Дополнительные качества

-Знакомый голос. – спокойно произносит незнакомец, заводя за спину руки и делая пару мелких шагов в сторону мальчишки. – Мы не встречались раньше? -Сложно понять сквозь сетку. – хмыкает Филипп в своей привычной манере, поправляя позаимствованный у Киры и спешно надетый на лицо темно-фиолетовый воровской платок, и сглатывает. -Конечно, - легонько кивает мужчина и не спеша – слишком медленно – откидывает назад темную сетчатую ткань, открывая лицо. – Быть может, теперь ты? Но парень молчит, лишь смотрит завороженно, словно под мороком, на старого знакомого, но будто не верит. Нет, он просто не может быть им. Уж слишком, слишком просто. Скорее всего, Филипп ошибся, а этот человек и впрямь лишь пасечник, решивший засесть куда подальше от всей этой шумихи с уровнями и прокачкой, и злодеем, устроившим игру в реальном мире. Но глаза… ярко-голубые, раскосые, с легкий прищуром и белой каймой в виде длинный ресниц. Именно они выдавали его с головой. -А… - парень хочет произнести хоть что-то, но слова попросту застревают в глотке. А минуты тянутся, и тянутся слишком и слишком медленно, взращивая семя паники внутри мальчишки. -Хм? – тонких бледных губ касается легкая, почти самодовольная ухмылка, и мужчина подходит ближе, почти нависая над Филом. – Неужели ты узнал меня? Срабатывает спусковой крючок где-то внутри мальчишки, там, далеко за ребрами, и он в миг оживает, натягивая на лицо одну из своих профессиональных масок. Он делает пару шагов назад, хочет отойти подальше, но лишь упирается в острый уголок выкрашенного в ярко-зеленый улья. -Эээ, да, конечно. - протягивает парень, спешно оглядываясь назад, а затем вновь поднимает взгляд на мужчину. – Вы ведь снимались в том фильме, ведь так? -Верно. – еще шаг. Он кивает и издает тихий смешок. Смотрит сверху вниз и кажется, вот-вот пристрелит. А может, у Фила просто обострилось чувство страха? – Мирон, - улыбается он, будто бы нарочито блеснув острыми клыками. -А… а я Егор. Приятно познакомиться, и, смотри, - он кидает скорый взгляд на запястье, на котором должны быть часы, а затем вновь смотрит на мужчину. – Уже столько натикало, воу, мне пора. -Так скоро? – форменная белая бровь ползет вверх, и Моргарт складывает худые руки на груди. – А как же ресурсы, Егор? -Я уже нашел все, что мне нужно. – пожалуй, слишком резко отвечает Филипп, сжимая посильнее металлическую ручку распылителя, что стоит на крышке улья. Он не дает мужчине и пары секунд, как, замахнувшись, наотмашь бьет по самодовольному лицу: сам виноват – чересчур низко нагнулся. Глухой удар, болезненный и удивленный стон, и мальчишка с силой пихает его в грудь, отталкивая от себя. Филипп не медлит, отбегает от «старого знакомого» и чуть было не падает, заскользив на неправильно зеленой траве. Мальчишка чертыхается, спешно оглядывается назад – путь отхода прегражден мужчиной, и единственный шанс – попробовать сбежать через дом, ведь там наверняка есть какой-нибудь тайный проход, ведущий наружу. Он распахивает дверь с разбега, почти кубарем вваливается в просторный и, на удивление, светлый холл и спешно озирается по сторонам, в надежде найти хоть что-то, что поможет ему спастись, будь то маленькая незаметная дверь, заклеенная дешевыми обоями, или же дотошный центр мира, заменяющий место старого стационарного, давно не работающего телефона. Но ничего, абсолютно ничего приметного, что могло бы дать мальчишке возможность сбежать. -Хороша попытка, Филипп. - усмехается Моргарт, утирая темно-синюю кровь - единственное, что не смог изменить мужчина (а может быть и не захотел менять), что течет из разбитой скулы, неспешно, немого пригнувшись, входя в дом через распахнутую дверь и закрывая ее за