My sweet birthday cake

Тэхён любит, когда Чонгук греет его замёрзшие после мороза руки. Когда тот встречает его с работы и бережно, как бы невзначай, берёт его ладонь своей и кладёт в кармашек, не выпуская из теплой руки. Тэ весь краснеет, хотя вообще-то не должен. Тэхён любит, когда Чонгук таскает ему на обед собственноручно приготовленные блюда прямо с плиты, а потом делает вид, что не смотрит, но всегда ждёт его одобрения. «Ну как? А по соли как? Чеснока не много?» Тэхён любит, когда Чонгук заботливо оборачивает его в одеяло как в кокон, когда они вместе смотрят сериал, чтобы не мёрз, делая вид, что ему всё равно «Просто ты вечно мёрзнешь, простываешь, а кому потом тебя лечить?». И конечно же лечит, готовит ему горячие супы, меняет носовые платочки, мерит температуру, заставляет полоскать горло и следит, чтобы Тэ пил лекарства вовремя, не пропускал. Тэхён любит, когда Чонгук смотрит с ним его любимые специфичные сериалы про однополую любовь альф. Ворчит каждый раз перед просмотром для видимости, а потом глаз не может оторвать, рот откроет как рыба и смотрит. Тэхёну, глядя на такого Чона сложно удержаться, чтобы не кинуть в него попкорн. Ну а что? Это такой способ проверить в этой ли реальности ещё Гуки. Тэхён любит, когда Чонгук его ревнует. Если Чонгук не проводил его на работу, то они разговаривают всю дорогу по телефону. Тэ, вообще-то, справедливости ради, часто делают комплименты. Но он думает, не проводил – вот и мучайся теперь, когда в очередной раз на пол пути какой-то альфа спрашивает номерок. Он слышит в трубке глухое сопение, словно Гук сейчас на себе одежду от злости порвёт, а потом тихое «Тэ, ты опаздываешь. Пусть идёт куда шёл». И Тэхён не знает почему, но номер не даёт. Тэхён любит, когда в ненавистную грозу, Чонгук рядом. Потому что с ним не страшно, когда он утаскивает Тэ под одеяло, а там ночник и теплый кот. И Тэ не замечает как оказывается в объятиях, убаюканный тихим мычанием мелодии любимого трека и покачивающийся в этих самых объятиях в такт. Потом Чон рассказывает истории про Зевса громовержца, и они вместе придумывают, кого же он хочет покарать, с кем вступил сейчас в схватку и почему. И Тэ уже не помнит про грозу. Какая гроза, когда тут светло, уютно и тепло. Даже если конечности продрогли – Тэхёну тепло. Тэхён любит, как Чонгук обнимает его со спины. Тэ вообще не любит обниматься, но когда он разговаривает по телефону, в очередной раз выслушивая упрёки родителей и вдруг ощущает родное тепло за спиной, руки, что обнимают за плечи и нежно прижимают к себе, нос, что утыкается куда-то за ухо, Тэ не хочет противиться. Словно эти руки забирают его в другую реальность, где ему тепло и хорошо и так по-домашнему уютно. Тэхён любит как пахнет Чонгук. Чон цветы и фрукты не любит, но пахнет как юзу, лотос и немного мускусом. Пожалуй, если бы Чон сам чувствовал свой запах, ему бы понравился только мускус. И Тэхён думает, что это очень хорошо, что люди свои запахи не слышат. Потому что Тэ с ума сходит от аромата, заполняющего квартиру, когда они вместе проводят течку. Гранат, магнолия и красное дерево Тэ смешиваются с запахом Чонгука и хоть в этой смеси не различить отдельных нот, но звучат они, Тэхён уверен, как изысканная симфония. Тэхён любит Чонгука, как самого лучшего друга. Тэхёну искренне жаль, что его друг Чон Чонгук – омега. *** Самый непримечательный день для Чонгука, и самый примечательный для Тэхёна. 