***
Через день, я вновь сидела у них, провалившись в единственном кресле. С Дином мы делали вид, что друг друга не существует. Он не напоминал о том, что было в моем номере, продолжая вести себя так же, как и до этого. И раньше меня это слегка задевало. А теперь, меня это бесило, потому что я вот не могла забыть, как он одним присутствием отогнал боль. Как не ушел и смог сделать для меня больше, чем все остальные. Тогда мне показалось, что мы стали чуть ближе, но вот он вновь осуждает взглядом. Как же хотелось просто показать ему язык! Или средний палец. То и то? Но я только приняла правила, подражая его поведению, совсем его не понимая. Сэм задумчиво смотрел в монитор, подперев рукой щеку, а мне уже начало казаться, что пора уходить восвояси, не мешать братьям и вообще. Однако, стоило мне приготовиться к подъему с насиженного места, как он воодушевленно принялся зачитывать заголовок статьи. — На окраине Арвады был обнаружен труп Британи Джонсон, прилежной студентки, — мы с Дином переглянулись, тут же делая вид, что не смотрели друг на друга, — бедолагу нашли по частям в пакетах. Что, примечательно, никаких следов крови. — Выкачали заранее? — я мысленно прикинула список монстров, способных провернуть такое. — Джин или вампир, — констатировал старший Винчестер. — Не обязательно, — мне стоило заткнуться, но внезапное раздражение было не остановить, — это мог быть и кто-то другой. — И кто же? — от снисходительного тона мужчины захотелось кинуть в него подушкой или чем-нибудь потяжелее. — Низшие языческие божества, оккультисты., — я перечисляла, загибая пальцы. — Может, тогда и разберемся? — вклинился Сэм, не давая нам продолжить увлекательный спор. На мгновение мы замерли, с подозрением глядя друг на друга. Было понятно, что сказано это было всем в помещении. Меня зовут с собой? Самым разумным было бы вежливо отказаться, сослаться на дела, простуду или еще что-то, но одного взгляда на старшего Винчестера хватило для быстрого решения. Улыбнувшись, я подмигнула удивленному Дину. Оно того стоит. — Я только за, — и смотря только в зеленые глаза, добавила, — все равно делать нечего.Часть 5
1 декабря 2020 г. в 19:58
Вода сомкнулась надо мной, и цепкая тина обволокла каждый клочок тела, таща на глубину. Я пыталась сделать вдох, но в горло лилась только холодная речная вода. Задыхаясь, цеплялась за тонкую руку, что быстро ускользала дальше от меня. Отчаяние накрыло с головой, и каждое движение только сильнее затягивало вниз, прочь от тонущего парня, погребая любую надежду.
Легкие горели, и я уже не понимала, что лишь глотаю больше воды, лишая себя шанса на спасение…
С криком, вскочила на постели, судорожно дыша затхлым воздухом мотеля. Сердце колотилось, с щек стекали горячие слезы, пачкая футболку. Потерев лицо, сосчитала до десяти, напоминая себе, что это лишь кошмар, искаженное воспоминание. Сдерживая всхлипы, потянулась к телефону, который как назло показал тот самый день. А ведь я почти забыла.
Прошло два дня, а Винчестеры не уехали. И пирамида не рухнула на голову. Начав ходить, первым делом, принялась спускаться к ним, в поисках компании. Сэм был рад пообщаться с кем-то кроме брата. Мы продолжали обмениваться историями, опытом. С ним я чувствовала себя в своей тарелке, на нужном месте. Чего нельзя было сказать о Дине. Он часто пропадал в баре, пересекаясь со мной только на пару минут. Охотник гневно смотрел, поджимал губы, и сухо интересовался моим состоянием, не забывая напомнить, что от ходьбы быстрее раны не заживут.
