***
В следующий понедельник Кагеяма Тобио не приходит в цветочный магазин, не покупает глупые гортензии или пошлые розы и уж точно не пялится на слишком жизнерадостного Хинату Шоё. Вместо этого, он заходит во смежную с «Цветами на вершине!» кофейню и покупает молочный коктейль «на вынос». Пока темноволосый юноша — «Ямагучи Тадаши» — усердно смешивает молоко с клубникой, Тобио совершенно безразлично окидывает помещение взглядом, вновь натыкаясь на безбожно довольную улыбку. — Добрый день! — кричит Хината, и Тобио втягивает шею в плечи, стараясь стать меньше. Ну почему этот… придурок… такой? Он всё-таки решается неловко помахать парню в ответ и получает в лоб убийственное «Вашей девушке понравились цветы?». Ну… сложно сказать. Сначала Мива недоверчиво рассматривала притащенный «веник», после — застывшего брата. Проанализировав ситуацию и рассчитав все возможные варианты, она, наконец, выдала лаконичное «Ты болен?» и отправилась пить чай. Но, смотря в волнующееся, словно волны, золото, Тобио теряет всякую уверенность и тихо бормочет: — Понравились. Нет, ну в самом деле — не объяснять же ему, что никакой девушки, кроме сестры, нет, а в цветочный салон завели его глупые карты и неумение раскрыть глаза — кофейня, как оказалось, находилась в смежном закутке сразу налево за пышными цветочными зарослями. Хината довольно кивает, почему-то краснеет и, когда Тобио уже собирается протиснуться к выходу, срывается из-за стойки, цепляется (как некультурно!) за локоть и протягивает опешившему тёмно-бордовую розу. — Это вам… — Хината улыбается, и Тобио задумывается о покупке солнечных очков. — В смысле… девушки любят цветы… Тобио смотрит на спелый бутон, на пальцы, покрытые пластырями с котятами, и осторожно берёт предложенный цветок. — Сколько я должен? — спрашивает он, судорожно раздумывая, хватит ли денег. Как минимум, после покупки коктейля, у него должно было остаться на дорогу до универа, а значит… можно и пешком пройтись. — Это подарок. Тобио кивает. Понятно: подарок. Хината смотрит открыто, мягко, и Тобио крепче сжимает стебель — шипы заботливо срезаны и обработаны. — Тогда… спасибо, — бормочет он, замечая притаившегося в зарослях Ямагучи, который с интересом наблюдает за происходящим. — Да, спасибо! — повторяет увереннее, делая шаг в сторону выхода. Хината коротко кланяется и машет на прощание. Стоит только колокольчикам зазвенеть за спиной, как Тобио, не стесняясь прохожих, прижимает розу к груди и утыкается в лепестки носом. В этот понедельник Мива остаётся ни с чем.***
За неделю Тобио ухитряется заглянуть в «Цветы на вершине!» ещё дважды. На следующей он перестаёт считать, потому что это бессмысленно — прямо как его жизнь. Сначала он заходит, чтобы купить молоко с клубникой, потом, как бы невзначай, замирает у прилавка со свежими цветами и с демонстративной задумчивостью рассматривает нежные бутоны. Хината Шоё, быстро привыкнув к его присутствию, всегда заводит короткий разговор, который так и сочится неловкостью — на все вопросы Тобио терпеливо «агакает», мнёт купюру и ждёт уже паузы в паровозе слов, чтобы вслепую тыкнуть в сторону любой из полок. И потом, спустя несколько недель, Кагеяма замечает — Хината смотрит. Нет, вы не подумайте: Хината всегда на него смотрит, когда они разговаривают, и иногда — когда молчат, но в этот раз во взгляде появляется едва уловимая напряжённость, настороженность. Шоё улыбается — как и всегда, помогает с выбором цветов и тараторит о пустяках, но светло-карие глаза смотрят серьёзно, изучающе — будто ждут чего-то. Будто он хочет что-то спросить, но никак не решится. Под пристальным взглядом легко потеряться, забыть привычное «мне вот это» или «спасибо, сдачи не надо», а потому Тобио, сбитый с толку, начинает импровизировать: — Мне цветок, пожалуйста, на похороны… — где-то за кустами Ямагучи роняет шейкер. Хината бледнеет, — … хомяку. — Хомяку? — переспрашивает Шоё, но, не желая показаться грубым, быстро поправляется: — А… эм… тебе для вазы на… гроб или… что-то… Тобио смотрит на носки ботинок, внезапно находя их очень интересными. Где уже успел поцарапать? — Для вазы подойдёт, — отвечает лаконично, не желая пускаться в дальнейшие объяснения. — Ох… — Шоё выходит из-за прилавка, протискивается мимо Кагеямы — так близко, что Тобио чувствует свежий запах дезодоранта — и неуверенно замирает у полки с крохотными горшочками. — Ты сказал для вазы, но… — он неловко чешет макушку, и Тобио едва сдерживается, чтобы и самому не вцепиться в пушистые волосы. Хината такой дурак, ну правда. — Может, фиалки? Их можно поставить… прямо поверх… Или пересадить, если захочешь… Кагеяма готов купить и фиалки, и новый горшок, и даже тот безобразный кактус, гордо выдвинутый на самое «проходное» место в магазине — лишь бы Хината не прекращал запинаться, путаться в словах и предательски заливаться румянцем. Его милые, пухлые щёки практически сливаются с волосами, когда Тобио наконец выдыхает: — Да… кхм. Да. Фиалки подойдут. Дальнейшее оформление покупки проходит в мёртвой тишине — и лишь Тадаши с преувеличенным энтузиазмом потягивает горячий кофе, мысленно жалуясь на понедельники и заторможенных посетителей.***
К концу месяца комната Тобио превращается в миниатюрную копию «Цветов на вершине!», за исключением, разве что, рыжего флориста — второго Хинату он бы не вытерпел. Ему и одного достаточно. — На кого ты учишься? — спрашивает однажды Тобио, застав Шоё за толстенными книжками. — Спортивный медик, — обезоруживающе улыбается Хината, откладывая учебник в сторону и ожидая дальнейших расспросов. Тобио многозначительно кивает и, недолго думая, записывается в волейбольный клуб при университете. И нет, внезапно проснувшаяся любовь к спорту никак не связана с возможностью приватных консультаций с очень миленьким врачом. Абсолютно никак. Точно-точно никак. Настолько никак, что в один из прекрасных (ужасных) понедельников Кагеяма Тобио появляется в «Цветы на вершине!» с рукой, висящей на бинтах. И Шоё, вечно улыбающийся, лучезарный Шоё, мрачнеет. — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает он, пропуская более традиционные виды приветствий. — Упал, — бормочет Тобио, не желая вдаваться в подробные объяснения: надо ли говорить, что всю тренировку он целенаправленно метил в ведущую руку и в итоге немножечко… перестарался. Только идиоты будут продолжать играть в волейбол с вывихнутой рукой, поэтому Тобио — уж_точно_не_идиот — всё-таки посетил травмпункт. Несмотря на старания медсестры, а по большей части — именно благодаря им, из «локального филиала Ада» он вышел с ещё большей болью: сустав был потревожен, но всё-таки вставлен на место. И теперь он был практически здоров, что… не совсем сходилось с его планами. — Господи! — Хината с излишним драматизмом всплёскивает руками и выходит из-за прилавка, стягивая через голову запятнанный фартук. — Садись вот сюда. Кагеяма чует: дело плохо. Он присаживается на крохотный диванчик — скорее даже «кресло с амбициями» — и теребит пальцами левой руки пуговицу на горле рубашки: в «Цветах на вершине!» необычайно жарко сегодня, неправда ли? Шоё плюхается рядом, закатывает рукава и с профессиональной осторожностью берёт в ладони зафиксированный локоть. — Бандаж, что ли, купил бы… — бормочет себе под нос, в хаотичном порядке надавливая на сустав. Подушечки его пальцев — чистый бархат даже через ткань, и Тобио рассеянно размышляет, что можно ещё вывихнуть, лишь бы Хината продолжал сидеть вот так — совсем рядом. — Бинты же ни черта не держат, — продолжает Шоё, и Тобио закатывает глаза. Это его ноги ни черта не держат — слава богу, что сидит — а бинты-то ещё ого-го! Хината, поёрзав, придвигается — и Тобио забывает, как дышать. Организм отказывается выполнять обыденную функцию, и теперь он вынужден лишь открывать рот, подобно рыбе, в сомнительной попытке не умереть от асфиксии. Кислород становится плотным, вязким — едва проходит сквозь горло, заполняет лёгкие кирпичами, и Тобио совершенно-не -романтично-и-даже-омерзительно кашляет, а после — ещё и чихает. — Знаешь, тебе стоит отлежаться. Рука, в целом, нормально, но играть пока не советую, — выносит вердикт Шоё. — Хорошо вправили, чисто, но боль может держаться ещё несколько дней. Боль? Какая боль? Та, что пронзает кишки и всё близлежащее при одном лишь взгляде на «серьёзного» Хинату? Тобио заторможено кивает, поднимает голову и замечает Ямагучи, насмешливо наблюдающего за ними. — А я вам кофе принёс, не хотите? Тобио, чёрт побери, ненавидит кофе. На его напитке нарисован апельсин, и, господи, он ненавидит Тадаши ещё больше, чем горький и невкусный (не то, что молоко!) напиток.***
