Не Пустые

      Очередной закат окрасил тусклыми красками холодную пустыню тленного мира бездушных. Уэко Мундо — весьма примечательное место, с запоминающейся атмосферой мнимого покоя и одновременно угнетающего одиночества. Далекий песочный пейзаж с опасно-ласковой тишиной обещал его наблюдателям упоительный сюжет для предсмертной сказки. Уже в который раз она наблюдала за уходящим светом и мрачными переливами мутных красок, оставлявших слабое пощипывание на слизистой глаз. Бывшая Эспада, именуемая когда-то Третьей, стояла на краю крыши чудом уцелевшего дворца Лас Ночес. Одна, но с целым легионом непрошенных, мятежных мыслей. Ее реяцу уже не колебалось, как раньше, не взрывалось под действием импульсивных, эмоциональных порывов, не начинало спонтанно воротить искривленную реальность и пострадавшую память. Неллиель стала собой. Навсегда. И в один ничтожный миг. Короткий, немыслимый, замирающий на кончиках волос и шраме аккуратного носа. Миг его предсмертного взгляда и растянутого имени на ее устах. «Ннойтора.» Почему их взгляды встретились? Ведь это была только его битва. Зачем он вообще решил оставить своему глазу столь ненавистный, раздражающий образ? Запечатлел в кратком моменте вечность ее бесконтрольного сожаления. Бывшая Третья каждый раз пыталась заглушить эти вопросы. Смыть тревожные попытки объяснить все с точки зрения логики и здравого смысла. Если бы в отношении данного арранкара это вообще работало. Призрачный, слабо уловимый ветер едва ощутимо потревожил тяжелые локоны ее длинных волос, а восстановленная реяцу предупредила о приближении самодержца жалкой кучки выживших пустых. — Сегодня он ведет себя слишком тихо. — раздался рядом рычащий голос Гриммджо. Он подошел ближе и сплюнул сухую травинку вниз, прищурив яркие голубые глаза. Ему нравилось быть здесь, жить на воле, как подобает дикому, необузданному хищнику. Даже успел собрать вокруг себя несколько чужаков, став их неоспоримым лидером. Нелл ему не ответила, потому что ответить было нечего. В тот злополучный день, когда ей вздумалось отблагодарить молодого шинигами с огненным пламенем в волосах, что-то внутри сломалось. Перестало работать, как раньше. Спокойно и непринужденно. Она согласилась на бой, который ей столько раз обещал Пятый. Нагло, с неприсущим озорством, предстала в высвобожденной форме своего Ресуррексиона, и поразила глубоко в грудь этого неугомонного грубияна. Она всегда была быстрее Джируги, ловчее и собранней. Он проигрывал из-за своих животных инстинктов, примитивной злобы и агрессии. Но когда на поле боя вышел шинигами со странной прической и едва заметной ухмылкой, все стало меняться. Абсолютно все. Нелл слышала крики боли Ннойторы, слабо содрогаясь от каждого взмаха Санта Тересы. Видела, как остервенело он старался и горел от одержимого счастья быть убитым в бою с таким сильным соперником. Он вообще никогда не дружил с головой. «Ннойтора.» — произнесла тогда девушка едва слышно, задохнувшись от гнёта темной серости его колючего взгляда. Потом была боль, где-то в груди и моментально распространилась по всему телу. Дальше последовал внутренний щелчок с коротким криком и оглушающий, колоссальный взрыв. Ее тело налилось свинцом, мышцы окаменели, а волна пробужденной реяцу снесла с ног всех присутствующих. Еще никогда, Неллиель не была такой быстрой. Сонидо зашкаливало, глазницы черепа маски светились, а волны духовной энергии смыли со лба и носа кривой розовый шрам. Будто его там вообще не было. Еще никогда, она не действовала по внезапно вспыхнувшему намерению. Непродуманному, несвойственному и неопределенному. Протянутые руки приняли тяжесть израненного тела, а босые ноги совсем не касались прохладного песка. Она летела, терпя боль в пояснице от острого лезвия тяжелого духовного оружия Пятого. Сверхскорость и упрямая идея бились в ее сильном теле вместе со странным несогласием. Отрицанием итога того рокового боя. В груди болело и сжималось, словно там должно было забиться смертное сердце. Губы пересохли, а песчинки продолжали царапать кожу лица. Она принесла тело раненного воина к ступеням главного входа Лас Ночес. Размытые обрывки удивленных лиц сменялись подозрениями и неверием в увиденное. Слишком много духовных сил было потрачено, но лаборатория Заельапорро Гранца и аура незнакомого ей артефакта под названием Хогьёку, приняли на себя процесс