Они не откровенничали о своих планах, а расспрашивать показалось невежливым. Наступать было уже почти не больно, хотя тут и на руку играли обезболивающие, но какая разница? Ортопедические стельки, постоянный уход и все заживало как на собаке. Как и всегда.
Однако, сегодня я не спустилась. Доковыляла до ванной, и надрывно улыбнулась отражению, забралась в ледяной душ. На мгновение, он напомнил о кошмаре, но эти мысли исчезли, стоило сменить температуру на горячую. Натянув одежду и затянув новые бинты, трясущейся рукой включила телефон, заходя в соцсети. Куча непрочитанных сообщений от родни и пары знакомых. Иногда я им отвечала, говоря, что все хорошо, что веселюсь по полной.
Однако, сегодня сообщения были другого толка. Соболезнования, слова поддержки. Бездумно ткнула на диалог со Светой, бегло просматривая сто сорок сообщений, большая часть из которых сводилась к любованию соседским котиком, и последними новостями о жизни дома.
«Эй, как ты там? Прошло столько лет, но я знаю, что ты сейчас начнешь делать. Немедленно прекрати или я приеду и лично придушу тебя!»
Вымученно улыбнувшись, ответила ей, что не буду, и продолжила просматривать чаты, лаконично отвечая. От одной из сестёр пришло длинное сообщение, которое я не стала читать полностью, зная, что там. Она, наверняка, пыталась поддержать меня, вновь убедить в том, что ничего было не изменить. Шмыгнув, стерла слезу, ответив ей благодарностью, и парочкой слов поддержки.
Выключив смартфон, вытащила из чехла потертую фотографию пятнадцатилетней давности. Все углы были сильно стерты, но на них можно было разглядеть счастливую, улыбающуюся семью из пяти человек. Три сестры и два брата, сжимающие друг друга в объятьях. Горло сдавило, и я отложила фото, доковыляв к шкафчику, вытащила бутылку, и так не дойдя обратно, осела прямо на пол, отперевшись спиной о спинку кровати.
Достала фото, и откупорив бутылку, подняла её в воздухе, тихо прошептав извинения, которым совсем не верила. Я не смотрела на время, давясь горькими глотками крепкого алкоголя, и весь мир остался где-то там. По щекам катились слезы, сердце выворачивало на изнанку, и я понимала, что ничего с этим не могу поделать.
Ногу предательски заломило, но мне было плевать, что одна боль, что другая, какая между ними разница? Прошло столько лет, а я все еще…
Раздался стук в дверь, и сразу же за ним щелкнул дверной замок. Не сразу собравшись, припомнила, что давала Сэму запасные ключи, на всякий случай. Тяжело повернувшись, не сразу смогла понять, что картинка в голове не соответствует реальности. В дверях стоял совсем не тот Винчестер, сверля меня гневным взглядом.
— Серьезно? — он критично кивнул на бутылку, закатывая глаза, — мы уже думали, что что-то случилось, а ты просто решила напиться?
— Просто отвали, — не было никаких сил с ним препираться, играя в нашу обычную игру.
Но он не ушел. И ничего больше не сказал, только закрыл за собой дверь, и сел на стул, напротив меня, терпеливо смотря, подмечая каждую деталь. А я больше не могла сделать даже глотка, в горле застрял ком, алкоголь в крови требовал выхода боли, но разум удерживал меня на месте, повторяя, что этого человека я не знаю.
— Все, отдавай сюда, — вырвал он бутылку из моих рук, убирая на стол.
Дин просто схватил меня поперек талии и перетащил на кровать, опрокидывая мою апатичную тушку. В груди поднялось негодование. Я и мои страдания не хотели, чтобы кто-то нарушал привычный ход вещей. Это было личным и устоявшимся. Стукнув его по руке, вздернула подбородок.
— Спасибо, конечно, но можешь идти. На эту вечеринку самобичевания тебя не приглашали, — я пыталась отшутиться, но неожиданная правдивость оглушила, еще сильнее выбив из колеи, — серьезно, отстань.