1 сентября – День рождения Чонгука. Ему не нравится быть в центре внимания, когда пишут люди, с которыми год не общался и желают всего наилучшего. Он говорит «да нифига они не желают, камон. Всем всё равно и это окей. Нет, мне конечно приятно, что помнят, но не нужно. Все собираются, чтобы меня чествовать, говорить, какой я классный, но если я себя таковым не чувствую, то мне это всё и не нравится» Тэхен его не переубеждает, но стоит под дверью чонгуковской квартиры, потому что не поздравить дорогого человека не может. Поэтому, когда Гук открывает удивленно дверь, видит Тэ, держащего любовно приготовленный своими руками торт (что видно по щедро намазанному крему) с зажжёнными свечами и цветок в горшочке. -Его зовут Вигу! – радостно сообщает Тэ с порога, указывая головой на цветок, - Теперь он будет жить с тобой! -Вигу? – Чонгук хмурится, смотря куда-то в потолок, словно в его голове идут тяжёлые вычислительные процессы, - Это как малыш Виктор? Виктор-агу – Вигу? Что за имечко? -Ви – это я, а Гуки – это ты, балбесина, - Тэхён смеясь, отпихивает Чонгука с порога, проходя внутрь, и вручает ему Вигу, -а теперь загадывай желание, Гуки. Чонгук долго смотрит на торт, размышляя над желанием, а потом печально шепчет про себя, что всё равно не сбудется никогда, но свечи задувает. Просто люди так устроены – даже самые скептичные из нас, хотят верить, что счастливый билетик в трамвае или упавшая звезда могут сослужить хорошую службу. -Что ты загадал, Гуки? Ты так долго размышлял. -Да так, ерунда. Каждый год одно и то же загадываю. -Оуу, значит не ерунда. - Тэхён играет бровями, немного наклоняется к уху Гука и шепчет низким голосом, -Скажи по секрету, а я никому не расскажу. -Если расскажу – не сбудется, - так же тихо шепчет Чонгук. *** С тортом они расправились за три присеста. Формально за два, но так как Чонгук захотел оставить немного на потом, когда добьют вино, то оставил на потом, но всего по ложечке. Тэхён над запасливостью Чонгука смеётся заливисто, пьяно, за стул хватаясь, чтобы не упасть, а Чонгук вроде делает вид, что обидеться хочет, но как-то совсем не выходит и тоже хохочет. -Я уже хочу доесть его, так что пошли досматривать этот твой сериал и допивать вино, - бормочет Чон, направляясь в комнату. -Гуки, так бы и сказал, что тебе нравится «этот мой» сериал, - хихикает Тэ, не без удовольствия глядя на краснеющего Чонгука, -и возьми с собой торт, не оставляй на потом, то что хочешь сейчас. Тэхён хмурится от света экрана чоновского телефона, что режет полумрак комнаты. Ему то и дело приходят оповещения из мессенджера, мешая Гуку смотреть серию. -Кто тебе там пишет? – заглядывает любопытно Тэ через плечо, на что Гук лишь улыбается, печатая ответ, -Чон Чонгук, если вы сейчас же не уберете телефон, я съем вашу порцию вкуснейшего торта! -Угу, - Чонгук вообще никак не реагирует и Тэ не знает, что его в данный момент бесит больше: то, что он отвлекается от их сериала или то, что переписка с Намджуном (альфой-приятелем Чона) его интересует сейчас больше, чем серия, торт и Тэхён вместе взятые. Вроде они с Намджуном просто приятели и у Гука много приятелей альф, но почему-то эта мысль раздражает больше всего. Тэхён думает, да какое мне вообще дело? Даже если Намджун имеет виды на Гука, можно только порадоваться за друга. Но вместо всплеска радости, Тэхён задерживает ложечку с тортом у губ и с новым хихиканьем Чона, уткнувшегося в экран, чувствует всплеск ярости. Он не успевает понять, как это произошло и что он делает, но торт с ложечкой оказываются на носу Чона, а