A Telltale Heart

Математика отстой. Все отстой. Но я не собираюсь этого говорить, потому что это было бы грубо. Я натренированно улыбаюсь учительнице, когда она проходит мимо, и снова делаю вид, что знаю, что делаю. Но все будет хорошо. Я просто буду работать в церкви, как отец. Зачем мне знать что-то бесполезное вроде математики? Что угодно. Этот педик Тодд был тем, кто был назначен наставником для меня. Чертовски странно, почему я вообще должен быть рядом с ним? Для таких больных должны быть специальные школы. Учительница сказала нам, что она собирается на обед и мы должны вести себя хорошо. Я улыбаюсь и киваю, прежде чем ударить головой о стол, когда она уходит. - Какой смысл пытаться? - Бормочу я. - Не знаю, мне это тоже не очень нравится. - Послушай, просто уходи. Я унаследую церковь и буду там работать. -Хм, - Тодд перевернул страницу учебника. - А что ты вообще делаешь в своей церкви? - Ну мы д– Моя рука взлетает ко рту и удерживает меня от продолжения. Я думаю, что это одна из "вещей". Следы горят, и я чувствую, как мое лицо краснеет. Я борюсь с рукой, но она не дрожит. Чёрт. - Извини, пожалуйста, я не буду говорить об этом. я опустил руку и взял карандаш. Тодд выглядел довольно смущенным. - Черт возьми, что это было?" Упоминание этих "вещей" было абсолютно одной из "вещей". - Ничего. Забудь это. Я перешел к следующему вопросу. - Что это у тебя на ладони? Чёрт. Окей. Еще один, уделяющий слишком много чертовского внимания. - Родинка. Оставь это. - Можно посмотреть? - Отвали. Я не позволю твоей пидорской заднице дотронуться до моей руки. А потом я ушел. Но, О счастливчик Мак-гребаный-я. Урод врезается в меня. Сегодня заплел волосы в косу? Хорошенький. Нет, Черт Возьми. Черт возьми! - Смотри, куда идешь, урод! - Ты налетел на меня, парень. Это не моя вина. Надоедливый гребаный пацифист. Не будет драться со мной, как гребаный мужик. Я его терпеть не могу, но ... Я хочу вырвать эти прекрасные синие волосы, кусок за куском, кровь и крики каждый раз звучат в моих ушах. Я хочу съесть его целиком. Я шлепнул его на землю. - Ты думаешь, что ты лучше меня, педик? - Крикнул я. Я поставил ногу ему на шею. - Что ж, можешь покаяться, мать твою. -Трэвис! - Я убью тебя, чертов педик! - Остановитесь, пожалуйста! Это не ты! - Довольно, Мистер Фелпс! Учитель. Нет, нет, нет, нет. Они собираются позвонить ему. Я не знаю, что делаю, но начинаю бежать. Я не могу сейчас ни с кем встретиться. Но учитель хватает меня прежде, чем я успеваю уйти далеко. Я сворачиваюсь калачиком у ее ног и закрываю голову руками. - Довольно, Мистер Фелпс. В кабинет директора, - она отпустила мою руку и повернулась к Салли лицом. - Сал, Дорогой, ты можешь пойти к медсестре. Он спокойно кивает. Я вижу это по его глазам, он... плачет. Я так близок к тому, чтобы крикнуть ему, чтобы он остановился. Остановить его. Я помню записку, оставленную синими чернилами. Он тоже это помнит? Чёрт. Конечно, он помнит об этом. Он, блять, это написал. Я прохожу мимо кабинета директора и продолжаю идти. Она хочет, чтобы я ушел? Я уйду. Я пойду куда захочу, черт возьми. Она не может остановить меня. Что она собирается с этим делать? К черту все, вот что. Глупый урод. Если бы не он, ничего этого не случилось бы. Со мной все будет в порядке. Я хочу схватить его за эти дурацкие гребаные косички и пнуть его дурацкую гребаную морду. Совсем рядом со школой я иду в свое маленькое местечко, чтобы побыть одному. Я не знаю, почему мне это нравится, на самом деле, это просто старый сарай с половиной провалившейся крыши. Но он мой. Насколько мне известно, никто не знает, что он здесь. И пока я буду дома к тому времени, как приедет отец, маме все равно. Я сажусь на пол и смотрю на свою ладонь. Маленький геометрический символ, вырезанный там, заставляет меня содрогнуться. Я ненавижу это так сильно, но я знаю, что это необходимо. Отец сказал, что мне нельзя доверять, и я должен быть "умеренным". Опять же, понятно. Я всегда слишком много болтал. Это раздражало, но было необходимо. Точно так же, как отец описывает меня. Я напеваю колыбельную, которую пела мне мама. Я скучаю по тем дням, когда она так делала. "Круг за кругом, на булавочной головке. Танцуя, как ангелы наверху. Любите мир и прощайте его Не важно, через какую боль ты прошел. Он спасет твою душу. И он все для тебя сделает Розы в твоем горле, ломающие шипы. Терзаешь мою надежду, но не скорбишь. Все иррационально, но это остается Евангелием Без него тебе не выбраться из твоего ада."