собой. – Но тебе все равно не уйти отсюда живым. Нет… Только не это. Он ведь старался выиграть хоть немного времени, спешил, но, видимо, злодей оказался быстрее. Мальчишка оборачивается, глядит на него широко распахнутыми глазами, в которых отчетливо виден неподдельный животный страх, и замирает, не в силах пошевелиться. Его дыхание учащается, становится рваным, сбитым, а сердце будто бы пропускает пару ударов. Но мужчина попросту не дает мальчишке перевести дух, собраться с мыслями, и буквально за пару секунд оказывается рядом с ним. Слишком быстро. Проносится мысль в голове Фила прежде, чем Моргарт наносит удар. Он с силой бьет, почти не жалея - не церемонясь, отшвыривая парня к стене, прям как тряпичную куклу, и срывая с его лица уже никому не нужный и ничего не скрывающий воровской платок. Глупец… и зачем ты только полез к нему? Один… без поддержки друзей… без планшетки и посоха… Мальчишка лишь протяжно вскрикивает, но почти тут же замолкает, ведь от удара о стену у него перехватывает дыхание. Секунда… Проходит всего одна несчастная секунда, пока Фил медленно пытается прийти в себя и подняться, отчаянно цепляясь за неровную от обоев стену и тумбу подле нее. Но ватные ноги не держат, трясутся, и парень норовит вот-вот упасть, а в глазах нещадно двоится – картинка плывет, и силуэт мужчины кажется то слишком близким, то чересчур далеким. -Пошел ты… к черту… – шипит Филипп, безнадежно подпирая собой стену. Он бездумно водит рукой по тумбе, лелея надежду найти там хоть что-то, а потому, когда пальцы натыкаются на небольшую вазу, мальчишка хватается за тонкое горлышко и тотчас же бросает ее. Но из-за расфокусированного взгляда меткость подводит, и ваза пролетает в нескольких дюймах от чужой головы, разбившись на сотни осколков о пол. На подобную попытку мужчина то ли усмехается, то ли скалится, и в следующий миг оказывается подле Фила. Парень лишь вздрагивает, пытается нанести удар хоть куда-то, но руки его перехватывают холодные металлические клешни, грубо дергая вверх – поднимая на один уровень с чужим, донельзя острым и бледным лицом. -Я, помнится, сказал, что живым ты отсюда не уйдешь. Но за попытку, - он хмыкает, растянув болезненно-белые губы в усмешке. – Это было неплохо, правда. С учетом того, что ты безоружен. И я, как джентльмен, должен предоставить его тебе, дабы бой был равный. Но согласись, это бессмысленно, ведь, в конечном итоге, победителем окажусь я. -Прекрати, прекрати! – надрывно рычит Филипп, извиваясь, подобно змее, загнанной в угол. Он прогибается, пытается выдернуть руки из цепкой хватки, но клешни держат уж слишком и слишком крепко. Парень дергается, кривит губы в оскале, будто бы пародируя его, и смотрит в синие глаза напротив. И только теперь, находясь так близко - их лица разделяет какая-то жалкая пара-тройка дюймов, - можно хорошо разглядеть мужчину. Шляпа слетела, и от того слегка растрепаны белоснежные волосы, едва приподнятые форменные брови, рассеченная и все еще кровоточащая скула и неправильно длинные ресницы. О чем ты думаешь, черт тебя дери? Близко... -Отпусти меня! - вдруг вскрикивает Филипп, нарушая образовавшуюся тишину, и со всей силы, что еще осталась в нем, бьет мужчину ногой в острое бедро, от чего тот едва подается назад. Моргарт не отвечает, с секунду медлит, а затем, гортанно и не по-доброму рыкнув, перехватывает ногу мальчишки, что вновь решил нанести удар, сильно сжимая худую голень. Филипп шипит от саднящей боли, пытается вырваться, плюнуть в лицо грязное слово, но крик так и застывает в глотке. А горло сжимают, давят на сонную артерию бесщадно, выбивая остатки воздуха из прокуренных легких. В глазах темнеет, коридор плывет, рассеивается утренним туманом, а