сам Чон с круглыми глазами непонимающе таращится на Тэхёна. Приплыли, думает Тэ, и что теперь сказать? Но в одурманенной вином голове мыслей нет, там только эти круглые глаза, цвета антрацита, что в десятке сантиметров и смотрят прямо в душу. Хотя по правде сказать, они всегда смотрят прямо в душу. И Тэхён, наверное, не в себе, но аромат Чона кажется сейчас таким терпким, таким густым, словно если лизнуть по коже, можно почувствовать вкус и юзу, и граната, и цветов, и мускуса. Тэхён точно не в себе, потому что он наклоняется, преодолевая этот десяток сантиметров и аккуратно, словно боясь спугнуть, ведёт кончиком языка по кончику носа Чонгука, слизывая немного крема. Он останавливается, следит за реакцией Гука, но тот замер столбом и кажется даже дыхание затаил. Можно было бы посмеяться, можно ещё выкрутиться, сведя всё на шутку, но вместо этого Тэ медленно возвращается к носу, снова слизав немного крема. Он возвращается в исходную позицию, слишком близко смотря Чонгуку в глаза, что сейчас ещё темнее, чем обычно и не разобрать каких размеров зрачки. Он ощущает, как дыхание Гука тяжелеет, опаляет его губы и Тэхён не в себе. Это единственное разумное оправдание, потому что он приближается к губам Чона, со словами «Ты хотел доесть» и проводит кончиком языка по губам Чонгука. А Чонгука прошибает током, потому что влажный язык Тэхёна с кремом по собственным губам – всё равно, что электрическим проводом по водной глади. Об этом и мечтать невозможно, но он мечтал. А теперь последние тормоза срывает. Он раскрывает свои губы поддаваясь навстречу тэхёновому языку, пуская его внутрь и смакуя вкус крема вперемешку со вкусом Тэхёна на своем языке, и это пьянит, в отличии от вина за секунды. Тело мгновенно обдаёт жаром. Каждый чувствует себя, словно изголодался и наконец дорвался, но никто не торопится, словно боясь спугнуть добычу, словно изучая её. Тэхён валит Чонгука, слегка толкая в плечи и опускается вместе с ним, не отрываясь от губ. От жарких рук, блуждающих по футболке хочется разорвать последнюю, чтобы ощущать кожей, и он сам берёт руки Гука, размещая их под тканью. От этого, впрочем, легче не становится, хочется извиваться коброй, хочется срочно что-то с этим сделать. Что-то очень запретное, того, что ни между друзьями, ни между омегами быть не должно. Но сейчас Чон не ощущается ни как друг, ни как омега. Он всё также чертовски близок к сердцу как раньше, а остальное кажется смехотворными формальностями, когда руки Чонгука властно сминают ягодицы, а сам Гук мычит от удовольствия в поцелуй. Это как живительная влага, хочется запечатлеть этот звук в памяти и навсегда в себе оставить. Внезапно Чонгук замирает, поднимает глаза и слегка отстраняется. -Ты уверен, что…Тэ, ты точно уверен? Чонгук смотрит внимательно с недоверием и волнением, снова затаив дыхание, больше не выводя руками узоры на коже. А Тэхёну хочется кричать от злости на весь мир, потому что так нельзя. Потому что ничего правильнее этих рук на своей коже он никогда не чувствовал, потому что Чонгук не должен сомневаться, даже из самых лучших побуждений. Потому что Чонгук в него уже давно и по уши. Потому что Тэхён в эту самую секунду понимает, что он тоже. Потому что никого так не ревновал, никого так не ждал, никому так не был рад, никем так не дышал, никого не впускал под кожу. А Чонгука давно впустил и сейчас понимает, что там ему и место. И самому нужно срочно Чонгуку под кожу, а иначе неправильно. Иначе быть не должно. И кричать