с яблоками и, купив хорошего вина, которое посоветовал Сонмин, хотел устроить романтический вечер. Только он и Донхэ. И, возможно, стоило сделать это в зале для танцев. Засмущавшись своих мыслей, он тряхнул головой, отгоняя их. – Да, конечно мы сможем. Да, я тоже тебя люблю. Пока, мам. Показав Хёкджэ, что он может убирать трубку, Донхэ легко чмокнул его в губы, вернувшись к рыбе. - Мама пригласила нас завтра поужинать. Донхва вернулся из Пекина. Приготовься повесить еще один бесполезный магнитик, - усмехнулся он. Хёкджэ обнял кондитера со спины, утыкаясь носом ему в шею. - Я так люблю тебя, Донхэ.