восстановления поверженного Эспады. Ннойтора дрожал и слишком громко хрипел. С губ стекала густая кровь, а резанная рана и обрубки вместо рук поразили даже самого невозмутимого среди них. Улькиорра Шиффер был ярким примером идеального воина элитной Эспады Пустых. Немногословный арранкар, с печальным взглядом и опущенными уголками губ первый вышел помочь «предательнице» Нелл открыто подружилась с шинигами Куросаки, отвергая свою пустующую суть. Она пацифистка и была категорична в отношении глупой идеи конкурентности между своими собратьями. А была ли она вообще пустой? Бывшая Третья нахмурилась, не желая ощущать беспокойный зов тревоги внутри себя. — Он должен был остаться там, с распоротой грудиной...— растянул с недовольством Гриммджо. — Но ты снова вмешалась, самовольно нарушив бой. — небесные глаза Шестого устремились к ней. — Это был его выбор. Ннойтора предпочел смерть, а ты лишила его и этого. — обвинительные нотки в сочетании с протяжным рычанием заволновали воздух возле ее плеч. — Какого хрена, Нелл? Ведь эта муть никогда не закончится! Под мутью, Гриммджо подразумевал ее с Джиругой непонятное и вынужденное противостояние. Оно началось с самого начала, как только она решила вступить в ряды Эспады под руководством чрезмерно идеального Айзена Сосуке. Бывшего капитана пятого отряда Готей тринадцать из Общества Душ. Вначале это были короткие взгляды, обретавшие со временем колючесть и презрение. Дальше пошли непонятные насмешки и грубое злословие со стороны худого, но очень высокого арранкара. Его темные волосы небрежно падали на плечи, а большой рот кривился в отталкивающей улыбке с издевкой. Тогда Ннойтора не был Пятым, но звание местного засранца заполучил практически сразу. Даже Гриммджо со своими повадками адьюкаса, по сравнению с ним казался образцом благородства и почтительности. Она часто называла Джиругу глупцом, а еще животным, потому что он был им. Грубым, непримиримым и подлым. Шовинист в чистом виде и садист - распутник. Но что-то бурно сворачивалось между ребер, вызывая слабое напряжение, стоило ей столкнуться с тогда еще Восьмым. Не важно, где и кто был этому свидетель, Нелл не могла понять, откуда такая реакция и что происходило с пространством вокруг них. Ее неспешная походка еще больше замедлялась, глаза вынужденно подчинялись немому приказу игнорировать, а дыхание и вовсе останавливалось. Все ради полного контроля и весьма упрямого желания продемонстрировать свою нерушимую гордыню. — Давно пора ответить. — мрачно проговорил Гриммджо, а потом еще раз бесцеремонно сплюнул вниз и развернулся. Нелл так и продолжала стоять в тишине, чувствуя то самое напряжение, которое успело заразить все внутренности. Она закрыла большие, кварцевые глаза, заблестевшие после исчезновения последнего солнечного луча. Губы раскрылись, выпуская протяжный выдох. Наглец Шестой полностью прав. Она должна ответить. За все. Перед ним. — Пора. — горько сказала себе бывшая Третья.

***

       Длинные коридоры замка трусливо дрожали под монотонный стук ее каблуков. Глухое эхо вибрировало и беспокойно перемещалось из угла в угол. Это место и прежде было опустошенным, но теперь, после того как их лидер проиграл, высокие светлые стены все сильнее душили объятиями огромного склепа. Добровольный погребальный пантеон для великих воинов, о которых никто никогда не вспомнит. Нелл спустилась на третий этаж, не забыв предупредить своих фрассьонов, чтобы не ждали ее на ужин и не беспокоили. Она мельком посмотрела в сторону трех гостевых комнат, которые успел разрушить Пятый при помощи своей взбесившейся духовной энергии. В стене красовались внушительные дыры, пропуская холодный воздух наступающей ночи. Иерро Ннойторы действительно поражало. То, как он быстро восстанавливался, наращивая внутри себя силы и подкрепляя их безудержной яростью. Когда он обрел способность говорить, то просто кричал во все горло, разрушая стены и высокие колонны. Трещины поползли по нерушимому зданию, словно невидимые твари, а все, кто остался в живых закрывали уши, проклиная день, когда Неллиель притащила его обезображенный полутруп. Через пару дней, истошные вопли сменились отборной бранью, что даже Гриммджо несколько раз присвистнул от услышанного. Джиругу насильно кормили и вливали припасенные средства для усиления регенерации. Единственные, кто мог терпеливо заботиться