Утопия

Глава 2. Клетка для белки, что грызет орешки, покрытые золотой скорлупой

Под кучей денег может быть погребена человеческая душа. (Натаниэль Готорн)

Говорят, что пути обратно не существует, когда уже ступил за черту запрета. Но я думаю, они не правы. Многие банально не видят выход, тем самым убивая себя о толстые прутья собственной души. Ужасное зрелище, оно — лишь порождение мира, где якобы нет зла... нашего мира, где эмоции не правят людьми, где эмоциями правят люди. Шаг в сторону означает, что ты сбился с правильного пути, но всегда можешь вернуться к началу. Вот только оно имеет полное право изменяться со временем, как график разрушения вещества. Тоненькая полоска ползет сначала вверх, гордо поднимая воображаемую голову, пока не доберется до всего того, что мы теряем безвозвратно. Именно это называется запретной чертой. Далее человек плывет по течению, как сейчас делаю я, стараясь понять некоторые вещи, доселе недоступные. Чуть позже придет время, когда река кончится. Дорогу преградит огромный водопад, своим бешеным течением увлекая в сторону смерти — хрупкое разрушение. Раз — и вас больше ничего не тревожит. Конец... В моем сознании он наступил в тот момент, когда я увидела чужака. Что-то подтолкнуло к действиям, но смогло отнять все. А так ли это? Думаю, что нет. Тот случай подарил мне жизнь, не то тупое существование, которое преследовало день ото дня, а самую настоящую жизнь — способностью анализировать мир не разумом, а сердцем. Жаль, что оно есть только в душе. Физически я так и осталась мертва, смотрела на белый потолок, устроив охоту на собственные чувства, пытаясь вспомнить сон. Сильная вспышка боли пронзила все мое тело, а люди в масках не переставали суетиться, им не было никакого дела до чувств существа, погибающего под ворохом трубок различного диаметра и назначения. Большая часть которых обосновалась на моей груди, впиваясь иголками и толстыми лезвиями под бесцветную, кажущуюся прозрачной в свете ламп, кожу. Каждый укол отдавался непонятным ощущением удара, казалось, что где-то совсем близко обосновался крупный дятел — механическая птица, добывающая минералы и воду для всего нашего города. Без них мы никто... - Обнаружена невосприимчивость к препарату, - проговорило существо, что всего пару секунд назад запустило какие-то неизвестные мне процессы. Трубочки и жгутики, оплетающие все вокруг, наполнились прозрачной, слегка желтоватой жидкостью, просачиваясь в тело через небольшие проколы. Кожа от такого зачесалась, как после соляной ванны, захотелось ее сбросить, сорвать, но мои конечности оказались закрепленными. Во избежание побега, с двух сторон меня прижимали еще и чьи-то холодные руки, обжигая новым ощущением. - Это плохо? - Снова этот голос. - Наоборот, замечательно... Вот это уже звучало сталью, под стать тому, что я сейчас испытывала. - Второй образец перестал подавать признаки жизни. - Снова неудача? Я не понимала, о чем они говорят. Долго старалась уловить хотя бы ниточку странного диалога, но не могла. Сознание хотело только отдыха, сопротивляясь всем приложенным стараниям. Единственное, что получилось, так это — повернуть голову и бесчувственным взглядом обшарить комнату. Множество светящихся мониторов, механические руки со световыми указками, разноцветные трубки, среди которых выделяется парочка очень ярких — алых, скорее даже бордовых. Они прикреплены к кому-то так же, как и ко мне, оплели тело человека. Знакомого человека. В нем я узнала пришельца, правда, сейчас он не казался так наигранно смелым или ехидным. Мужчину что-то мучило, его лицо застыло маской страдания... Нехотя я снова приоткрыла глаза, прогоняя страшное, но почему-то такое желанное видение. Трубки, кровь, прозрачная жидкость... Не верю, что это было правдой. Впрочем, одного того, что я перестала кому-либо доверять, будет достаточно, дабы сказать с уверенностью: «Во мне произошли изменения». Незаметно пробрались в сердце, ужалив отравой чувств. - Утренняя проверка, - заголосил коммуникатор над головой. - Утренняя проверка, пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Медицинский персонал прибудет в ближайшее время. Двигаться и так не хотелось, поэтому я проигнорировала это сообщение, даже не попытавшись вникнуть в суть сказанного, за что и поплатилась. Дозу препарата автоматика ввела в основание шеи неожиданно, заставив зябко вздрогнуть. Не больно, а я так надеялась, что все было реальностью. Рядом кто-то закопошился, громко сетуя на острые иголки, которые подкрадываются ни с того ни с сего и пытаются помешать здоровому сну нормальных людей. Шумно прошаркав, этот некто остановился рядом с моим креслом. - Подъем! - заорал он прямо в ухо, надеясь, что я вскочу, как ужаленная. Ошибся, я лишь лениво приоткрыла глаза. - Ненормальный мир, - вспыхнул на это странный собеседник, стараясь словами как можно сильнее меня задеть. Он слишком шумный... - Такой же, как и всегда, - тихонько прошептала, протянув вперед бледную руку, чтобы прикоснуться к новому соседу, но тот, так и не показавшись мне на глаза, встал, раздраженно пнув рядом летающий стул. - Номер два дробь пять тысяч двадцать три, что вы себе позволяете? - заголосил механический доктор, почувствовав, что вокруг творится полнейшее безобразие. Я же мысленно присвистнула, похвалив неживого коллегу, только минут через пять поняв, что мир действительно сошел с ума. Из-за этого так перепугалась... Стоит сказать, что появившиеся отголоски эмоций я еще не контролировала, все получалось как-то спонтанно. Так что мою реакцию тяжело было назвать адекватной. - А мне говорили, что у зомби нет чувств... - послышалось уже гораздо ближе. - Даже хочется проверить, так ли это на самом деле. Я аж кожей почувствовала сальный взгляд, раздевающий мое тело. Тяжело было сохранить спокойствие и не обернуться. - Мы не чувствуем, - максимально холодно, сквозь зубы проскрежетала я, понимая, что скоро взорвусь не просто эмоционально, а на самом деле, забрызгав всю комнату ошметками. Тем самым хорошенько смогу отомстить тому, кто все это создал. Пусть оттирает хоть тысячу лет всякую гадость с полов, как подобное делала я совсем недавно. Ему как раз хватит, если снять ограничитель на возраст. В таком случае люди перестанут умирать... подобия людей, но без сердца, даже механического. - Ага, я вижу. Еще ты говорила: «Мы не лжем!»