ЗВЕРИ

Осень. Портится погода, небо заволокло тёмными тучами, вот-вот нагрянет гроза. Шумный мегаполис. Чуть поодаль оживленного шоссе, близ исполинских фигур блестящих небоскрёбов стоит фабрика. Около огромной чёрной фабрики, возвышающейся словно вулкан (сверху гигантская труба и из неё в небо валит густой едкий дым) собран в шеренгу целый зоопарк. Кого здесь только нет! Два бобра с густыми чёрными усами на левом краю; рядом, чуть правее – три худых, сутулившихся брата-волка; дальше – переросток-кенгуру (но и он ссутулился от усталости); в середине – здоровяки (но и они устали) – медведь гризли, носорог, тигр и варан; справа – императорский пингвин, орангутанг и стареющий лис. Все в саже, грязных спецовках и касках. Это рабочие! Перед ними, гордо, как гусак, скрестив взади руки, наряженный в классику и чёрные деловые очки расхаживает на месте бык. Хозяин фабрики. Не бригадир, НЕ назначенный кем-то управляющий! А хозяин, собственник! - Джонсон! – грозно проорал бык, и резко повернулся в профиль к рабочим. - Да, сэр. – Спокойно, не без усталости в голосе ответил один бобр (у самого края) и подошёл к господину. - Джонсон! Томас, какого чёрта, доходы от фабрики упали вдвое?! Ещё! – Грозно продолжал бык. Он был зол. Очень зол. Его глаза покраснели, ноздри увечились и безумно пыхтели, рога будто навострились. – До меня дошло, что у вас работают красные. Активистов держите?! - Что Вы, мистер Антоне! Никак нет. – Ответил так же спокойно бобр. Томас Джонсон. Бригадир. За годы работы он уже привык к нраву и характеру своего босса. Главное – быть вежливым, спокойным, тихим и кротким во время пламенного гнева босса, - тогда всё обойдётся, и постепенно рассосётся. - Да?! А я думаю зажрались Ваши дармоеды! Много лишних! - Но, сэр! – Стал оправдываться Джонсон. Он всей душой переживал за коллектив, за каждого отдельного работника – общий труд сблизил этих совсем разных зверей, сделал из них товарищей, семью, единое целое. – Бригадир не желал, чтобы хоть кто-то с фабрики пострадал – лишился работы, отсюда следует и заработка… НО! С боссом не поспоришь! Он главный – ОН хозяин, он владелец! – Все работают через силу. Из шкуры вон лезут! Вы не можете их уволить! - Могу! – Антоне злобно ухмыльнулся – И тебя в том числе! А то я погляжу уж слишком ты добряк! - Но, мистер Антоне! - Никаких «НО»! Лишним здесь не место! - У них есть семьи, дети! Кредиты! В конце концов! – Томас Джонсон покраснел. Босс гневно взглянул на бригадира. Второй вздохнул и смолк. Смирился. У него нет выхода! За свои речи он и сам может лишится работы! ОНО надо? Новую будет найти тяжело, а кормить семью надо. Жену и троих мальчуганов-бобрят – Уила, Боба и Тома-младшего. Эх! Чёрт подери! А ведь и товарищей жалко! Особенно Зилльи [кенгуру] и Дональда Фокса [лиса]. Первый – одинокий гастробайтер из коренных австралийцев без средств на существование. Второй – бедный приезжий из разорившегося мелкого села, наивный семьянин – имеются жена, сын и дочь, хороший работник – ему всего четвёртый десяток, а он же седеет и сутулится. Как Фокс выкрутится в большом городе? А Зилльи? Ну что делать-то? - Всё! Довольно церемонии! – Грозно вскрикнул, бычась Антоне, затем успокоившись не менее властно продолжил – С работы уходят… (Он внимательно оглядел рабочих) Ты, ты, ты, ты, ты и ты! – Босс указал поочерёдно своим каменным копытным пальцем, доставшимся генетически от предков-диких яков на второго бобра, троицу волков, кенгуру и седеющего лиса. Уволенные опустили головы, вздохнули и ещё больше ссутулившись, поплелись из ряда. Вздохнул и помрачнел мистер Джонсон, по его щеке прокатилась горькая, скупая мужская слеза. «Эх! Мужики. Если я бы только мог помочь!» - Подумал бригадир, вытирая слезу. Ещё хорошо, что этого не заметел этот «бычара»-мистер Антоне. - Уволенные – свободны! Остальные – продолжайте работу! Пожалуй, я пойду. – Подытожил босс и пошёл. Сначала он скрылся за решётчатым коричневым забором, затем – за ближайшей блестящей десятиэтажкой, а потом, пройдя на зелёный свет шоссе испарился за горизонтом. Фабричные, Том Джонсон и те кому удалось сохранить работу, ни живые ни мёртвые стояли в шеренгу и устало глядели в том направлении куда пять минут назад отправился босс. Уволенные уже подошли к забору, открыли калитку и собрались уходить, но тут очнулся бригадир – он быстро заморгал, выбежал из ряда, и задыхаясь подбежал к уходящим. - Стойте! – Джонсон отдышался – Мужики! Подо…ждите… фух! Успел!.. Постойте тута. Минутку. Я щас! Деньги будут! Кевин Вульф, Дилон Смит, Джастин Фишер [волки], Джош Бивер [бобёр], Айло Зилльи и Дональд Фокс повернулись, с надеждой взглянули на бригадира и послушно замерли. Томас Джонсон побежал на фабрику, в свой кабинет за обещанными деньгами. Остальные начали болтать, вышли из ряда и поплелись кто куда – по своим рабочим местам. Через пять минут из фабрики быстрым шагом вышел бригадир, держа в руках тонкую стопку купюр. Он подошёл к уволенным и вручил каждому (начиная с волков) по пятьдесят долларов купюрами. - Знаю, не много. А в условиях сегодня – мало. Но больше, увы, и нет! Прощайте мужики. – Грустно сказал Джонсон и вздохнул – Простите, если что не так. - Ничего, мистер Джонсон. Мы понимаем. – Ответил за всех крайний волк – Вульф. - Ещё я вынужден просить вас отдать спецовки. Простите! - Ах, да! – сказал Джош Бивер, почесал свои густые усы и принялся снимать униформу. Это стали проделывать и остальные уходящие. К слову другие звери фабрики уже разошлись по рабочим местам. …Бригадир взял огромную стопку сложенных спецовок и торопливо пошёл относить их на склад (что тоже внутри фабрики). Больше он не вышел на улицу. Товарищи по несчастью какое-то время стояли около калитки, глядели на здание, где ещё вчера работали и потели, молча. Но вскоре молчание прекратилось. А на фабрике послышались стуки молотков. - Может в бар? – спросил Смит. - Можно – отозвался бобр. - Что скажешь, Фокс? – Поинтересовался Вульф. - Эх! Маленькую если, - ответил он [Фокс]. - А ты, Фиш? – Снова спросил Кевин Вульф. - И я. - Ви как хатите, э я пайду. – Подытожил Зилльи, и волоча хвост по грязной земле медленно поплёлся из компании. Компания же пошла совсем иным путём, куда… - думаю, и так ясно…