тело содрогается в мелкой дрожи. Шум статических помех раз за разом раздается в ушах, приглушая посторонние звуки, и парень просто теряется. Нет... он не может так глупо... Стальная хватка слабеет, но тонкие пальцы остаются на месте, аккурат на темно-синих пятнах под ними, и мальчишка глубоко вдыхает, почти тут же начиная кашлять. Тело в миг обмякает, и Филипп просто смотрит на него. Очертание смазаны, будто фото, сделанное на старый дешевый фотоаппарат с выцветшей пленкой, и слишком медленно приобретают контур. И лишь одно мальчишка видит достаточно четко. Его ублюдская ухмылка. -Все еще пытаешься сопротивляться, даже будучи полностью обездвиженным? Он наклоняется к чужому лицу, смотрит надменно и усмехается, словно его забавляет побитый вид, будто бездомной псины, парня. С секунду молчит, оценивая свои «старания», а затем нагибается ближе, напрочь переходя все грани. -Смелый ход, Филипп. Но глупый и безрассудный. -Пошел нахуй. - рявкает в ответ парень и, собрав остатки силы, вновь бьет второй ногой, пытаясь этим, если не оттолкнуть мужчину, то хотя бы доставить ему боль. Но именно это выводит Моргарта из себя окончательно, и он, отпустив шею парня, хватает и вторую ногу, сжимая сильнее чем в первый раз и выбивая из груди мальчишки болезненный вскрик, а затем и вовсе разводит их в стороны, чтобы парень и думать не мог о том, дабы навредить ему. Мужчина подается вперёд, почти прижимается к нему и хочет сказать что-то едкое - отнюдь не в его стиле, - но так ничего и не произносит. Лишь смотрит в серо-синие глаза напротив, полнящиеся яростью и страхом и молчит. Близко... Слишком близко... Моргарт замирает в дюйме от лица мальчишки, ведет взглядом по нему, на пару секунд задерживая взгляд на припухшей, приобретшей легкий оттенок индиго щеке, а затем вновь смотрит в слегка потемневшие глаза. Недоумение. Что ты творишь? Почему медлишь? Немой вопрос звучит в голове и остается без ответа. Мужчина хочет отстраниться, сказать хоть что-то, но почему-то молчит и все так же стоит на месте, прямиком меж разведенных худых ног мальчишки, что перестал брыкаться и так же замер, неотрывно глядя в чужие холодные глаза. Филипп лишь рвано дышит, переводит дыхание. Слишком интимно, и он такой... - обрывается мысль в светлой голове, и Моргарт подается вперед, касаясь приоткрытых губ. Фил сдавленно охает и замирает, кажется, на мгновение забыв как дышать. Мужчина целует почти без нажима, сминает горячие губы с легким привкусом железа, а затем легонько проникает своим, словно змеиным языком в удивительно податливый рот несопротивляющегося парня и будто бы попадает в вакуум. Он скользит им по внутренней стороне губ, проводит по белоснежным зубам, очерчивает скол на резце и проникает глубже, касаясь острым кончиком чужого языка. Поцелуй длится недолго, с пару мгновений, но и от этого легкие и щеки начинают пылать ярким пламенем, что становится невыносимо жарко и трудно дышать. Мужчина отстраняется, а Фил непроизвольно тянется за ним, не желая прерывать поцелуй, и это более чем странно. Глупо... глупо... глупо! Парень облизывает припухшие от поцелуя губы, а затем делает то, о чем наверняка будет жалеть. Но... пошло все к черту. Он сам подается вперед, перехватывает тонкие губы и целует с нажимом, вызывая этим удивленный стон мужчины. Тот медлит, широко распахнув глаза, а затем скользит руками выше, под ягодицы мальчишки, и прижимается к нему всем телом. Металлические клешни с тихим лязгом раскрываются, и Филипп тотчас кладёт освобожденные саднящие руки на шею Моргарта, сцепляя пальцы на затылке в замке. Глупо... глупо... глупо! Гори все синим пламенем. Плевать на то, что это неправильно, плевать на то, что будет потом, плевать на