В моей памяти

      Селестия так манит к себе. Она мило улыбается каждый раз, когда Кёко смотрит на неё. Но Киригири девушка не глупая. Она знает, что в тихом омуте черти водятся. И в отблеске алых глаз она видит злорадство и лицемерие. Она видит истинную сущность Люденберг. Злорадная, хитроумная, беспощадная. Люденберг прячет ухмылку за рукавом кружевной рубашки. Но многочисленные ленты, пуговицы и кружева на изысканной одежде не скроют правды. Это Киригири тоже знает. Но в один день Кёко забылась.       Изящную походку и пышную юбку было трудно не заметить. Стук каблуков звонко раздавался по коридору. Кёко обернулась и заметила Селестию. Первая с готовностью сжала кулаки. — Ну же, Киригири–сан, не зачем меня боятся. Я пришла поговорить с тобой, как мы и договаривались. Разве ты не помнишь? — Селестия снисходительно улыбнулась. — Ты ясно знаешь, что я помню наш договор. Зачем ты договорилась о встрече? — Кёко холодно посмотрела в самые глубины рубиновых глаз. Но Кёко не увидела ничего подозрительного в поведении Селесты, поэтому Кёко разжала кулаки. — Я просто хотела начать сотрудничество с тобой. Знаешь, как я говорила, у нас одна нужда — приспособиться к жизни здесь. Если мы с тобой будем сотрудничать, нам будет легче этого добиться. — Селеста улыбнулась настолько широко, как позволяют правила этикета. Кёко внимательно смерила взглядом собеседницу. Они толком не познакомились даже, может быть, Кёко зря не доверяла Селестии? Узнать, кто убил Саяку было нелегко. Селеста действительно может помочь? — Ну же, Кёко, не сомневайся, я действительно сумею помочь вам. Я могу быть очень полезна. — Кёко показалось, что собеседница говорит честно. Через пару секунд Кёко дала ответ. — Хорошо, Селестия, ты можешь помогать нам с расследованиями, если ты не будешь мешать. — Просто замечательно, Кёко. — Селестия поклонилась. Кёко развернулась в сторону своей комнаты, как вдруг раздался голос Селестии. — Постой, Кёко. Могу ли я попросить тебя о ещё одной вещи? — Кёко кивнула. — Зайди ко мне в комнату сегодня вечером. Там будет не заперто, я буду ждать тебя. — Селестия повернулась в противоположную сторону и ушла.       Пять часов вечера. Кёко учтиво постучалась в массивную дверь. Селестия почти сразу же открыла дверь гостье. — Присаживайся, Кёко. — Селестия тонким пальцем показала на деревянный стул, стоящий около большой кровати. Сама же владелица комнаты села на стул рядом. Когда Кёко присела, Селестия сразу же начала диалог. — Знаешь, Кёко, ты мне нравишься. Ты разыскала убийцу Саяки. Это стоит уважения. — Селестия привычно сложила руки под подбородок. — Спасибо, Селестия. — Тихий голос Киригири удивил Селесту. — Кёко, ты можешь говорить громче. Не стыдись, я желаю слышать твой голос. — Кёко опустила глаза. — Ты очень хороший человек, Кёко. Мне до тебя далеко. Именно по этой причине я хочу подружиться с тобой. Мы можем быть подругами? — Селестия протянула свои холодные руки к рукам Киригири, внимательно посмотрев в фиолетовые глаза. — Селестия, когда мы говорили об этом, ты сказала, что между нами будут чисто сотруднические отношения. — Кёко неспеша убрала белую руку хозяйки комнаты. Киригири заметила, что на секунду Селеста поникла, но потом вновь одарила гостью светящийся улыбкой. — Признаюсь, я немного слукавила. Я хочу общаться с тобой больше, Кёко. Тебе не кажется, что мы бы стали хорошими подругами? — Может быть. — Отлично. Селестия сплела её пальцы и пальцы Кёко. — С этого момента мы подруги.       