You are my happiness.

Питер заходит в гостиную Санктума, кутаясь в толстовку сильнее. На улице становится всё холоднее, от чего не спасает даже костюм с подогревом, а руки до сих пор немеют. Не стоило сегодня выходить из дома, но надо было слетать до Тони, чтобы отдать последние заготовки подарка для папы. Это важнее, чем какая-то глупая простуда. Правда, теперь становится хуже, из-за чего он просто падает на диван перед камином, подтягивая колени к груди и пытаясь согреться. Только не получается, ведь со стороны лестницы слышны быстрый топот маленьких ножек, поэтому Паркер садится ровно, ожидая появления маленького урагана. — Папа! Ты вернулся, — радостно вскрикивает ребёнок, подбегая к нему. — Конечно, Ликс, — слабо улыбается Питер, ловя его в объятия, и целует вихрастую макушку. — Ты хорошо себя вёл, малыш? Стефан мне потом жаловаться не будет? — Конечно! Я помогал ему. Потом мы учили что-то, но у меня не получилось запоми… запом-нить, — быстро рассказывает Феликс, запинаясь на последнем слове, и чуть хмурится, оглядывая парня. — Ты выглядишь уставшим, пап. — Он выглядит нездоровым, милый. И тебе бы лучше отойти от него, если не хочешь заболеть потом, — раздаётся сзади, из-за чего Паркер корчит недовольную рожицу, а мальчик начинает смеяться. — Ты не даёшь мне с сыном пообщаться, Ло. Жестоко, ты так не думаешь? — спрашивает Питер, отпуская ребёнка на пол и поворачивается к Лафейсону, чихая. — Сам же потом жалеть будешь, если заразишь его, — пожимает плечами Локи, обходя диван, и присаживается на корточки перед сыном, что задумчиво смотрит на них обоих. — Сбегаешь до своего дедушки? Скажи ему, что твоему непутёвому папочке нужен горячий чай и лекарство. — Хорошо, пап, — кивает Феликс и снова убегает на второй этаж, где в библиотеке сидит Стрэндж. Паркер расслабляется и снова падает на диван, хлопая рядом с собой, чтобы Лафейсон тоже лёг. Когда тот с тяжёлым вздохом сдаётся и ложится на край, парень подкатывается к нему, шмыгая носом, и радуется, что больше никуда не придётся идти. Разве не это счастье? Нет, что подтверждает недовольный взгляд, брошенный на него сверху. — Знаю, что безответственный. Знаю, что не стоило выходить, когда там холодно, а у меня простуда. Знаю, что надо было тепло одеваться, если куда-то пошёл. Знаю, что расстроил тебя, но мне надо было, — бормочет Питер, кладя голову ему на грудь и обнимая за пояс. — Прости, пожалуйста, Ло. — Глупый ты, кроха, — качает головой Локи, перекладывая его голову на плечо, чтобы повернуться на бок и уже самому обнять парня, глядя в глаза. — Не расстроил. Да, не стоило выходить. Да, нужно было тепло одеваться, но всё остальное глупости. Я просто переживал, когда Феликс сказал, что его папочка снова сбежал со своего же больничного. Пит, я понимаю, что у тебя регенерация и всё такое, но ты заболел. У тебя температура, озноб, а ещё ты арахнид, которому вообще противопоказан холод. — Так ты… не расстроен? Ты переживал? — тихо спрашивает Паркер, отводя на секунду взгляд, и снова заглядывает ему в глаза. — Тебя это удивляет, кроха? — усмехается он, кладя ладонь на его щёку и мягко поглаживая. — Если ты забыл, то я не ждал, как Старк, и сделал тебе предложение ещё год назад, а ты сказал да. — Тони просто выжидает удобный момент, чтобы подойти к папе, так что тсс, — фырчит Питер, закидывая на него ногу, и улыбается, чувствуя, как от колена до талии скользит рука, оставаясь после на бедре. — Я думал, что ты будешь злиться на меня, ведь снова не послушал тебя. — Напомни мне, когда я в последний раз мог нормально злиться на тебя? — хмыкает Локи, наклоняясь к нему ближе, чтобы поцеловать, но в последний момент успевает увернуться, когда тот чихает. — Вот и будет тебе наказанием то, что до выздоровления не будет поцелуев. — Ну, Ло! — хнычет Паркер, шмыгая носом, и смотрит на него жалобными глазами. — Я и так страдаю. — А кто в этом виноват, милый? — злорадно усмехается Лафейсон, но не выдерживает этого взгляда, целуя его в нос. — Большего не получишь. — Правильно папа говорил. Ты злюка. Локи смеётся, прижимая парня к себе ближе за бедро, и целует в макушку, когда Питер утыкается носом ему в шею. Сколько бы лет не прошло, у него всё также не получается сопротивляться этому ребёнку. Хотя давно уже не ребёнку. И это несмотря на то, что Тору или кому-то другому он легко может отказать. Даже Феликсу легче сказать нет, чем ему. — Что же ты делаешь со мной, а? — спрашивает Лафейсон, поглаживая его по бедру и расслабляясь окончательно. Переживать больше не о чём, ведь самое главное сейчас лежит рядом с ним и где-то бегает по Санктуму. — Люблю тебя. Вот что делаю, — сонно бормочет Паркер, целуя его в шею и потираясь об неё носом. — А ты? — Пытаюсь наругать. Получается? — О да. Я чувствую себя отруганным, фей. Готов падать на колени и просить прощения. — На коленях ты будешь сидеть по другой причине, кроха, — фырчит Локи, прикрывая глаза. — Раз не получается ругать, буду любить. А теперь отдыхай, непоседа. Питер довольно мычит и начинает засыпать, чувствуя, как его накрывают пледом, возвращая после руку на бедро. Странно, но так легче всегда проваливаться в сон. У него эта привычка появилась ещё во время той пятилетки, продлившейся для них намного дольше и, как бы странно это не звучало, меньше. Паркер до сих пор помнит, как они учились заново верить друг другу, подпуская ближе в том месте, о котором не говорят. Он не говорил, да и Лафейсон тоже. Только забыть ни о чём не получилось, хотя хотелось.

***

— Этот Старк!.. — Понятное дело, что не тот. — Ты вообще на чьей стороне? — На стороне своих недоразумений. — Ясно всё с тобой. — Так что случилось, Стефан? — спрашивает тихо Локи, чтобы не разбудить спящего Питера, что почти лежит на нём. — Ты просто представь, — взбудораженно шепчет Стрэндж, жестикулируя руками. — Он сделал мне предложение. Этот эгоист с завышенной самооценкой и до бе… кхм, сделал мне предложение. Где это видано вообще?! — И что ты ответил? Отказал? — усмехается Лафейсон, заранее зная ответ. — Я, по-твоему, идиот? Конечно же, согласился. Он, может, и придурок, но мой. — Наконец-то, два самовлюблённых героя Земли сделали это, — сонно фырчит Паркер, полностью забираясь на Локи и довольно выдыхая. — Ты знал? — удивлённо произносит Стефан, глядя на ребёнка, что пытается снова уснуть, но не выходит. — А для чего я ещё мог выйти из дома с температурой? Позавчера для этого и бегал. — Пойду-ка я. Надо убить проклятого Старка, — возмущённо тянет Стрэндж, вставая с кресла и направляется к двери. — Значит, до завтра его не ждём, — подытоживает Лафейсон, весело хмыкая, и накрывает губы парня пальцем. — Никаких поцелуев, кроха. — Злюка!