то, что он, черт подери, злодей. Плевать на все, ведь сейчас все это кажется таким глупым и мелочным. -Филипп, я... - он прерывается, отстраняется и сдавленно дышит, но руки будто сами собой сжимают худые бедра. -Заткнись. - шипит парень и вновь целует, будто бы нарочито прикусывая чужую нижнюю губу и ощущая на языке привкус отнюдь не железа - меди. Фил обхватывает ногами бедра мужчины, скрещивая их на пояснице, и запускает руки в белоснежные, кажущиеся седыми волосы, слегка сжимая их на затылке. Парень обрывает поцелуй слишком резко, с секунду глядит затуманенным взглядом в потемневшие глаза напротив и запрокидывает голову назад, подставляя мужчине шею, и тот припадает к ней. Моргарт прикусывает тонкую кожу на шее, вылизывает жадно и мокро, чувствуя, как частит его пульс. В ответ на это Филипп сдавленно выдыхает и, пускай мужчина не видит, наверняка краснеет. Он вжимает его в стену, отстраняется и спешно снимает металлический рюкзак с цепкими клешнями, что заменили ему вторые руки, а следом за ним и чересчур длинные перчатки, отбрасывая их сторону. Моргарт ведет подушечками по изящной молочной шее и едва касается ногтями подрагивающего кадыка. На миг останавливает взгляд на фиолетово-красных синяках от собственных пальцев и нежно целует их, будто бы извиняясь за свою дерзость. А ладонь скользит выше, ложась на неповрежденную щеку, аккуратно обводя линию скул большим пальцем. Филипп упирается затылком в холодную стену, ведет взглядом взгляд полуприкрытых глаз на лицо мужчины и тяжело дышит, переводя дух. Слишком жарко, а чертов костюм лишь сковывает движения. Потому мальчишка спешно, немного небрежно расстегивает пуговицы на пиджаке, стягивая и бросая его на пол, совершенно не заботясь о том, что он может помяться. Его слегка дрожащие руки хватаются за ворот чужой кофты, дергают на себя, призывая придвинуться еще ближе, и начинают лихорадочно расстегивать черные матовые пуговицы. Но пальцы соскальзывают, мажут, оставляя их на местах, и Филипп бесится, чертыхается, а затем блаженно стонет, когда его губы вновь перехватывает Моргарт. Мужчина отстраняется от стены, делает пару шагов назад и хочет переместиться на диванчик, что стоит посреди просторного холла, но запинается в своих длинных ногах, падая на пол. Тихий грохот - пушистый ковер с неправильно длинным ворсом смягчает, пусть и на йоту, падение, - недовольное шипение, которое почти тут же глохнет во влажном поцелуе. Мальчишка мажет по губам, восседает верхом на острых бедрах и позволяет... позволяет... позволяется слишком много. Но на это более чем плевать. Моргарт сменяет положение, нависает сверху и теперь уже сам устраивается меж послушно разведенных тонких ног. Лишь на секунду заглядывает в юное лицо и непроизвольно вздрагивает, увидев его глаза: полуприкрытые, потемневшие и обретшие цвет необработанного сапфира, и будто бы другие, принадлежащие отнюдь не Филу, а инкубу, что за одно мгновение вселился в тело мага. Мужчина целует куда-то повыше кадыка, и горячие пальцы подцепляют подол рубашки, тянут вверх, оголяя плоский живот с едва видимыми очертаниями рельефа. Он скользит рукой к воротнику с одной единственной расстегнутой пуговицей и принимается спешно освобождать из петель и остальные. Одна за одной, по дюйму оголяя светлую, даже болезненно-бледную кожу. Но, только он распахивает рубашку и хочет прильнуть к желанному телу, как замирает. Взгляд останавливается на груди, аккурат на уродливом розоватом с прожилками красного шраме, отдаленно напоминающим молнию и разросшимся, как корни старого дерева, прямо над сердцем. Мужчина глядит осторожно, не решается поднять взгляд, ведь прекрасно знает, что на него выжидающе смотрят: ждут самой ужасной