— Неа, — он мотнул головой, разведя руками, — и не надейся. Сейчас уйду, а ты пойдешь в душе утопишься, кто тебя знает.
Я огрызнулась, понимая, что охотник никуда не собирается. Как же хотелось одиночества! Один день, в долбаном году, могу прекратить делать вид, что все в порядке? Всего один день, нежели это так много?
— Мог бы выпить со мной, а не нотации читать, — нервно рассмеявшись, смирилась с неожиданной компанией.
— У тебя бокалы хоть есть, или твое желание пить из горла принципиальное? — теперь я закатила глаза, указывая на шкафчики.
Была у меня такая привычка, обживаться в местах, где не собиралась проводить много времени. Это давало некое ощущение нормальности. Словно, у меня была обычная работа, просто с кучей командировок, например. Я вновь отвлеклась, вперившись взглядом куда-то в пустоту, давая в себе горечь.
Мне всучили полный стакан, и хлипкая кровать заскрипела под тяжестью мужчину, усевшегося напротив. Он положил фотографию на покрывало, не спрашивая, а я вздрогнула, тут же отворачиваясь. Сидеть с кем-то, сейчас, казалось предательством. Даже Свете я не позволяла находиться рядом в такое время…
— Почему ты вообще пришел? — спросила, стараясь изобразить беззаботность, — ты же игнорируешь меня постоянно?
Дин хмыкнул, словно я сморозила глупость, которую и сама не понимаю. Он оперся спиной о спинку, пристально смотря, и может, так оно и было, а может это лишь алкоголь, но мне показалось, что он смог согреть что-то внутри меня. Нечто давно застывшее, и режущее изнутри.
— Тебя тяжело игнорировать, особенно, когда ты постоянно забываешь что-то на моей постели, золушка. Спасибо, что не обувь.
— Эй! — я, наконец смогла отвлечься от купании в своей боли, и этого мгновения хватило, чтоб сердце забилось чуть свободнее, — ты так редко там бываешь, что легко забыть, что она чья-то!
Он рассмеялся, поднимая бровь.
— Зато ты из неё не выбираешься, — Дин подмигнул, — могла бы и подождать меня там, чисто ради справедливости.
Показав ему язык, не смогла сдержать смеха. Не сдавленного, а обычного и искреннего. Было так странно, не чувствовать давящей пустоты, просто быть, не оглядываясь назад. И еще страннее было то, что первым человеком за долгие годы, кто смог пробраться под броню, оказался именно Дин Винчестер, хотя кто меня спрашивал?
Было так спокойно, уютно, что не сразу заметила наступившую тишину. Она не давила, только обволакивала, подталкивая к тому, чтобы просто открыться. Перестать тащить на себе этот груз. Однако, заговорить первой было тяжело, слишком сложно, слова терялись где-то в глубине, путаясь.
— Это твоя семья? — он спросил первым, но я не показала благодарности, отчего-то зная, что тот и так все понимает, — никогда не думал, что у тебя могут быть братья и сестры. В таком количестве.
Он говорил издалека, и я смогла улыбнуться. Допивая алкоголь. В голове мелькнула мысль, то вообще-то по документам, я должна быть полной сиротой, выросшей в приюте, но… Сколько уже нарушено правил? И не полезут же они проверять, в конце концов. Просто опущу место, вот и всё.
— Ага, у нашей семейки почти традиция заводить кучу детей, а потом делать вид, что не имеешь к ним отношения, — хихикнув, вспомнила детство, — хотя Виктория и старается, уйти от этого.
Я чуть подвинулась, заглядывая в старую фотографию. Рассказывать о них было легко, естественно, и кое ты веки, можно было поведать о них, как о простой семье. Без всей ненужной чепухи, без описаний родословной и того, почему наша фамилия имеет такой большой дипломатический вес. Всего-то, кроме места, опускаю то, что наша любимейшая матушка носит графский титул. Которым, дорожит, только она.