о нем, были ее верные братья фрассьоны, Пеше Гатише и Дондочакка Бирстанн. Сама Неллиель ни разу не навестила спасенного арранкара. Не потому, что не хотела или боялась, а просто не знала зачем. Зачем вообще спасла? Зачем не позволила свершиться столь желанному для этого засранца суициду? И зачем сумела вернуть себя, только прошептав его имя? Девушка резко остановилась, с целью передышки, в которой совсем не нуждалась. Она точно знала, что скажет Ннойторе и как поступит дальше. Но проклятое напряжение не отпускало. Наоборот, еще больше сдавливало изнутри, поражало сосуды и разрывало мышцы. До дрожи, до стихийного непослушания и едва выносимого ожидания встречи. — Давай же, Нелл... — проговорила сама себе бывшая Третья.— Так или иначе, ты виновница. Она продолжала придерживаться идеи открытого диалога, основанного на искренности. Пусть будет тяжело и странно, но у Ннойторы есть право знать о причинах столь вопиющего курьеза. По-другому этот поступок никак нельзя было назвать. Нелл подошла к высокой двери, за которой скрывалась смертоносная тишина и замерла с поднятым вверх кулаком, готовым тихо постучать. «Вряд ли он обрадуется» — подумала девушка, инстинктивно поправив маску на своей голове. Она была полностью восстановлена, вплоть до последних зубов и кончиков рогов. Пальцы отбросили прядь изумрудных волос за плечи, а грудь насытилась свежим воздухом. Тяжелый ключ с неохотой двигал механизм старого замка. Джиругу пришлось закрыть и лишить максимально всех возможностей нанести самому себе вред. Но Третья прекрасно знала, что он никогда не прибегнет к открытому суициду от собственного орудия. Ннойтора животное, которому важен только бой с сильным противником. До самой смерти, хруста костей и рек густой крови. Ему нравилось убивать просто так, без логики и здравых суждений. Нравилось разгоняться на всю катушку, срубая головы Тересой, нравилось насмехаться над слабостью и беспомощностью врага. Девушка заскрипела зубами, невольно вспомнив его подлый обман, лишивший ее духовной силы. Она никогда не забудет его голос и ухмылку из самых глубин Ада, где сейчас обитал Айзен Соске. Тяжелая дверь медленно раскрылась, давая гостье ничтожно мало времени для раздумий. Нелл осторожно прошла вперед и закрыла за собой дверь, чтобы их не услышали. Как только раздался громкий щелчок, она позволила себе осмотреться. В комнате было темно. Лишь полная луна освещала стены через стекла маленького окна с решеткой. Одна полупустая полка с книгами, небольшой диван в углу, проход в душевую и туалет. Ничего необычного, только в соседних комнатах это все было истерзано до состояния пыли. Самым примечательным оказалась кровать. Слишком широкая для одного и слишком вытянутая. Белые простыни и покрывало отталкивали тусклый свет, выделяя крупную тень, сидевшую возле подушки. Пятый арранкар молча бил в пол лезвием Санта Тересы, выбивая одну единственную, и то, ругательную надпись. «Сука» Нелл прислонилась спиной к двери, закрыв глаза. Она знала, что ничего хорошего ее здесь не ждет. Ведь он прекрасно знал виновницу своего спасения. И ждал все это время. — Ты...— еле слышно признес Ннойтора и медленно встал, крепче сжав рукоять внушительного орудия. На нем было простое белое кимоно с черным поясом, а на ногах светлые сандалии. Волосы отрасли еще сильнее, закрыв половину худого лица. — Подлая сука, — воин приготовился атаковать, готовый к высвобождению силы. Его реяцу давило на плечи, вынуждая девушку слегка склониться от тяжести. «Он дико силен и озлоблен» — Третья понимала и принимала эту ослепляющую ярость, но следовало сказать ему. Не успокоить, но дать объяснения. Избавить от страданий, которыми он добровольно изводил себя. Она действительно унизила его и должна ответить за это. Должна. — Просто... позволь сказать. — медленно ответила девушка, выставив правую ладонь вперед. Она не собиралась драться с ним. Меньше всего ей хотелось проливать кровь. Ннойтора коротко хмыкнул и приблизился на три шага. Только сейчас, девушка позволила себе детально рассмотреть его. Мало чем изменился. Та же ядовитая ухмылка, полный злобы взгляд и слишком высокий рост. Даже для нее. Его худое тело обросло мясом за счет обильного питания и бездействия. Светлое кимоно не скрывало подробностей рельефа торса и плеч. Против воли, Третья из Эспады ощутила стыдливый румянец, за то, что