реакции - отвращения. Но ее попросту нет. Лишь легкая дрожь на кончиках пальцев, коими он плавно ведет по контуру шрама, а затем, нагнувшись, нежно, почти любовно целует. А затем еще. И еще, краем уха ловя тихие рваные вздохи. Он ведет губами ниже, скользит пальцами по выпирающим ребрам, а мальчишка тихо стонет, прикрывая глаза. Как же приятно, господи... Тонкие изящные пальцы, увитые красивыми серебряными кольцами, зарываются в белоснежные длинные волосы, сжимают их у корней, а холодные губы целуют острые бедренные косточки. Слишком хорошо, и, кажется, что все это лишь влажный сон, и Филипп вот-вот проснется. Но горячий язык и скользящие по внутренней стороне бедра пальцы вторят лишь об одном - все это реальность. Пошлая, жгучая, нереальная реальность, выходящая за рамки. Хотя... о каких рамках может идти речь, когда за окном самая что ни на есть Пандора.* Мужчина отстраняется, усаживается на колени меж послушно разведенных ног и не спеша, будто бы немного дразня, стягивает так и не расстегнутую кофту через голову, откидывая ее прочь. И ловит на себе заинтересованный, слегка расфокусированный взгляд мальчишки, что прикусывает большой палец острым клычком и кривит в улыбке губы, бесстыдно рассматривая его человеческое подтянутое тело с яркими голубыми сосками. Мужчина медлит - буквально секунду, - а затем щелкает блестящая бляшка на ремне парня, и ловкие пальцы выуживают его из шлёвок. Они поддевают темно-синюю пуговицу, тянут за бегунок и замирают. Лишь на мгновение. Грубая ткань, захватив и боксеры, соскальзывает с худых бедер, обнажая их. Моргарт спешно стягивает брюки с Фила, отбрасывает к подножью дивана, и мальчишка сводит их вместе - стесняется, - уводя в сторону. Он отводит взгляд, старается не смотреть в глаза мужчине и густо краснеет. Глупо... глупо... глупо! - шипит внутренний голос где-то в подкорках сознания, и Филипп уже готов согласиться с ним, остановить весь этот театр абсурда, но теплый свет лампочки в одночасье перекрывают, и горячая ладонь касается непострадавшей щеки. Тонкие пальцы ведут по скуле, большой очерчивает контур припухших губ, а лазурные глаза напротив будто бы светятся, и мальчишка замирает. И посылает все к чертям. Гори все синим пламенем. Голову заполоняет плотный туман, а губы вновь накрывают поцелуем. Филипп разводит ноги, позволяет злодею утроиться меж них и чувствует его возбуждение. Господи... - проносится в голове. Дьявол... - правит внутренний голос, и в этот раз парень соглашается, не раздумывая. Мальчишка чувствует, как он скользит второй рукой по внутренней стороне бедра, вызывая легкую дрожь и тихий, еле слышимый стон, боле напоминающий вдох, что глохнет в поцелуе. Пальцы спускаются ниже, проходятся по возбужденной плоти, едва касаясь ее, и ведут к сжатой дырочке. Небрежно мажут по ней, а затем проникают внутрь, растягивая колечко ануса и слегка надавливая на чувствительные и скользкие стенки внутри. Фил поджимает пальцы ног и сходит с ума, блаженно выдыхая и закатывая глаза. Парень хватается за широкие плечи, сильно сжимает их пальцами, и чуть шире разводит ноги в сторону. А Моргарт проникает своими чертовски длинными пальцами глубже, двигает медленно и осторожно, чтобы не повредить своего мальчика, постепенно прибавляя темп. Он ласкает мягкие, совершенно не напряженные стенки, вскоре подключая и третий донельзя длинный палец. Трепетные вздохи, тихие стоны и до ужаса сексуальный вид юного мага – все это возбуждало до безумия, и в штанах до одури тесно, но Моргарт будет терпеть до тех пор, пока Филипп не будет полностью готов. Он ведь не какой-нибудь злодей, верно? В голове что-то жужжит, когда кончики пальцев давят на простату, и его передергивает, до самых