— У вас у всех, такие имена? — мужчину смешно скривился, вопросительно разглядывая счастливые лица на выцветшей фотографии, — у кого-то были проблемы с фантазией?
— Нормальные имена! — уткнув руки в боки, не сдерживала улыбку.
— И кто из них кто? — продолжил расспрашивать Винчестер.
— Это, собственно Виктория, — ткнула пальцем в темную макушку с огромными голубыми глазами, — она на два года старше и уже с тремя детьми, что периодически пугает, но хоть она за всех выполнила квоту по внукам.
Вспомнились вечера с неугомонными малышами, так и норовившими залезть в холодильник или в розетку. В розетку от холодильника. Казалось, что снова чувствовался запах её свежей выпечки и завуалированные ругательства на несчастного мужа, который иногда выглядывал из-за двери, отшучиваясь.
Окунувшись в воспоминания, не замечала, как Дин смотрел только на меня, изредка косясь на фото, чтобы не потерять нить разговора.
— И гордость семейства, так сказать, — я провела пальцами по лицам старших близнецов, что смотрели на камеру с высока, поддерживая широкие голливудские улыбки, — Карина и Виктор… у нас разница пять лет, но похоже, что вся жизнь. Если кто-то где-то распределяет, кому из семьи должны достаться все фамильные черты, то на них он решил остановиться.
— Все так плохо? — его голос был так близко, что по коже прошлись мурашки, а под ребрами закололо, я мотнула головой, отгоняя внезапную дрожь, и отвечая на вопрос.
— Они страшные зануды, всегда считают, что все знают лучше, но на самом деле больше всех бесят. Особенно друг друга.
— Может, это вы просто редкостные занозы в заднице? — повернулась к нему, резко осознав, что в чем-то они все были похожи. Только мои были холоднее и отчуждение, хотя…
— Это наболевшее? — подняла брови, весело ухмыляясь, но в ответ мне фыркнули, вновь смотря как на ребенка.
Мы сидели почти в плотную, и вспомнить, в какой момент я так близко села, не получилось. Еще совсем немного, и можно было бы прижаться к нему, попытаться раствориться. Моргнув, встретилась с ним взглядом. Наконец, очередь дошла до последнего члена семьи. До мальчугана в центре, с самыми светлыми волосами, так похожего на отца. Я сглотнула, набираясь сил.
И снова мне облегчили задачу, мягко сжав руку, поддерживая. Откатившая скорбь, вернулась обратно обхватывая легкие, сердце, каждый орган, заставляя кровь похолодеть, вместе с кончиками пальцев, которые тут же начали растирать, согревая мозолистыми ладонями. Я остановила его, просто переплетя с ним пальцы, стараясь удержаться в этом самом моменте, не рухнуть обратно. И почему то, я верила, что с Дином это получиться.
— Что с ним случилось? — он не давил и я просто начала говорить, смотря куда угодно в сторону, боясь, что не смогу договорить, что стены сомкнуться.
— Алекс, он утонул 15 лет назад, — я подавилась словами, вцепившись немеющими пальцами в мужские запястья. Весь воздух, словно выкачали, оставив медленно умирать от гипоксии.
— Лина, — он мягко позвал меня, притягивая к себе, крепко обнимая и перебирая волосы, успокаивал, — как это произошло?
Всхлипнув, уткнулась ему в грудь, сжимая рубашку. Знал, ли он насколько правильные задает вопросы? Конечно, да. Охотники, всегда знают кучу историй, видят людей, не справившихся со своей болью. А я не справилась, совсем. Сделав глубокий вдох, устроилась поудобнее в объятиях.