позволила своим глазам слишком многое, хотя ее не должны трогать подобные действия. — Наконец изволила явиться, трусливая тварь. — Пятый слегка откинул голову назад, чувствуя прилив небывалой злости. Подумать только, эта невозмутимая дрянь посмела заявиться спустя столько времени и решила, что он станет преспокойно слушать ее жалкие изливания. К слову, он сразу отметил, что гребаная рогатая маска полностью восстановлена, а ее светлый наряд, похожий на простое платье с одним черным пятном, совсем не сочетался с образом, который он запомнил. Тогда эта дура сверкала в оборванном тряпье, не стесняясь крутить задом перед малолетним ублюдком шинигами. Да и с передом это сучье отродье не заморачивалась. Левая рука арранкара машинально сжалась в кулак. «Только дай повод, сука. Пискни или выдохни слишком громко...» — Я не собираюсь с тобой драться, но считаю, что тебе нужны объяснения. — равнодушным тоном проговорила Неллиель. Она старалась сохранить невозмутимость, которую мастерски натренировала за счет собственного интеллекта. — В жопу пустую болтовню...— он приподнял Санта Тересу и указал лезвием строго в ее горло. — Ты должна мне бой, сука. — У меня не было права мешать тебе умереть, но мои... пробудившиеся силы решили иначе. — спокойно начала Нелл, расправив плечи. Он не должен увидеть ее сомнения. Никогда! Тишину вновь разорвал неприятный смешок. — Ты еще Айзена приплети сюда или своего обожаемого Улькиорру, который подох в бою с рыжим недоноском!— крикнул в ответ Ннойтора.— Решила не изменять своим привычкам? Ты же всегда таскалась за мной, как дранная шавка! — в сквернословии ему не было равных. — У этого есть вполне разумное объяснение. — проговорила Третья, медленно отходя в сторону дивана. — Да?! И какое, бестолочь?! — резко спросил арранкар, провожая ее прицелом своего орудия. Возникшая тишина слишком сильно сгущала воздух, не давала полноценно вдохнуть и била в барабанные перепонки. Слишком долгие секунды растянулись в вечность, где обитало знакомое ей сожаление. Не пустое и мимолетное, а полное, граничащее с помутнением. Ннойтора сделал один шаг вперед, намереваясь изрезать мерзавку на мелкие кусочки. Он давно утратил контроль и не пытался его вернуть. Плевать на все. Главное заполучить ее окровавленную голову и натянуть на кулак зеленые волосы. — Я никогда не унижала тебя, только мотивировала...— девушка запнулась, ощутив странную слабость. Все-таки реяцу Пятого было слишком токсично, как весь этот вынужденный разговор. — На что? — с недоверием спросил арранкар, прищурив змеиный глаз. — Чтобы ты был сильнее и стал наконец мужчиной. — быстро промямлила Нелл, ощутив легкое освобождение от давно гремевшего напряжения внутри. У нее получилось объяснить. Сказать больше, чем следовало и на этом нужно было остановиться... — Чего?...— Ннойтора опешил от такого ответа. Мозаика его мыслей строилась на последних событиях и жаркой битве с уродом Кенпачи. Единственным наиболее интересным, достойным противником. А потом мысли завертелись, возвращая к событиям далекого прошлого. «Ты слабый...»— спокойно отвечала Третья из Эспады, в очередной раз читая какую-то книжку. Джируга запомнил эти слова. Они, как раскаленный молот, били его по голове, оставляя ожоги. Тревожили гордость и будоражили без того разгоряченную кровь. Она всегда считала его ничтожеством и намеренно игнорировала, а он, как последний дурак велся на эти уловки. Его злость рубила все изнутри до кровавого мессива. Даже дыра в глазнице стала гореть от возросшей температуры. «Сука» — Я всегда был мужчиной, тупая ты тварь! Вбей это в свою расколотую башку! — Санта Тереса со свистом взметнулась вверх, однако Нелл прекрасно успела опередить стремления арранкара. Девушка сгруппировалась и ловко преодолела ничтожное расстояние, встав возле незаправленной кровати. Смертоносное лезвие большого меча в форме двух полумесяцев, строго прорезало спинку и сидение светлого дивана, оставив ровную полосу глубокого повреждения. — Ты ребенок, который не знает, чем себя занять. Кроме необоснованных убийств, тебя больше ничто не интересует. Ты ограничиваешь себя глупой идеей идеального суицида, смешанного с реками крови невинных, хотя с такой силой, мог давно стать лучшим.— Неллиель пришлось сделать громкий, глубокий вдох, после столь искренних слов, что давно таились внутри ее разума. — Дура...