Хэллоуин

Маленький городок на самом краю земли – на Аляске, если быть точнее, - не славился абсолютно ничем и созданием своим не был обязан никаким великим американским серам и уж тем более русским графам, но имел, тем не менее, одну (всего одну, представьте!) легенду. Легенда эта была, конечно же, всего лишь одной из «бабушкиных сказок», которыми пугают непослушных детей беспокойные или слишком суеверные родители, не в силах придумать более веских аргументов для контроля своих буйных чад. И была эта легенда (которая на самом-то деле была лишь сказкой!), разумеется, леденящей кровь и заставляющей людей пытаться не вспоминать ее посреди ночи по дороге в туалет во избежание тряски поджилок на обратном пути. Гласила легенда о том, что в городке-на-краю-земли когда-то, вне всякого сомненья, давным-давно, умер достопочтенный сэр. Не будем уточнять, что именно за сэр это был, скажем лишь о его бесспорной кончине (в другом, правда, городе, на что указывают некоторые неоспоримые доказательства, но это совершенно неважно). И вот, дескать, душа этого господина никак не может успокоиться/бродит по земле в поисках успокоения/жаждет мести/охраняет зарытые при жизни сокровища. Существует множество различных версий, но вся суть в том, что душе его нет покоя после кончины бренного тела. И душа требует жертв. Анастейша возвращалась по бездушной и неприветливой улице холодного города с веселой вечеринки по поводу Хэллоуина в свой пустой и унылый дом. На фоне красиво оформленных соседских домов, находящихся под охраной скелетов, летучих мышей-вампиров и освещаемых светильниками Джека, дом девушки выглядел хмурым и гораздо более зловещим даже без атрибутики. Да к тому же лампа в фонаре прямо напротив дома Анастейши снова перегорела. Все это было нисколько не пугающим, и домой попасть хотелось ничуть не меньше, чем перед тем, как девушка вспомнила все страшилки, рассказанные друзьями на вечеринке. И вот, ключ проворачивается в замке, дверь отворяется, и девушка входит домой, на ходу скидывая легкую курточку и оголяя плечи, сплошь покрытые подтеками краски, растворенной потом и газировкой, пролитой неуклюжим молокососом в доме одного из немногочисленных друзей Анастейши. Девушка расшнуровывает чертовски жмущие ботфорты, продолжая вспоминать страшные истории, в том числе и книги, прочитанные ею за несколько последних лет. «Держа фонарик большим и указательным пальцами и растопырив три других, я протянул руку в могильную темноту, дабы доказать себе, что мои страхи беспочвенны.» Девушка быстро распрямилась, слишком резко для человека, который не верит в глупые сказки и после просмотра фильма ужасов в кинотеатре поздней ночью провожает подругу до дома и возвращается к себе по темным улицам, прокручивая в голове самые страшные моменты и довольно ухмыляясь. «И прикоснулся к лицу.» Свет она, конечно же, не догадалась зажечь. Да и зачем? Ведь он неприятно слепил бы глаза, а собственный дом Анастейша знает, как свои пять пальцев. «Крыло носа. Уголок рта. Мой мизинец скользнул по упругой губе и влажным зубам.» Дверь была закрыта на нижний замок. Накануне девушка потеряла ключи и пыталась открыть дверь ложечкой, которую прихватила для йогурта, не успев с утра позавтракать. Замок не открылся, но девушка нашла в кармане ключи и смогла-таки открыть дверь. Только теперь ключ постоянно застревал в замочной скважине, и девушка стала закрывать дверь на нижний замок, раньше использовавшийся лишь при отъезде хозяйки на длительное время. А сейчас она открыла верхний замок. Страх скользнул по горлу, задел склизким боком, заставив зябко сжаться, сердце, плюхнулся в желудок и зашептал, щекоча раздвоенным языком внутренности: «Беги!» Вся усталость, накопленная бедной девочкой за день, вдруг свалилась на нее и пригвоздила к полу. Она поняла, что даже если побежит, ей не удастся уйти от преследования, да и почти наверняка она запнется за соскользнувшие с ног наполовину уже снятые сапоги. Осознание собственной беспомощности заставило девушку протянуть дрожащую руку и коснуться чужого лица. Пальцы тянулись вперед, ища чужое обезображенное и ледяное лицо, металлическую маску, закрывающую рот и прижимающую нижнюю челюсть к верхней, но наткнулись лишь на холодную пустоту. Девушка сделала несколько мелких шажков в направлении своего убийцы, но рука по-прежнему ни во что не упиралась. Тогда Анастейша подалась корпусом вперед и полоснула ногтями темноту. Ничего не случилось. Мрак не ответил ни воплем, ни злобным шипением, ни резким и грубым толчком с последующей кровавой расправой над беспомощной жертвой. Девушка выдохнула с облегчением и, почувствовав, как адреналин вытесняется чувством спокойствия и мангуст-облегчение расправляется со змеей-страхом, согревая нутро теплой и нежной шкуркой, повернулась, чтобы включить свет. Скорее всего, закрыла дверь так же, как и открыла – по привычке, забыв о поломке. Ледяные пальцы коснулись сгиба локтя, скользнули вниз по руке и сжались стальным кольцом вокруг запястий девушки. «Убьет!» - вспыхнула в голове девушки мысль; «Убьет и изнасилует!» - загорелась другая. Вскоре внутри девушки уже бушевал настоящий пожар, от жара которого кровь кипела, а плоть рвалась в бой, трепыхаясь в руках неизвестного. Не ожидая, видимо, особого сопротивления, невидимый в кромешной тьме противник отпустил руку жертвы, которой она тут же потянулась к двери, с явным намерением открыть ее и выбежать на улицу с мольбами о помощи. Нападающий снова прикоснулся к Анастейше своей холодной рукой, но на этот раз он лишь задел кожу ее шеи. Тепло разлилось по телу девушки, мысли в голове внезапно потухли, а ноги стали ватными, кончики пальцев закололо множество иголочек и возникло желание прилечь и прикрыть на пару минут глаза. «Нужно было кричать…» - выдало угасающее сознание. Кровь текла по ключицам, открытой груди, впитывалась в корсет и, остывая, немного холодила кожу, под которой сердце колотилось о грудную клетку, ловя последние моменты своей жизни. Убийца стоял над окровавленным телом, наблюдая за разливающейся по полу лужей ртути. Кровь действительно была похожа на ртуть в этом скудном освещении только что вышедшей из-за туч луны. Тень, изучающая эту живописную картину из угла комнаты, двинулась вперед и скользнула к телу. Лунный свет озарил бы тень, если бы не прошел сквозь нее, засверкав «внутри». Над мертвой девушкой воздух словно стал плотнее, сгустился, приобрел человеческие очертания. Призрак Анастейши бросил рассеянный взгляд на тело и иронично усмехнулся, отмечая на своем теле гораздо более реалистичный хеллоуинский грим, чем раньше. На шее призрака сомкнулась цепь-поводок, которую держала в своих руках тень. У Анастейши в голове вдруг нарисовалась картина: эта тень охраняет их маленький городок, собирая раз в год дань. И в этот раз она, Анастейша, стала платой за спокойствие и неприкосновенность замершего навеки в своем одиночестве городка. На рассвете два призрака растворились в лучах восходящего солнца, а через насколько часов в доме, в котором произошли этой ночью столь фантастические события, полиция обнаружила труп молодой девушки и убийцу, сидевшего тут же в оцепенении. Через год он снова сбежит из тюрьмы, одержимый призраком, в поисках достойной быть принесенной в жертву души.