***
— Оборотень! — воскликнула Вивиан Снейп. — Он — это… оборотень! Девушка дрожала всем телом, как лист на ветру. И все, что Джеймс мог сделать, — это держать ее тонкие руки и смотреть. Они стояли вне досягаемости предательских ветвей раскачивающейся ивы, и яркий свет полной луны освещал их с обманчивым комфортом. Эти двое только что выбрались из потайного хода под большим деревом, и оба были потрясены так, как никогда в жизни. Совершенно рациональное поведение после того, как человек своими глазами только что стал свидетелем превращения оборотня. Но ни парень, ни девушка в данный момент не чувствовали себя особенно разумными. В основном от ужаса. А со стороны Джеймса — от ярости. Он хотел душить Сириуса до следующего вторника. Может быть, к тому времени у его друга появится хоть капля здравого смысла и ответственности. — …могла быть укушенной, — пробормотала Снейп, отвлекая его от мыслей о возмездии. — И превратиласл бы в оборотня. Из ее полуночных глаз текли слезы, и Джеймс поймал себя на том, что смотрит на нее с каким-то странным восхищением. Он никогда раньше не замечал, что у нее довольно длинные ресницы. Конечно, он никогда не был так близко к ней, чтобы заметить это раньше. Но все равно, это было как-то… интересно. — Я знала, что ты и твои глупые друзья ненавидите меня, — выдавила девушка. — Но я никогда не думала, что вы ненавидите меня так сильно, что хотите моей смерти! — Ее голос дрогнул на последнем слове, и Джеймс почувствовал, как его сердце упало в желудок. — Нет, — прошептал парень, которому нужно было как-то справиться с ситуацией. — Я имею в виду… я не хочу, чтобы ты умерла. И я не испытываю к тебе ненависти. Снейп глубоко вздохнула, и на мгновение Джеймсу показалось, что она вот-вот упадет в обморок, но затем она подняла руки и уперлась в его грудь, отталкивая его от себя. — Ага, ты думаешь, что я в это поверю?! — она презрительно усмехнулась, в ее голосе звучали неприкрытые эмоции. — Пять лет розыгрышей, шуток и прочих жестоких трюков, которые ты придумывал. — Она обхватила руками свое тощее тело и сделала шаг в сторону от него. — Я не верю ни единому твоему слову, Поттер. Джеймс провел рукой по голове, взъерошив их без того растрепанные волосы. — Я не лгу, — сказал он с отчаянием в голосе. — И я не принимал в этом никакого участия сегодня вечером. Это все дело рук Сириуса. Я бы никогда этого не сделал… Снейп только покачала головой, ее длинные волосы цвета воронова крыла частично упали на лицо. — Не надо, — прошипела она, глядя на него, хотя слезы продолжали катиться по ее щекам. — Не говори того, чего бы ты не сделал. Потому что… потому что… — она внезапно повернулась к нему спиной, и Джеймс увидел, как сильно задрожали ее плечи. Она стояла так минуту или две, и как только он сделал осторожный шаг в ее сторону, чтобы — он не был уверен, что именно — она заговорила, ее голос был хриплым и сдавленным, как будто она пыталась сдержать рыдание. — Потому что ты уже достаточно сделал! Джеймс замер; его дыхание покинуло тело одним долгим, медленным выдохом, похожим на сдувающийся воздушный шар. Тот, в котором кто-то проделал дырку размером с булавку, и весь воздух внутри просочился наружу одним длинным и медленным свистящим потоком. — Ты даже не знаешь меня, — продолжала Снейп, все еще стоя к нему спиной. — Совсем. А ты — и твои ужасные друзья — обращаешься со мной, как с мусором. Ниже, чем грязь под ногами. Как будто я какая-то помеха существованию. И… и… — она снова судорожно вздохнула, — Я не понимаю, почему. Затем девушка разразилась серией истерзанных рыданий, ее маленькие тощие плечи резко поднимались и опускались с каждым неровным вдохом и выдохом воздуха. Джеймс открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни слова. Он не знал, что сказать. Потому что… Она была права. Нет, он не ненавидел ее. Он не хотел ее смерти. Но… он никогда не обращался с ней так, как будто хотел, чтобы она была жива. Сириус, возможно, был тем, кто заманил ее сюда этой ночью, но собственные действия Джеймса по отношению к ней на протяжении многих лет также не помогли в этом вопросе. Это не помогло предотвратить такую ночь, как эта. Это не помогло предотвратить инцидент, в котором кто-то мог быть убит. Он закрыл глаза, ужасное осознание всего, что он сделал, ударило его, как удар в живот. Она действительно могла умереть. Ему вдруг стало очень холодно, словно кто-то вылил ледяную воду Черного озера ему на рубашку. Мгновение спустя Снейп снова заговорила, ее голос был едва слышен. — Это потому, что я слизеринка? — спросила она вопросительно, на мгновение смутив Джеймса, но только на мгновение. — Или потому, что я молчалива? Или что я предпочитаю читать книги, а не бегать и подшучивать над всеми подряд? Или это, — она глубоко вздохнула, — потому что я не такая хорошенькая, как… Девушка резко замолчала. Джеймс открыл глаза, чтобы понять, почему она замолчала, и обнаружил, что все ее тело замерло. Никакого звука. Никакого движения. Ее плечи напряглись, как доска. — Снейп? — сказал мальчик, бросив на нее