— Ннойтора медленно развернулся, дернув головой, чтобы убрать мешавшие пряди волос. — Ты просто ничтожество, которому нет места среди Эспады, — арранкар не мог выбросить из головы ее последнюю фразу, о том, что он мог стать лучшим. Выходит, что эта дрянь таскалась за ним, чтобы перевоспитать. Играла в мамочку, как со своими дебилами фрассьонами и верила в несусветную чушь, которую сама же для себя выдумала. «Зачем, дура?» Санта Тереса упала с громким стуком на пол. Пятый отбросил дорогое оружие и на мгновение закрыл единственный глаз. Ему была нужна свобода и легкость, чтобы хоть немного успокоиться. — Зачем ты посмотрел на меня тогда? — решила в лоб спросить Неллиель, подойдя ближе. Теперь их разделяло совсем ничтожное расстояние. Она первая нарушила границы относительно безопасного пространства, только чтобы узнать причину, не дававшую покоя. Пятый искренне удивился такому напору и растерянно посмотрел на девушку. Ему вообще многое было непонятно, в том числе сам разговор. Слишком долгий, запутанный и неимоверно раздражающий. Ннойтора никогда не любил много говорить, предпочитая действовать, но этой суке удалось внести сумятицу в относительно привычное состояние ярости. Мотивация, попытки помочь стать сильнее, да еще и трёп про лучшего... «Что вообще за херня?!» — А ты? — коротко переспросил он, выгнув тонкую бровь. Неллиель раскрыла губы во вдохе и несколько раз моргнула своими большущими глазами. Это непонятное единение, как обухом по голове, опять вернуло проклятое напряжение и почему-то оставило жар на щеках и груди девушки. — Я... — Нелл смотрела на него, точнее на лицо, без привычной змеиной ухмылки. Строгий, серьезный Ннойтора совсем лишал возможности здраво мыслить. Это еще хуже, чем его бесконечные похабные издевки. — Ты меня заставил. — ее голос понизился, а ладони удивительным образом вспотели от волнения. «Как же унизительно!» — Жаль не заставил вспороть самой себе брюхо. — уголок его губ приподнялся, а сильные руки сжались в кулаки. — Самая достойная смерть для такой убогой твари. — Почему?! — Нелл сама себе удивилась, услышав требование в собственном голосе. Она всегда была сдержанна и рассудительна, как подобает воину Эспады, но он... — Почему? — опять спросила, задрав голову, чтобы лучше видеть лицо Пятого. Худые руки с длинными, тонкими пальцами обхватили ее за предплечья и резко повалили вниз. Два тела шумно упали, оставив после себя неудобные скрипы пружин в матрасе. Макушка Третьей хорошо прошлась по изголовью несчастной кровати, заставив страдать от тупой боли. — Потому что ты женщина, которую я без труда убью голыми руками! — вскрикнул арранкар сдавив весом своего тела. Его пальцы сомкнулись на тонкой шее девушки. — Всего лишь женщина, недостойная места в рядах Эспады!— остатки его терпения лопнули, после ее наводящих криков. Ннойтора понятия не имел, почему решил посмотреть перед смертью на мелкую, отвратительную соплю, которой раньше была Неллиель. Он не знал точного ответа и от этого взбесился пуще прежнего. Но мысль, о некой связи с этой дурой, перед наступлением забвения, гадко согревала изнутри. Подавляла кураж безумия от нещадной расправы и выносила мозг. Он просто захотел так. Захотел связать их и оставить след на ее слюнявой, перекошенной морде. Захотел увидеть в последний раз образ своего главного врага. «Неллиель.» — Значит... ты всегда видел во мне... женщину? — уже спокойней спросила Третья, терпя плотный захват шеи. Дышать было тяжело, но она совсем не сопротивлялась. Мужское тело сдавило ее. Он был высоким, сильным и сумасшедшим. Ннойтора нахмурился, рассматривая разметавшиеся локоны бирюзовых волос на своей подушке. Они напомнили ему море и тихие волны во время прилива. В Уэко Мундо нет моря, но Джируга прекрасно знал, как оно выглядит, как шумит в грозу и издает запах сырой свежести.Это не похоже на простые воспоминания, скорее рефлексы, присущие живому человеку. Не Пустому. — Дура. — ответил арранкар, рассматривая ее лицо. Он только сейчас отметил отсутствие шрама на лбу и переносице, который оставил Санта Тересой.— Ты всегда была женщиной и всегда ею останешься. Ее, без того большие глаза, стали еще больше, а блеск от сияния луны гипнотизировал. — Твое место на самом дне. За мужчиной и под мужчиной...