— По какому поводу сегодня? — Тётушка умерла. — Ах, блять…***
В один из прекрасных зимних деньков Тобио, спасаясь от штормовых порывов колючего ветра, забегает в «Цветы на вершине!», по-домашнему вешает куртку на крючок, садится на облюбленный диванчик и взглядом гипнотизирует застывшего у прилавка Шоё. С ним что-то не так. Определённо что-то не так. — Что с тобой? — подозрительно спрашивает Тобио. — Что случилось с твоей… головой? — он неопределённо машет рукой перед лицом, пытаясь хоть как-то изобразить наблюдаемое. Шоё фыркает, поворачивается к зеркалу на стене и придирчиво рассматривает отражение: вечно лохматые патлы идеально уложены и зафиксированы текстурирующим воском, круги от недосыпа наконец досыпались, а на губах слегка поблескивает, отражая искусственное освещение, бальзам с экстрактом мёда. (И нет, Тобио не экстрасенс: он просто видит тюбик на стойке и не может отделаться от мысли, что мёд и молоко отлично сочетаются вместе). Шоё наконец отворачивается от зеркала, и его щёки пытаются конкурировать с розами в холодильнике — Тобио хмыкает и переводит взгляд на вылезшего из берлоги Ямагучи, одними глазами спрашивая: «Чего это с ним?». — На свидание иду, — отмахивается Хината, упираясь ладонями в стол и задумчиво прикусывая губу. Тобио прикладывает все усилия, чтобы «не обращать внимания» на природную обаятельность флориста, а потому едва ли успевает уловить суть услышанного. — На свидание, — согласно кивает он, наблюдая, как Шоё решительно выходит из-за прилавка и подходит ближе. — Именно! — чеканит Хината. — Иду на свидание! Тобио внезапно давится воздухом, кашляет и судорожно хватается за подлокотник. Свидание? Какое свидание? В груди сводит непонятной тревогой, и он переводит взгляд на Ямагучи, который с удвоенным интересом рассматривает дно кофейной чашки — словно на гуще гадает. — Какое… — начинает Тобио, но моментально замолкает под разъяренным взглядом Хинаты. Такой Шоё даже немножечко пугает: кто бы знал, что в дружелюбном флористе может скрываться самый настоящий серийный убийца — из глаз разве что пули не вылетают. — КАГЕЯМА ТОБИО! — кричит Шоё, и Тобио тоже кричит — просто потому что в этой жизни ему не повезло родиться Кагеямой Тобио. — Ты большой придурок! Где-то сбоку Ямагучи давится смехом, и Тобио мстительно желает ему всего «хорошего». — Мы знакомы с тобой три месяца, — строго произносит Шоё, начиная расхаживать по всему магазину. — За которые у тебя умерло четыре хомячка, три рыбки и две тётушки. Ты сходил на одно свидание с настоящей… женщиной! Как я понимаю, оно прошло не очень, раз после этого ты решил просиживать задницу тут, а после ты зачем-то записался на волейбол и вывихнул руку после второй тренировки. И даже тут тебе повезло — всего за неделю до этого ты узнал, что я учусь на спортивного медика. Ямагучи деликатно кашляет: — Ты забыл ещё тот случай, когда он покупал цветы для соседского кота, чтобы поздравить его с успешной охотой. Тобио морщится: пожалуй, это действительно был перебор. Хината сухо благодарит Тадаши и вновь поворачивается к Тобио. Его лицо не красное — нет, оно наоборот будто потеряло все оттенки, серея с каждой секундой, и Тобио начинает всерьёз волноваться за его физическое и ментальное здоровье. — Кагеяма Тобио, так вот, Я ИДУ НА СВИДАНИЕ! — вновь переходя на крик, заявляет Хината. — НУ И ИДИ! — вторит ему Тобио. — Тогда сегодня после смены. Жду тебя у входа! — выпаливает Хината, поворачиваясь к вошедшим посетителем. — Добрый день, чем я могу помочь? Стайка девчушек с хихиканьем перешёптываются, улыбаются, строят глазки, и когда одна из них наконец, кажется, набирается смелости заговорить с молоденьким флористом, Тобио подрывается с дивана, за секунду оказываясь у стойки. — Простите, тут очередь, — бормочет он извинения и переводит взгляд на Шоё, тревожно перебирающего стебли гортензий. — Мне нужен букет. — По какому поводу? — деловито спрашивает Хината, доставая фирменный блокнот и начиная записывать. — У вас умер домашний таракан? Вы хотите поздравить курьера с днём почты? Ваша мама опять собирается выступать на концерте трёх скрипок? Тобио качает головой, смущённо улыбается и, наклонившись ближе к стойке, шепчет: — Нет, у меня сегодня свидание с лучшим флористом в городе. Несчастная гортензия летит на пол. Хината… Хината, как всегда, улыбается.