Danse Macabre

Кости сгибались, дрожа, как конвульсирующий в припадке экстаза содомит. Резкие звуки походили на пиршество диких варваров, чьи голоса, по мановению Локи, стали издавать хруст и треск. Лишь любопытнейшие из людей отваживались подходить к этой чудовищной в своих проявлениях вакханалии порока: когда исчезает разница между людьми и существами, лишь близкими к ним; когда пустые остовы, разевая челюсти, словно в ухмылке полубезумца, принимались хватать подошедших за руки. И начиналась пляска: дикая, необузданная. Мужчины, женщины, дети, одним словом — храбрецы или же глупцы — все стали жертвой этого празднества, дани самому естеству. Как бы они ни трепыхались, ни визжали, кричали, истерично бились об порядком истлевшие и пожелтевшие кости, их судьбы не менялись. Не чувствуя боли, но один лишь страх, несчастные жертвы, влекомые бешеным хороводом, словно плеяда неоперившихся птенцов, выпавших из гнезда, пали. Воля к жизни их не оставила, но попытки сопротивляться исчезли. Вереница мёртвых и живых продолжила свой путь вдоль дорог и городов, минуя деревни и погосты. Парад становился всё больше, и больше, собирая урожай из человеческих тел, душ, словно крыс, сбежавшихся на мелодии прекрасной флейты. Неважно было, кто стоит перед этой движущейся колонной, не успевший сбежать — присоединялся к ней. Они шли сквозь страны, горы, леса, реки и озёра. Длинная цепочка вошла в последний город на своём пути, в своём роде — место, ради которого и затевалось путешествие страждущих душ: город благочестия и веры. Они шли сквозь улицы, вымощенные плитами, мимо множеств палаццо и вилл — домов, которым могли бы позавидовать императоры. Их хоровод больше не множился — даже скелеты сомкнули челюсти: они не смеялись и не танцевали. Двигаясь, словно тати в предрассветное утро, они пробрались к вилле одного из кардиналов святой церкви. Ведший этот псевдомаскарад из волков и ягнёнков зашёл в комнату Родриго, не встречая ни доли сопротивления. Не снимая балахона, Смерть ухватил руку прозвавшего себя Александром. И пляска продолжилась, и всё больше людей участвовало в ней. Смеясь, плача, наслаждаясь бесконечным движением, замкнутым по миру, будто Пожирающий змей, с каждым мгновением убивающий и восстанавливающий себя.