— Ему на следующий день должно было исполниться пятнадцать. Не очень далеко от нашего дома есть речка, раньше в ней часто купались, но потом она заросла тиной. Там раньше еще ловили рыбу с сетью, — я не открывала глаз, мысленно возвращаясь в залитый солнцем день. Мне вновь было девятнадцать, — мы долго не могли его найти, и я вспомнила, что он часто туда ходил… — Дин не прекращал осторожно гладить меня по спине, молча слушая, уже зная, чем закончиться история.
— Он стоял там, на небольшом пирсе, я окликнула его, и доска под ним сломалась. Просто гнилая доска, на которую всем всегда было плевать.
В ушах стоял треск и удар по воде, с которым парень рухнул вниз. Столб брызг, а за ним не видно, зацепился ли он за что-то. Оглушающая тишина, когда он ушел под воду.
— Он запутался в тине, — голос мой был таким тихим, что приходилось сомневаться, что Дин хоть что-то слышит, — я бросилась к нему, но в мутной воде ничего не было видно. На мгновение, заметила его, но он как-то запутался в старых сетях…. Я попыталась дотянуться, но подводным течение его отнесло в сторону.
Ночной кошмар вернулся, ледяная вода, удушье и отчаяние. Ускользающая тонкая рука, исчезающая в глубине. Попытки доплыть и водоросли, опутавшие каждую конечность.
— Но я тоже запуталась в тине. Не получилось даже с места сдвинуться, а потом я потеряла сознание, — Винчестер остановился, тяжело вздохнув, но не перебил, — меня успели вытащить, потом едва откачали, но его смогли найти только на следующий день. Алекса отнесло на десяток километров вниз по течению. Почему я ничего не сказала? Какого черта я натворила?
Меня трясло, перед глазами стояло посиневшее лицо брата, когда его наконец вытащили из воды. Взгляд матери, державшейся в стороне все то время, словно её и вовсе ничего из происходящего не касалось, направленный на меня. Всего на секунду, но я увидела укор, пробравший до костей. Она развернулась и ушла.
— Ты не виновата, — твердо заявил мужчина, поднимая моё лицо, заставляя встретить его взгляд, — никто не может предугадать такое, слышишь? Ты чуть не погибла сама, пока пыталась его спасти.
Мотнула головой, не соглашаясь. Он был так убедителен, что хотелось ему верить. Однако, сам он всегда вытаскивал брата из любой ямы, пока я позволила ему погибнуть. И все только потому, что там оказалась именно я, и никто больше не знал. Вот чего мне стоило сказать остальным? Почему пошла одна? А если бы я не стала ему кричать, то может быть доска бы и не сломалась.
— Это не ты его убила, и ты это знаешь, — его слова попали точно в цель, выкидывая из колеи, — Иногда такое случается, но ты не можешь провести целую жизнь виня себя в том, чему не было причины. Сколько человек ты в итоге спасла? Этого бы не случилось, уйди ты с ним на дно.
Согласиться было больно, и я не смогла. Но стало легче, как бывает, когда кто-то подбирает нужные слова, и произнося их, понимает о чем говорит. Обычно люди сыплют словами, не разбирая смысла, и они лишь касаются, но не влияют. И сейчас, что-то во мне все же дернулось, позволяя отпустить хоть часть вины. Самую малость, но намного больше, чем удавалось за прошедшие годы.
Прочитав что-то для себя в моем лице, мужчина притянул к себе так резко, что из легких с писком вышибло весь воздух. Он откинулся на кровати, не размыкая рук, утаскивая за собой, устраивая под боком. Мне стоило отстраниться, но сил не было, и на самом деле, самую малость, не хотелось. Казалось, что только он заставляет верить в свои слова, и стоит ему уйти, как вина вновь захлестнёт с головой, и все будет напрасно.
Расслабившись, уткнулась в его плечо, мелко подрагивая от зашкаливающих эмоций, а Дин был просто рядом, уткнувшись подбородком в мою макушку. Я не заметила, как уснула прижимаясь к нему, греясь о чужое тепло.