Связующее звено

Ячиру ходит, где и когда захочет. Она никого и ничего не боится. Для нее нет ограничений. Сомнений и запретов тоже нет. Она всегда говорит людям правду в лицо. Она – самая настоящая принцесса, эдакая принцесска из Рукогная, непосредственная, искренняя, избалованная, наглая... Рукия всегда немного завидовала ей. Ячиру. Лейтинанту одиннадцатого отряда. ...Девушка сама не знала, что побудило позвать ее тогда: - Эй, Ячиру... Хочешь конфет?.. Так вот и вышло, что в первый раз в поместье Кучики воспитанницу Кенпати позвала именно она, Рукия. Нии-сама не знает, почему Ячиру так часто бывает тут. А она, чуть что, делает вид, что пришла за конфетами. На самом-то деле – не только за ними. Ячиру нравится приходить сюда. Рукия тоже любит ее визиты. Потому что Ячиру – веселая, энергичная, смелая и смешная и с ней можно говорить обо всем. Она трещит без умолку, и ее звонкий голосок рассеивает сонное одиночество поместья Кучики. Ячиру успевает накопить кучу впечатлений за день. С Кен-тяном или без него – она бывает везде и обо всем готова рассказать, и Рукия понимает: ей тоже немножко одиноко без ровесников-друзей. Самую малость. Слушая ее рассказы, девушка вновь погружается в этот оставленный ей знакомый, любимый суматошный мир. Она по нему скучает. Больше всего Ячиру любит рассказывать про свой одиннадцатый отряд. - А Кен-тян вчера вечером... - А утром Головешка... - А Ананас за обедом... Именно от Ячиру Рукия узнает о грядущем повышении Ренджи. Они лежат на полу, раскинув руки и ноги, и рядом – непременное условие – стоит вазочка с конфетами. - Ты ведь придешь поздравить его? – спрашивает девочка, и Рукия не может найтись с ответом. Чувство жгучей вины захлестывает ее с новой силой. Она не знает, стоит ли портить его триумф своим появлением? Они не виделись сорок лет. Это ведь она предала его тогда. Предала. Ушла. Как это выглядело со стороны? Прильстилась новым положением?.. Она закусывает губу. Он... изменился, наверное. Офицер пятого отряда, затем одиннадцатого и, наконец, лейтенант... Рукия до безумия боится оказаться ненужной, лишней в кругу его новых товарищей. Ей казалось – она не перенесет этого... Да и кто она ему? Он ведь так легко заводит друзей!.. Рукия молчит. Признаться Ячиру – бесстрашной Ячиру – в своих опасениях она не может. Мешает что-то. Свежеприобретенная гордость клана, наверное. И Ячиру не выдерживает этого молчания первой, вскакивает на ноги: - Почему? Ты каждый раз меняешься в лице, как только речь заходит о нем! А сама никогда, никогда не спрашиваешь... Рукия вздрагивает, как от пощечины. И опускает глаза. - Почему? – повторяет Ячиру, и ее голос дрожит. – Вы ведь оба из Рукогная и столько лет знакомы. Совсем как мы с Кен-тяном!.. - Ячиру, я!.. Рукия впервые видит Ячиру столь взволнованной. Она силится что-то сказать, объясниться, но у нее не выходит. Как в тот раз с Ренджи, когда ей предложили вступить в клан... С Ренджи... Девочка ее молчание понимает по-своему. - Ты как будто смотришь на него свысока! А ведь он сколького добился! – говорит она горячо. – Добился сам! Почему ты на меня не смотришь свысока? Принцесска! – припечатывает Ячиру; она ждет ответа, но, так и не дождавшись, убегает, хлопнув татами. А Рукия остается, чтобы, бессильно закусив губу, смотреть в потолок, и из ее глаз беззвучно капают слезы. А Ячиру весь день и весь вечер ест конфеты. Больше, чем когда-либо. Вечером она пробирается к будущему лейтенанту, чужому, уже почти чужому Абараи. - Ананас, - произносит она и замолкает: не так. – Лейтенант, - пробует слово на вкус, и Ренджи вздрагивает: настолько это звучит чуждо и непривычно, - будешь конфетку? Ячиру грустно.