костей пробивает черт знает каким ощущением, но оно как патока тянется, медленно дробя суставы приятной дрожью. Филипп протяжно стонет, почти тут же прикусывая язык и впиваясь короткими, но острыми ноготками в спину своего любовника, что лишь тихо шипит в ответ. Он утыкается лбом в сильное плечо, жмурит глаза до белых полос и радужных линий и рвано дышит, подавляя рвущиеся наружу стоны. Где-то на периферии сознания, бесщадно царапая широкую спину и подаваясь бедрами навстречу ласкающим пальцам, Филипп слышит, как тихо Моргарт расстегивает ширинку и приспускает штаны. Мальчишка чувствует, как пальцы покидают его, оставляя после себя лишь неприятную пустоту, а после руки мужчины скользят вверх по бедрам, легонько царапают нежную кожу, подхватывают под колени и закидывают ноги-жерди на поясницу. Моргарт оглаживает ягодицы, а затем осторожно входит - погружается в жаркое нутро, что с легкостью принимает его. Мальчишка выгибается, сводит вместе лопатки, и позвонки его хрустят, как попавший под подошву чипс, протяжно - по-блядски - стонет, утыкаясь носом в ямочку под ключицей, и уже не скрывает того, что ему нравится... нравится... нравится все, что сейчас происходит. Филипп кусает губу, рвет уголок и пускает багряные капли, тут же слизывая их и ощущая на языке привкус железа. Как же приятно, черт тебя дери... Моргарт, едва жмуря глаза от пульсации в голове от возбуждения, начинает медленно двигаться, совсем плавно, без резких движений. Мальчишка лишь сдавленно стонет и сжимает чужие бедра, царапая широкую спину, как дикий кот, дорвавшийся до ласки. Филипп облизывает пересохшие губы, вскидывает голову назад, от чего мокрая от пота челка спадает с глаз, наконец-то открывая их, и мужчина припадает к алебастровой шее с бьющейся, будто птица в клетке, жилкой. Он кусает, целует, обводит длинным языком кадык и вновь впивается подобно вампиру заостренными клыками, аккурат подле сонной артерии. Голова идет кругом, как после самой первой затяжки, и мальчишка теряется, стонет громко и пошло, совершенно ничего не стесняясь и полностью отдаваясь процессу. А Моргарт лишь набирает темп, тихо и сбивчиво дышит куда-то в шею и ощущает близость разрядки. Он отстраняется, заводит руки мальчишки за голову, переплетая пальцы и скрепляя их в замок и замирает. Ловит на себе удивленный слегка расфокусированный взгляд и будто бы видит в потемневших синих глазах немой вопрос: «Почему ты остановился?» Но объяснить не может и лишь немо глядит на мальчишку, медлит, и секунды тянутся, а время будто бы замирает. Но Филипп нарушает приятную тишину и подается вперед - целует, до крови кусая сладкие губы, и мужчина сходит с ума, гортанно стонет и, пожалуй, чересчур резко двигает бедрами. Последние, немного смазанные движения, переплетенные пальцы, и Филипп слышит стоны над собой: тихие и рваные, будто бы их яро пытаются скрыть. И от этого рвет башню. Моргарт замирает, сжимает узкие ладони своими. Тьма перед глазами сливается в круги, спирали и странные образы, совершенно лишенные всякого смысла; пара резких толчков, и горячая сперма заполняет мальчишку изнутри. Тело в один момент становится ватным, каким-то тряпичным, а в ушах неистовый шум статических помех, которые волной глушат громкие стоны. Мужчина плавно выходит из него, откидывается рядом на неправильно мягкий ковер и с минуту просто глядит в потолок немигающим взглядом, пытаясь отдышаться. -Давай.... сделаем вид... что этого не было? - наконец нарушает тишину мальчишка, осторожно поворачивая голову в бок и немного расфокусированно глядя на мужчину. -А? - он переводит взгляд на парня и с секунду просто смотрит на него, а затем легонько кивает, сглатывая. - Да... да, конечно... - Чудненько.