хочется от злости, потому что, ну что за глупые вопросы? Неужели не видишь, как идеально паззл сложился? И вместо ответа от праведного гнева и желания попасть глупцу под кожу, Тэ смачно кусает его за шею. Гук от неожиданности прикладывается затылком и опешив таращится на Тэхёна. -Я уверен, - шепчет в шею, - Гуки, я ни в чём так в жизни не был уверен, как в правильности происходящего. И глаза Чонгука затапливает неподдельный трепет напополам со счастливым неверием. Первое вытесняет второе, когда Тэ нежно и легко целует шею в месте укуса. В этом маленьком жесте ощущается столько заботы и извинений, что у Чонгука мурашки разбегаются по всему телу. -Тэхён-и, - Чонгук аккуратно приподнимает его лицо, держась за подбородок, чтобы установить зрительный контакт, который ему сейчас больше всего необходим, - это всё же, наверное, неправильно. – он ищет в его глазах понимание, которое на мгновение, как ему кажется, там промелькнуло. Но всё же, Тэ был бы кем-то другим, если бы верил в себя больше чем в них. Он тушуется, снова смотрит вниз и по сторонам, лишь бы не чувствовать и не видеть в глазах напротив укор на свои слова. -Это…это потому что я омега, да? Чонгуку кажется, что Тэ сейчас заплачет, потому что он звучит так неуверенно, его голос дрожит и ему хочется его обнять, что он и делает, успокаивающе поглаживая по плечам. -Мне совершенно всё равно какого ты пола, Тэхён-а. Хоть ты бетой стань. -Ты что, ещё и по бетам? –Тэ распахивает глаза в удивлении уставившись на профиль Чона, а тот лишь улыбается во все 30, крепче обнимая. -Я не знаю по бетам я, альфам или омегам. Кем бы ты ни был, это не изменит то, какой ты человек, понимаешь? Это не убавит твоей притягательности, доброты, или сексуальности. Это вообще ничего кроме узла и запаха не значит для меня. -Я кажется, слышал про такую ориентацию. – Тэ хмыкает и задумывается, жонглируя терминами в голове. -Если у этого есть название, значит у тебя целый клуб почитателей, а? – Чонгук игриво ведёт пальцем по спине Тэхёна и с прищуром играет бровями. -Хм, нет. Если так, то ты такой единственный, - он подыгрывает Чону и выводит те же узоры пальцем у него на груди, - И посему, нарекаю я тебя первым и единственным в мире за всю историю человечества ТэСексуалом! Он имитирует звук фанфар или, если по правде, звук рожающей слонихи и Чонгук взрывается тихим смехом беззвучной чайки. -Итак, ты тэсексуален, я чертовски сексуален, в чём тогда наша проблема, Гуки? – Тэ снова смотрит с замиранием и Чонгук думает, что ему, наверное, просто необходимо почувствовать себя не только любимым, но и желанным. Но не испортит ли сейчас это всё, что только-только начало рождаться? Чонгук не уверен в этом. -Тэ, я просто не хочу, чтобы ты потом чувствовал себя грязно или использовано. Для меня это не что-то на одну ночь, хотя я не вижу в таком варианте ничего дурного, - тут же, словно оправдывается Чонгук, быстро тараторя, - я имею в виду, это окей, если кто-то знакомится, чтобы по обоюдному согласию провести лишь одну ночь, но нам ведь спешить некуда. Я хочу, чтобы тебе было абсолютно комфортно. Тэхёна окатывает новой лавиной сиюминутного бешенства от услышанного. Его бы сейчас полностью устроило, если бы Чонгук сказал, что-то вроде «Тэ, извини, но я не хочу тебя сейчас». Да, было бы немного обидно, но Тэ не зациклен на сексе и может подождать. Он был бы готов ждать Чонгука, столько, сколько ему будет нужно. Но ждать, когда истечёт время, которое Чонгук ему даёт на то, что придумал