— добавил Ннойтора и как-то неохотно осмотрел ее всю, почувствовав неладное. Мягкость и тепло послушно лоснились к твердым мышцам, налившимся силой и тяжестью. Выдохи Третьей, как никогда, ощущались на раздраженной коже, а ее шары... Джируга только сейчас обратил внимание на сдавленную плоть под тонкой светлой тканью. Он вообще не касался Неллиель руками, позволяя это только своему духовному орудию и единственному глазу. Реяцу Нелл мягкими волнами охватывало пространство вокруг них, словно баюкало рассерженную силу изголодавшегося по крови воина. Как море. Пятый резко отпустил шею девушки и оперся руками по обе стороны от ее головы, больно сжав пальцами шелковые пряди волос. Когда часть его веса переместилась на руки, Третья вздохнула с облегчением, слегка переместив в сторону правую ногу, не подозревая, какая цепная реакция последовала в теле нависшего над ней арранкара. Ннойтора резко выдохнул, со свистом, продолжая давить телом на ноги девушки. Его глаз не отрывался от раскрасневшегося лица бывшей Эспады. Их взгляды опять встретились, как тогда, но на этот раз, странное действие длилось гораздо дольше. В груди стало нестерпимо сдавливать и разливаться по костям, подобно густой, болотной жиже. Они все глубже в ней увязали, теряя что-то привычно старое, но обретая новое. Незнакомое и невозможное. — Ннойтора...— глаза Неллиель сияли ярче всех звезд. В них не было отчужденности или привычной надменности. Точнее, в ее глазах вообще не было ничего подобного. Джируга просто все это себе придумал, чтобы была причина. Долбанная причина для ненависти и отвращения. Причина изрезать на мелкие кусочки, пустить кровь и измазаться в ней, подобно источнику безграничной силы. Правая ладонь девушки поднялась и прикоснулась к лицу арранкара. Как раз в том месте, где пылала дыра пустого. Она легла мягко и невесомо, указательный палец погладил костяной нарост, вызвав табун мурашек в теле мужчины. — Ннойтора...— тихо повторила Нелл, ощутив влагу в глазах. Джируга вздрогнул, словно его ударили раскаленным хлыстом. С затылка потянулась огненная волна, доходя до самой поясницы и потревожив мышцы живота. Тяжесть густела, собираясь вязким узлом между ног и ломала установленные внутри границы. Где-то под ребрами пульсировало и нарастало паразитом. «Вот же хрень!» — Сразись со мной, — произнес он с неровным выдохом, узнав в голосе позорные нотки мольбы. — Нет. — бывшая Третья закрыла глаза и покачала головой, еще раз погладив суровое, жестокое лицо арранкара. Его глаз прищурился, а губы сложились в тонкую линию. Звук разорванной ткани с болью сразил обостренный слух. Нелл издала короткий всхлип и повернула голову в сторону, чтобы не видеть горевший тьмой, единственный глаз Пятого. По ее носу и щеке стекали капли слез, а кожа пылала от стыда. Первое прикосновение обернулось жестокой похотью. Ннойтора изучал оголенную, пышную грудь девушки, высунув кончик языка с пятеркой. Он собирался прогрызть до крови острые розовые соски, а на коже оставить синюшные следы своих цепких пальцев. Однако Нелл опять посмотрела на него, убрав наконец ладонь от лица. — Сразись со мной. — прорычал Джируга не своим голосом. — Иди ко мне. — прошептала в ответ Неллиель, раскрыв неуверенные объятия, словно сдавшаяся на милость победителя добыча. — Ведь я женщина... Удар в голову. Затем в кадык, а потом еще в живот. Так несколько раз, пока он не затрясся от слабости. Длинное тело рухнуло вниз и задергалось, как в припадке. Лицо мужчины нашло пристанище в выемке между грудей. Там было мягко, тепло и спокойно. Охренительно, до судорог хорошо, как никогда еще. Сладкий запах прошел в ноздри, а девичьи пальцы зарылись в темные волосы, прочесывая непонятными движениями. Нежно, так нежно, мать ее, что сводило спазмом челюсти и продолжало бить в грудь. До бессвязного, хриплого бреда с одним ненавистным словом. «Женщина» Но тело быстро подчинилось животным рефлексам. Безжалостный охотник не дремлет. Неоспоримая сила сработала, отдав команду рукам. Ннойтора знал, что это, но не относил к себе, как обязательное. Ведь для него не было ничего слаще, чем кровь убитых и поверженных. Железистый привкус во рту после сражений и полученных ран. Предсмертные крики жалких тварей, которые никогда не одолеют его. Он всех сильней. Слух уловил тихий стон, когда его пальцы сжали мягкую плоть. «Даже приятней, чем держать окровавленную Санта Тересу.» Ннойтора сминал, вытягивал и сдавливал дразнящую плоть, выпуская слюну изо рта. Один глаз следил за лицом Третьей, не давая шанса на упущение мельчайших деталей. Большой рот раскрылся, сильно втянув в себя сосок с ареолой. Скользкий язык стал вылизывать, а зубы кусать, пока девушка крепко хваталась за его плечи и царапала спину. Она сдерживала крики острого удовольствия, сдавленно всхлипывая. Ее тело выгибалось и беспокойно елозило по покрывалу, собирая его в неаккуратную кучу. — Сразись со мной. — уже уверенней потребовал Ннойтора, проводя языком под левой грудью девушки. — Н-нет...