обеспокоенный взгляд. — Ты… Она резко обернулась и посмотрела на него, сжав руки в кулаки, а обсидиановые глаза сверкали яростью и болью. В ярком свете луны он увидел несколько следов слез, блестевших на ее щеках. — Оставь меня в покое, Поттер! — огрызнулась она. — Я презираю тебя! И она снова уперлась руками ему в грудь, на этот раз отбросив его на пару шагов назад, оглушив его. На краткий безумный миг Джеймс подумал, не собирается ли она заколдовать его, но она лишь фыркнула и бросила на него последний холодный взгляд, прежде чем развернуться на каблуках и направиться обратно в замок так быстро, как только могла, ее ноги, казалось, едва касались земли. Глядя, как девушка убегает, Джеймс вдруг почувствовал, что ноги у него налились свинцом, и тяжело опустился на землю, чувствуя, как бешено колотится сердце. Что же они натворили? Что же он натворил?! Я презираю тебя! Гриффиндорец провел дрожащей рукой по лицу, когда прощальные слова Снейпа снова и снова повторялись в его мозгу. В его жизни его обзывали по-всякому. Его унижали не раз и не два — обычно это делали его друзья. Он даже пару раз дрался с другими мальчишками из-за какой-то мелкой ерунды. Но быть презираемым и ненавидимым? Никто никогда не говорил ему этого раньше. От этой мысли его затошнило. Ты даже не знаешь меня. Слова Снейпа продолжали эхом возвращаться к нему. Я не понимаю, почему. Джеймс закрыл глаза. Он тоже не знал. А потом, как последний пресловутый поворот ножа, «Она всего лишь девушка, — мысленно отчитал он себя. — Просто девушка. И ты обращался с ней, как…» Он ударил кулаком в землю, и одинокая слеза скатилась по его щеке, когда ночное небо угрюмо уставилось на него. Просто девушка…***
— Тяжелая ночь? — пошутил Сириус, когда полчаса спустя Джеймс вошел в их спальню, его волосы и одежда были в неопрятном беспорядке, а на коже виднелись полосы грязи и прочего уличного мусора. — Заткнись, — рявкнул Джеймс. Старший сын дома Блэков сел на кровати, швырнув на пол журнал, который читал, — новый квиддичный журнал Джеймса, заметил он. — Почему ты так злишься на меня? Джеймс резко обернулся и свирепо посмотрел на него. — Почему, Сириус? Почему?! Ты что, черт возьми, издеваешься сейчас надо мной? — он зарычал. — Она могла умереть! Парень закатил глаза. — Но она, очевидно, этого не сделала. Джеймс сжал руки в кулаки, его захлестнула волна гнева. — Ну и мерзавец же ты, — проворчал он и повернулся к своей собственной кровати, желая лишь одного — забраться в ее уютную мягкость и задернуть балдахин, более чем готовый к тому, что этот ужасный разговор и ночь закончатся. Однако звук шагов, ударивших по полу и пересекших комнату позади него, дал понять, что его сосед по комнате стоит рядом. — Ты хочешь мне что-то сказать? — рявкнул он Джеймсу на ухо. Джеймс напрягся от его вызывающего тона, но не повернулся к нему лицом, вместо этого ответив: — Нет, я думаю, все уже сказано, — и он отошел от парня, скинув ботинки и схватив из сундука пижаму и полотенце. Сириус громко вздохнул позади него, знак того, что его гнев нарастает, и не прошло и секунды, как он ударил рукой по одной из колонн кровати Джеймса. — Это была просто дурацкая шутка! — прогремел он. — Почему ты ведешь себя как кровожадный ребенок? Джеймс бросил пижаму и полотенце на пол и дико закружился в направлении своего друга. — Потому что она могла умереть, Сириус! — взревел он. — Как же ты этого не понимаешь?! Она могла умереть, и все это из-за… — он быстро остановил себя, чтобы не закончить фразу. Он уже рассудил, что виноват во всей этой неразберихе не меньше Сириуса; теперь он не собирался бросать все это к ногам своего лучшего друга. Сириус, с другой стороны, не знал этого и насмешливо закончил за него. — Из-за меня, да? Именно это ты и собирался сказать, не так ли? Джеймс покачал головой. — Нет, не так. Парень издал насмешливый звук. — Да, так и есть. Именно это ты и собирался сказать. Что если бы она умерла, это была бы моя вина. Джеймс открыл рот, чтобы возразить еще раз, но слова замерли у него на губах. Какой в этом смысл? Сириус теперь был весь взвинчен, и он обычно не слушал, когда был в таком состоянии. Спорить с ним бесполезно. Поэтому он ничего не сказал. Что, возможно, только разозлило другого гриффиндорца еще больше, но что бы там ни было… он перестал беспокоиться о своих чувствах на эту ночь. Это не он смотрел прямо в пасть оборотню! И мгновение спустя, как он почти мог предсказать, его друг ударил по колонне кровати еще раз, а затем развернулся, громко шлепая ногами по холодному каменному полу, когда он снова отступил к своей кровати. Когда Джеймс услышал, как в другом конце комнаты щелкнул полог кровати, он медленно опустился на свой собственный матрас и уставился на темно-красный балдахин над ним. Он знал, что ему нужно принять душ и переодеться, и особенно снять очки, прежде чем он действительно заснет в них и разобьет их, но он обнаружил, что у него нет сил делать все это сейчас. У него вообще ни на что не было сил. Разве что думать и помнить. О девушке с глазами цвета полуночи.