сам Чонгук…выше его понимания. -Мне будет абсолютно комфортно, если ты не будешь за меня придумывать мои же заморочки. Или перебрасывать на меня СВОИ заморочки. Гуки, я понимаю твоё беспокойство, наверное, ты боишься, что я могу пожалеть, но послушай, - Тэ делает вздох, поднимается в сидячее на бёдрах Чонгука положение и внимательно серьёзно смотрит на него, - мы дружим уже сколько лет? И всё это время, я знаю, Гуки, всё это время ты любишь меня не только как друга. Ты всегда заботился обо мне, всегда был рядом. Плохо мне – ты поддерживаешь, хорошо – ты искренне радуешься за меня, вместе со мной. И я знаю, что на искреннюю радость способны немногие и она не для всех. Я хочу сказать – у меня ощущение, что мы уже давно в отношениях, понимаешь? Как минимум в высоких духовных платонических отношениях. И сейчас, я хочу добавить в них порока. Это единственное чего мы не делали, а ведь мы даже течки вместе проводим, и я каждый раз слышу твои стоны за стеной в соседней комнате. Думаешь, я не знаю, чем ты там занимаешься? Тэхён смотрит вызывающе, смакуя эмоции, что написаны на родном лице, а Чонгук густо краснеет, смотря своими оленьими глазами и хочет натянуть футболку на голову. -Или может быть, ты думаешь я не догадываюсь О КОМ ты думаешь, когда делаешь это с собой? – Тэхён снова наклоняется к Чонгуку, опаляя дыханием последних слов кожу шеи и наслаждаясь реакцией его тела, постепенно ощущаемой под собственными бёдрами. -Как очаровательно в такие моменты на тебе сидят твои тонкие маленькие трусики, которые ты не спешишь снимать, лишь отодвигая, чтобы ввести сразу два пальца, - с каждым произнесенным предложением, он проводит дорожку из поцелуев, понимая, как это всё в купе действует на Чона. -Как грациозно ты оттопыриваешь попку, - поцелуй, - она у тебя такая аппетитная Чонгук-и, не сердись на меня, я не мог отвести глаз. Чонгук словно парализован, насколько его потрясло, что Тэ всё видел. Он думал, что Тэхён в таком же невыносимом положении, тихо страдает в своей комнате, может смотрит что-нибудь, глотая обезболивающие. Но он видел. Видел, и теперь Чонгуку хочется сбежать, провалиться сквозь землю. И одновременно хочется остаться, удерживаемый легкими волшебными касаниями губ объекта воздыхания, которые действуют в противовес его же словам. Самоуничтожиться, но продолжить ощущать эти касания. -Как…как много ты видел, Тэ? -О, я видел многое, но видеть недостаточно, Гуки. Тэхён плавно двигается бёдрами, проезжаясь по твёрдому бугорку, издавая первый стон в губы Чонгука, а Чонгук больше не может этого всего выносить. Он услышал сегодня достаточно доводов, чтобы пойти на звуки флейты, которой Тэ ведёт его вкусить то, что доселе было запретно. Он медленно, но с ощутимым трением двигает своими бёдрами навстречу тэхёновым, снова подхватывая его за ягодицы, чтобы сильнее вдавить в себя. Поднимает свой корпус, и не прерывая зрительный контакт, снимает с него футболку, тут же сплетаясь языками. Тэхёну хочется ощутить под ладонями жар его тела, и он не может отказать себе в этом. Чонгук горит изнутри, а источник возгорания где? Сердце, душа, тело? Чонгук плавится весь, без остатка, потому что он всё отдал Тэхёну, чтобы тот выкинул или поджог и сам же в этом огне сгорел. Футболка Чона улетает куда-то, им неважно куда. Тэ встаёт и помогает ему подняться с пола одним рывком. Домашние трико и боксеры тоже находят своё пристанище, где-то на телевизоре и Тэ отстраняется на несколько мгновений, не сводя с Чонгука