— со стоном ответила Неллиель, лаская ноготками мужской затылок. Джируга резко приподнялся и рванул ткань платья до конца, открывая взору обнаженное тело Третьей. Он легко развязал пояс и быстро сбросил кимоно, совсем не стесняясь собственной наготы. Нелл охнула от неожиданности и сжалась, пытаясь с оскорбленной гордостью прикрыть себя. Ее глаза раскрылись и в них угадывался страх. Прежний румянец на щеках сменился бледностью. — Правильно, что боишься. Женщина. — с маниакальным довольством растянул арранкар. Он наконец получил то, чего так долго ждал. Увидел ее страх и поражение. Теперь она не сможет отказать ему в сражении, которое, безусловно, проиграет. Ведь она всего лишь никчемная баба. Неллиель попыталась поджать ноги, но Пятый резко схватил ее под коленкой и рванул на себя. — Мы еще можем сразиться...— прошипел арранкар, как змея, послав ту самую, отвратительную ухмылку. Его ладони покоились на коленях девушки, вбирая в себя их дрожь. Нелл не боялась, но очень сильно волновалась. Стыд еще не исчез, хотя уступал возросшему напряжению и намерению следовать невозможному. Они были пустыми, стали арранкарами и примерили белоснежную форму Эспады. Все это показалось настолько ничтожным и обыденным, перед всё сильнее бьющим в грудь неизвестным. Горячим, тяжелым и удивительно желанным. — Нет. — Третья нахмурила брови и немного расслабилась, опустив руки. Ннойтора сразу ощутил эти крохотные изменения и решил действовать максимально быстро. Беспощадно и чтобы до упора. В самую сердцевину и тугое, скользкое тепло. С завидной ловкостью, разведя женские ноги в стороны, он направил себя в узкое отверстие и резко толкнулся, падая вниз. Неллиель громко вскрикнула и зажмурилась. Тело выгнулось дугой, как искривленный меч, а беспокойные руки удерживались мощными тисками Пятого. Ннойтора на миг остановился, прищурил глаз и повторил движение вперед. Более резко, глубже и настойчивей. Бывшая Третья опять вскрикнула, сжав ладони в кулачки, но уже жертвенно, с новым потоком слез на щеках. Низ живота окаменел от боли, дышать не получалось, а настойчивый стук в груди усилился. Реяцу закружилось быстрым, невидимым вихрем, облегчая излишнее давление на запястьях. — Такая глупая Нелл и такая, безнадежно правильная...— Ннойтора оперся на локти, наблюдая за агонией девушки. Его глаз застелила дымка вожделения, а костяной нарост у дыры затрещал в предупреждении. — Кто... бы мог... подумать...— Пятому было сложно говорить. Поясницу ломило от усилий, из груди рвался звериный рев, чувство превосходства зашкаливало. Она сжимала его так сильно, что волосы зашевелились на затылке, подобно длинным, извилистым змеям. — А я-то был уверен, что ты под Улькиорру стелилась...— Ннойтора прервался и вновь резко толкнулся вперед, наконец погружаясь до конца. — С-сука...— протяжный стон и громкий выдох смешались в единый звук, наполненный слишком сильными эмоциями. Он опять начал вскипать и злиться, но остановиться уже не мог. Мысли и планы о кровавом бое вытеснились ощущениями плотного захвата ее мягкого тела. Девушка откинула голову назад, широко раскрыв губы с болевым стоном. Однако сильная пятерня обхватила за щеки и подбородок, заставив встретиться с озверевшим, демоническим взглядом. — Смотри на меня! Я хочу, чтобы ты запомнила мужчину, который забрал твою чистоту! — прорычал Джируга, чувствуя аромат девичьей крови. Он стал выходить, но не до конца, только чтобы посмотреть на кровавые разводы, оставленные Третьей. — Я буду помнить, Ннойтор-ра...