Кёко вновь приняла приглашение Селесты. Они действительно стали хорошими приятельницами. Селестия каждый день приглашала Кёко пить чай, а Кёко не пропускала ни одной встречи. Они встречались при светлой луне и расставались под утренним рассветом. — Знаешь, Кёко, ты могла бы быть более откровеннее со мной. Мы же подруги. — Селестия вновь очаровательно улыбнулась. Кёко молча достала разукрашенный чайник и налила дымящий напиток в чашку. — Да, ты права. — Кёко сама удивилась, как она легко доверяет такой подозрительно милой девушке, как Люденберг. Наверное, это хитрости азартных игр. Кёко не заметила, как улыбнулась. Киригири всегда была очень внимательной и чуткой личностью, но с компанией Селестии Кёко становилась мягче. — Кёко… — Глубокие проницательные глаза Селестии ясно загорелись. Хитрая ухмылка снова расползлась по белому лицу. — Да? — Ты не против, если я зажгу свечу? — Нет. Селестия подошла к столику рядом с ними и чиркнула спичкой. Второй раз. Третий раз. Всё было безрезультатно. Белый фитиль свечи никак не думал загораться. К Селестии аккуратно подошла Кёко. Она протянула свои руки за спину Селестии, нежно взяла у последней спичку. Она опять дотронулась до её холодных белоснежных рук. Кёко едва вздрогнула, чиркнула спичкой. В один миг спичка загорелась ярким рыжим пламенем. Кёко поднесла списку к фитилю, тот поспешно загорелся. Селестия повернулась к Кёко лицом, пока руки Киригири всё ещё были на столе. Селестия облокотилась спиной на стол и обвила талию Кёко руками. Она поднесла лицо Кёко к своему, а та лишь едва вдохнула. — Иди ко мне, Кёко. Киригири послушалась. Они поцеловались. Селестия делала это легко, как будто управляла марионеткой, Кёко же приходилось только поспевать за ней. Селестия почти легла на гладкую поверхность стола. Через пару секунд они снова вдохнули свежий воздух. — Прости, Селестия, мне не стоило. — В ответ Люденберг лишь тихо рассмеялась. Смех Селестии все больше наполнял комнату. Кёко почувствовала себя очень неприятно и неуютно. — Милая Кёко… Спасибо тебе большое. — Прежде яркие глаза Селестии потускнели. — Ну же, красавица, ты до сих пор не поняла? Ты помогла мне осуществить мой план. — Кёко не успела воскликнуть, Селестия накрыла губы Киригири рукой и вытащила толстую атласную ленту. Она обвязала ленту вокруг шеи Кёко и силой усадила сиреневолосую на стул, предварительно привязав её точно такой же лентой к мебели. Видя отчаянный взгляд жертвы, Люденберг рассмеялась ей в лицо. — Кёко, я думала, ты более умна, но ты попалась на простейшую ловушку. Будь добра, сейчас я раскрою тебе все карты. — В глазах Селестии смешался коктейль из дьявольского злорадства и сумасшествия. Она приподняла рукав дорогой рубашки. Кёко чуть не потеряла сознание, когда обнаружила, что делает её возлюбленная. Под рукавом был спрятан нож, который Селестия бережно обвязано лентой. Лезвие сверкало на фоне свечи. Кёко хотелось закричать от ужаса, но жалкая блестящая ткань на её губах запрещала ей этого сделать. Селестия зафиксировала Кёко так, что ей приходилось смотреть Люденберг в глаза. Это было настолько мучительно, что Кёко поспешно отвела взгляд. Горячие слезы покатились по щеках. Её предали. — Можешь не спешить, Кёко, я заперела дверь. Тебя никто не услышит. — Опять эта жалостливая улыбка. — Я убью тебя. И никто не узнает. Ты мешаешь мне, ты загородила мне мой путь к успеху. У меня было много планов, а потом я решила убить тебя. Ты впечатлена, не правда ли? — Кёко хотелось, очень хотелось, чтобы её как в сопливых романах спас кто–то, тот, кто выбьет дверь, свяжет убийцу и уйдет с Кёко. Кёко хотелось сказать Селестии всё, что вертится на языке. Но как только тонкое лезвие ножа перерезало ей горло, Кёко поняла.

Никто не спасёт её от её же наивности.

Лишь только тонкая стуя крови медленно лилась по одежде девушки.