свой полный восхищения взгляд. Он видел его голым множество раз, то заходя без стука в незапертую душевую, когда Гук принимал душ, то застав его при переодевании, да не перечислить всего. Но сейчас он словно смотрит на него по-новому. Слово впервые видит. У Чонгука от этого шокированного обожающего взгляда дыхание перехватывает. Так на него ещё никто никогда не смотрел. В этих глазах читается дикий коктейль из восхищения и желания и Тэхён шепчет про себя «ты такой потрясающий». Если бы у Чонгука в этот момент спросили, как он себя чувствует от этого взгляда, он бы сказал, что-то вроде «сказать, что теку, как чёртова Ниагара – преуменьшить» и не соврал бы. Тэхён снова валит его, занимая свое законное место на его бёдрах, но теперь на мягком широком диване. Во взгляде Чона тот же взрывоопасный коктейль, что и у него самого, губы сухи и приоткрыты, занятые тяжёлым дыханием и Тэ хочет их смочить и занять чем-нибудь другим. Он не раздумывая подносит к ним два пальца, а Чонгук также не раздумывая распахивает губы и проводит языком по всей длине. Они действуют слажено, словно их души ведут диалоги за них. Им некогда говорить, понимает Тэхён, когда Чонгук, некоторое время назад краснеющий до ушей лишь от шёпота, теперь дерзко смотрит, ухмыляясь. Каков демон, думает Тэ, заворожено наблюдая, как Гук от широких медленных взмахов языком самозабвенно переходит к жадным посасываниям. Картина на миллион, вызывающая не то что жар – извержение вулкана где-то внизу живота. В воздухе словно не осталось кислорода, он весь наполнился феромонами. Они оба глубоко вдыхают его, наполняя свои лёгкие до отказа и от этого пьянящего запаха можно забыться как в дурмане. Тэ, не прекращая движения пальцами в горячем рту Гука, припадает к его запаховой железе, слегка прикусывая её, чем вызывает сдавленное мычание, и лёгкими покусываниями переходит к мочке. Он раздвигает ноги Чона, они трутся кожа к коже и Чон выпускает пальцы Тэ изо рта, не в силах сдерживать стоны. Тэхён проводит мокрыми от слюны пальцами между половинок Гука и буквально рычит, от того как там влажно. Как же чертовски приятно. Ему нужно узнать насколько влажно и горячо внутри. Хочется бессовестно спустить только от одной мысли об этом. От того, что его Гуки такой мокрый из-за него и для него. Чонгук жалобно скулит при очередном толчке, смешивающим смазки, он призывно обхватывает Тэхёна ногами, слегка поддаваясь навстречу. Всё его естество поглощено этим омегой. Таким родным, но таким до умопомрачения желанным. Он думает, что никогда не перестанет его хотеть, потому что Тэхёна невозможно не хотеть. Потому что всё в нём и родное и желанное от изящных изгибов спины, тонких пальцев музыканта, что сейчас играют на музыкальном инструменте под названием «Чон Чонгук», глаз, что пленяют и дают ощущение дома, мягких волос, которыми Чону хочется надышаться при любом удобном случае, до низкого голоса, который сейчас необъяснимо высоко выстанывает имя Чонгука на ушко. Чонгука ведёт от всего происходящего. Он уже давно не в этой реальности, потому что просто не может быть так хорошо в реальности. -Тэ, пожалуйста, - умоляюще просит Чон, - сделай с этим что-нибудь. Тэ читает отчаяние в глазах Гука, но он сам в отчаянии. С тех самых пор, как он застал его в своей спальне, облегчающим свою течку, Тэхён не может выкинуть это из головы. Ещё тогда, стоя за дверьми и невольно подглядывая за другом, он всё никак не мог избавиться от мысли, что щекотала его воображение. Тэхён