— горячим шепотом ответила Неллиель, а потом издала слабое «ах» , закатив глаза, стоило ему сновь толкнуться вперед. Будто испытывала небывалое наслаждение. Да еще и имя его приплюсовала с влажным мурчанием, добавив щекотки в самый хребет. «Чтоб тебя, дрянь!» Мужчина ускорился, наталкивая уже ее на себя. Одна рука приподняла женскую ногу, вонзив пальцы в мягкую ягодицу. Пышная грудь содрогалась от каждого глубокого толчка, а с губ Третьей сходили тихие стоны. Нелл утратила полностью стыд, как и все, к чему стремилась до этого. Ее разум отказался от анализа, отдав власть разгоряченному телу. — Ннойт...— женские руки погладили предплечья мужчины, а потом прошлись по вспотевшей, каменной груди. — Заткнись! — резко перебил ее арранкар, продолжая двигаться, как в боевом танце. — Заткнись! — прикрикнул с предупреждением. Потому что всего одно ее мурчание и ласковая мольба были способны отправить его в самый мощный нокаут. Туда, где бушует море, унося в мир грез уставшее тело. Она начала дрожать и еще громче дышать, источая жар. Капельки пота собрались на переносице и между грудей, кожа покраснела. Ноги сами поднялись, таз толкнулся навстречу, чтобы усилить связь. Нелл крепче обхватила мужское тело, проведя похолодевшими пальцами по линиям рёбер. Затуманенные глаза почти закрылись, губы уловили обжигающие выдохи. Ннойтора сжал зубы до скрипа, послушно ожидая чуда. Внутренние струны готовы были вот-вот оборваться, пока упрямая женщина пыхтела, облизывая манящие губы. Джируга не смог отказать себе в позорном предвкушении того, какое применение он найдет этому нетронутому рту. Обязательно. После отменной драки. В глазах потемнело, духота накрыла бедра и живот Третьей. Она простонала нечто неразборчивое и снова сжалась, будто испугалась. Ее реяцу закрутилось быстрой воронкой, а глазницы костяной маски испускали мягкий мерцающий свет. Короткий крик женского удовольствия смело прошелся по стенам комнаты. Горячая пульсация и крепкие сжатия принудили Пятого из Эспады к неминуемому падению. Ннойтора прорезал воздух своей высвобожденной духовной энергией, издав хриплый вопль чудовища, без активирующей команды. Аура желтого света слилась с потоками реяцу Третьей, образуя облако объединенной силы с исходящими ударными волнами, как в настоящем штормовом море. Он по-прежнему был в ней, потому что Нелл не изменилась физически, в отличие от него. Рогатая голова Пятого склонилась над девушкой, которая тяжело дышала, переживая самый упоительный момент в своей опустошенной жизни. Ее искусанные губы тронула легкая, довольная улыбка. Могло ли вообще произойти подобное в безжизненном на первый взгляд мире? Неллиель не хотелось размышлять над этим вопросом, как и предполагать ошибочность собственной пустоты. — Ты обязана сразиться со мной. — проговорил Ннойтора, переводя дыхание. Он был уже полностью готов к бою. Не только в прямом смысле слова. Его зоркий глаз жадно отслеживал любые эмоциональные изменения на девичьем лице. Новая пара рук в белоснежной броне опять сжала теплую плоть пышной груди. Бывшая Третья протяжно замычала, ощутив силу, исходящую от арранкара. Новый, плавный толчок приятно удивил, заставив большие глаза наконец раскрыться. Джируга заметил перемены в ее взгляде. Прежде сосредоточенные, кварцевые зрачки наполнились золотисто-розовыми переливами. Реяцу Нелл частично слилось с его духовной энергией, которая вырвалась непонятным образом во время неимоверно сильного оргазма. Она совсем не испугалась его высвобожденной формы. Скорее наоборот, оценивала ее более смелыми, любопытными прикосновениями. — Я не буду с тобой драться. — Неллиель лениво откинула голову назад, сдувая прилипшие ко лбу пряди челки. — Никогда. — каждый ее вдох, слово и действие источали дерзость, которую она никогда не рискнула бы показать раньше. — Тогда я убью тебя. — с угрозой проговорил Пятый Эспада. Он наклонился, прикасаясь губами к вздернутому подбородку девушки. Острые зубы весьма больно укусили нежную кожу, однако Нелл, похоже понравилась такая грубость. — Не убьешь...— прошептала девушка и приподняла голову, чтобы посмотреть на арранкара. В ее глазах таилась загадка, а привычную невозмутимость сменила решительность. — С хера ли?! — громко спросил Ннойтора, начиная испытывать быстро растущую ярость. Пальцы с острыми ногтями сильнее впились в нежную плоть, а резкий толчок вырвал из горла негодяйки короткий писк. «Душистые сиськи уже не спасут тебя» — Потому что я... твоя женщина. — прошептала Нелл, убрав пряди темных волос от его лица. Увеличенный костяной нарост возле дыры опять подвергся ласке ее ладони. — Моя...— почему-то сразу, уверенно согласился Джируга.