высвобождается из захвата Гука, резко хватая за ногу и переворачивая его на живот. Он без слов просит его прогнуться, оттопыривая задницу и поднимая её выше. Аккуратно хватает за волосы, также безмолвно прося опереться на локти. Это именно тот вид, что он видел издалека и ему требуется время, чтобы взять себя в руки и не наброситься на Гука. Чонгук ёрзает смущаясь, весь сжимается, но смазка течёт по внутренней стороне бёдер и Тэ не заставляет себя ждать. Он припадает губами к ягодицам, нежно выцеловывая, ещё раз проходясь ладонями и раздвигает половинки, предоставляя доступ к дырочке. Чонгук охает и рефлекторно отстраняется, но Тэ фиксирует его бёдра крепкой хваткой, не давая сдвинуться ни на сантиметр и вылизывает его, смакуя вкус на языке. -Мой Гуки на вкус как сладкий нектар, - озвучивает он свою мысль шёпотом, а Чонгук от этих слов и тембра голоса снова сжимается в смущении, за что получает звонкий шлепок по ягодице. -Откройся для меня, Гуки, - нежно просит Тэ, и этот контраст между властностью в действиях и нежностью в голосе завязывает тугой узел внизу живота. Чон даже не представлял какую власть над ним имеет Тэхён. Впрочем, у них это взаимно. Чонгук не успевает даже подумать, но тело беспрекословно подчиняется. Он в шоке от своей реакции на Тэ, но ему так дико нравится, что он с ним творит. Тэхён вылизывает его, проникая языком в горячее нутро. Вкус Чонгука, его всхлипы в подушку, протяжные стоны, что вырываются при очередном правильном движении по нужным точкам, то как он выгибается дикой кошкой, всё это отключает Тэхёна. Хочется отдать ему всё. Хочется подчинить и подчиниться. Хочется впитать его каждой клеточкой, вознаградить и быть этим вознаграждённым. -Пожалуйста, Тэ, я не могу больше, - Чон поддаётся навстречу, сам насаживаясь на язык и Тэ приходится отстранится, потому что сам больше не может. -Что ты не можешь, Гуки? – Тэхён явно издевается, звонко шлёпая половинку. Дразнить загнанного до предела Чона – плохая идея. Ким понимает это в следующее мгновение, когда Гук рыча, вскидывает корпус вперёд и резко разворачивается, теперь уже нависая над не ожидавшим подставы Тэхёном. Нет здесь ни охотника, ни добычи. Они слишком равны и слишком уязвимы друг для друга. Это не доминантное подчинение, это соглашение подчиняться и подчинять. Полное взаимное обладание - «ты мой = я твой». «Моя власть – твоё доверие = моё доверие – твоя власть». Тэхён чувствует себя совершенно иначе, когда Чон придерживает его запястья рукой выше головы, выцеловывая шею, ключицы, спускаясь к животу, снова поднимаясь к груди. Тэхён чувствует себя крайне ново, когда Чон легко дует на его сосок, аккуратно и нежно целуя, а потом слегка покусывая. Тэхён чувствует себя абсолютно по-другому, когда Чон заставляет его прогнуться посасывая теперь уже другой сосок, проходясь свободной рукой широкими движениями по талии. Тэхён думает, что Чонгук, наверное, продал душу дьяволу, раз может так дьявольски ухмыляться над реакцией Тэ, коленом разводя его ноги в стороны. Тэхён готов отдать себя этому дьяволу. Отдать и тело, и душу, если только этот дьявол попросит. Он забывает себя, извиваясь под Чонгуком. Они трутся друг об друга, жадно, глубоко и мокро целуются, двигаются в такт, кожа к коже. Слишком близко и разряды тока по раскалённой, влажной от пота коже. Но слишком далеко и нужно наполнить друг друга. Они мычат в беспорядочные мокрые поцелуи, лижут кожу, слизывая пот, кусают, рычат в остервенении и собственной жадности до друг друга. В конце концов Тэ делает шаг в бездну первым. Он проникает в пространство между животами, где трутся давно налитые кровью члены, берёт чонгуков, приподнимает свои бёдра для лучшего угла, и смотря прямо в глаза напротив, вводит в себя с затаённым дыханием. Не смотря на обилие смазки, что пропитала диван, наверное, насквозь, Чонгук ощущает давление стенок. Он хочет отстранится, чтобы сначала разработать Тэ, но тот лишь крепче прижимает его к себе, слегка надавливая на ягодицы Чона руками. Тэхён дышит тяжело, а Гук вообще, кажется, перестал дышать. Тэ успокаивающе водит ладонью по спине, пока Чонгук медленно входит, пока не заполняет его до основания. -Всё хорошо, Гуки, - томно щебечет Тэхён, - пожалуйста, двигайся. Мне кажется я сейчас отправлюсь на тот свет без завещания, если не почувствую твоё движение во мне. Просящий и жаждущий взгляд Тэ действует на Чонгука похлеще афродизиака. Вскоре он постепенно наращивает темп, всё также хаотично выцеловывая горячую влажную кожу. Тэхён невозможен. Нереален даже для его воображения и самых смелых, и светлых и тёмных фантазий. Просящий и дающий, выгибающийся, открывающийся для него. Возьми в аренду и не возвращай, как лучшую коллекционную книгу, что по ошибке попала в библиотеку. За просрочку век расплачивайся – не хватит. Не должно, не может хватить. Но Тэхён всем своим видом и ответными чувствами во взгляде и в каждом движении безмолвно говорит об обратном. Обещает, что Чона по умолчанию хватает. Что Чонгук и есть расплата за Тэхёна, и это взаимно. Тэхён до звёздочек сжимает веки. Он чувствует, как жар стекается с нервных окончаний, которых неожиданно слишком много для одного человека. Он весь как раскаленный нерв, всё сильнее реагирует на каждое движение внутри и снаружи, на каждый звук, будь то голос Чонгука или до неприличия пошлое хлюпанье смазок. На запах и феромоны, которыми пропиталась вся квартира. Даже на ритмичный скрип какой-то, в процессе сломавшейся пружины в диване. Сверхчувствительность доводит его, он шепчет какой-то сумбурный бред и просит, не разобрать чего. В какой-то момент он видит, как Чонгук, насаживает его под другим углом, возвышаясь над ним, держа его руки в захвате над головой. Он останавливается, и пускает слюну, которая медленно спускается ниточкой вниз. Тэхён завороженно смотрит, и не обдумывая открывает рот, высовывая язык, встречая её. Чонгук ошеломлён таким покорством и обожанием Тэ. Такого Тэхёна запрещено видеть кому-бы то ни было. Потому что больше не оторваться. Они не прекращают зрительный контакт и когда Чонгук продолжает двигаться, наращивая скорость и амплитуду. Не прекращают и когда чувствуют, что вот-вот взорвутся. Не прекращают, чувствуя, как лава в крови и в каждой клетке наполнила низ живота до предела и это накрывает разум, полностью отключая его. Чонгук изливается внутри, продолжая толчки, выталкивающие смазку со спермой, что просто добивает Тэхёна психологически. Физически он давно ходит по краю и теперь он отпускает себя, изливаясь на живот и пачкая диван. Лишь тогда они позволяют прервать зрительный контакт, чтобы завалиться без сил, кожа к коже. Физически они заполнены собственными жидкостями и усталостью. Психологически нежностью и любовью. Про последнее они скажут друг другу засыпая. Потом повторят утром. Потом, им так захочется напоминать об этом почаще, чтобы поддержать, успокоить, погреть. Чтобы отдать и взять. -С Днём рождения, Чонгук-и. -Кого мне поблагодарить за рецепт торта?