Long way down

Ибо я правлю изнутри. (с) Камень Души.

Дождь шёл так давно, что серые здания будто сами медленно истекали серой кровью, которая слизью застывала на асфальте. В слизи отражался слепящий неон. Из-за шороха капель казалось, что, пользуясь беспомощностью спящего города, по нему, перебирая членистыми ножками и омерзительно мягкими щупальцами, расползаются сотни, тысячи светящихся тварей. «Find myself within», – хихикнуло тёмное панорамное окно. Тони Старк отключил звук и прислушался. С подозрением, не желая слишком легко сдаваться паранойе, но и не в силах устоять, гений покосился на окно. За ним не было никого, кроме темноты – и они смотрели друг на друга, безопасно разделенные стеной стекла. Удивительно, как сильно мы верим в столь символическую преграду. Её иллюзорность известна лишь сумасшедшим и животным. Когда Тони уже собирался отвести взгляд, на стекло прыгнуло большое и светящееся существо. Оно легко пробило гладкую поверхность лапами, и окно, а затем и вся комната стали стремительно покрываться трещинами, которые сочились серой слизью. Тони вскочил, чтобы... Он не знал. Чтобы сделать хоть что-нибудь, пока его сознание справлялось с пронзившим его пониманием, что Нью-Йорк кишит этими гадами, а ничего не подозревающие горожане спят. Просто. Черт возьми. Спят! Однако сделать что бы то ни было инженер не смог, поскольку, едва поднявшись, поскользнулся в жиже на полу и упал. Стоило ему поднять голову и с омерзением взглянуть на собственные, теперь испачканные пальцы, как он понял, что падает. Он и все предметы вокруг него падали – в сторону, противоположную той, что диктовал закон всемирного тяготения (открыт Исааком Ньютоном в 1682 году), Башня падала вместе с ним, вопреки тому же самому закону, истекая серой кровью и впуская через уже бесповоротно треснувшие окно и стены заливавшую лабораторию темноту, а сам инженер чувствовал, как его мозг безнадежно буксует, пытаясь логически понять, почему гравитация отпустила его. Внезапно он понял. И это осознание было как будто его вновь окунули головой в ледяную воду и он снова не мог дышать не мог дышать не мог дышать не мог... Как он мог сразу не догадаться, это же было очевидно, это стало очевидно, как только он увидел открытый портал у себя под ногами, увидел сквозь обломки Башни тот центр притяжения, что оказался сильнее Земли. Только в прошлый раз он летел туда сам, он мог повернуть (не мог), а теперь он ничего не мог изменить, и падал, и падал. Уже наблюдая, как мир быстро уменьшается в окошке портала, великий гений Тони Старк как-то отстраненно подумал о том, что как же жаль, что портал слишком мал, и он не может увидеть, как земной шар медленно поворачивает темный бочок западного полушария к Солнцу. И ещё о том, что это не паническая атака, а здесь правда нет кислорода. Это была последняя мысль Тони Старка. Последняя перед тем, как он открыл глаза. Он лежал на старом кожаном диване у себя в лаборатории, часы показывали без пяти три пополуночи. Инженер замер на несколько секунд, стараясь припомнить странный сон, но когда это не удалось, встал и подошёл к компьютеру. Он решительно не помнил, что он оставил тестироваться, но едва он приблизился, вежливый голос ИИ сообщил: – Тестирование программы «Купол» успешно завершено. Тони потёр лоб, сон вспомнился сразу и очень живо. Ничего в нём нет удивительного, если он перед этим писал защиту от нашествия пришельцев для всей планеты. Теперь, к счастью, всё благополучно. Тони оглянулся на звук: кто-то набирал код для входа в лабораторию. Пеппер вошла очень тихо и неторопливо приблизилась к инженеру. – Всё получилось? – мягко спросила она, обнимая его сзади. Тони и не глядя видел, как она светло улыбается. – Я гений, – ответил он, пожимая плечами. – Не могло не получиться. С этими словами он повернулся к ней лицом и хотел было поцеловать, но... – Неужели? – спросила Пеппер, по-прежнему нежно улыбаясь, в то время как всё её тело, только что живое и теплое, прямо под его пальцами стало металлически холодным и жёстким, но ненадолго. Под его руками оно рассыпалось мириадами светящихся членистоногих, пустившихся по всей мастерской, круша всё на своём пути. Тони с отвращением отшатнулся и чуть не закричал, но не смог: воздуха не было. Точно так же, хватая ртом воздух и не в состоянии вдохнуть, он открыл глаза. И обнаружил себя в самом центре неизвестности. С трудом поднявшись на ноги, он осмотрелся и попытался сориентироваться. Безуспешно. Ландшафт был абсолютно незнаком ему, равно как и на небосводе не было ни одного созвездия, которое достигало бы своим светом Земли. Как бы бессмысленно это ни казалось, в любой самой пугающей ситуации Тони привык хвататься за логику как за спасательный круг и сейчас старался обрести равновесие, держась на ней, как канатоходец на туго натянутой над бездной веревке. От размышлений его отвлёк шум, и вовремя: несколько монстров размером чуть меньше носорога двигались в его сторону с явно плотоядными намерениями. Бежать было некуда, о схватке было нечего и думать. Как ни претила Тони сама мысль об этом, оставалось только прятаться в ближайшей пещере, что он и сделал. Послушав недовольное ворчание тварей и убедившись, что ему не грозит стать их добычей, гений собрался продолжить размышления над спасением, когда прямо перед ним в пещере появился доктор Хо Инсен. Тони подскочил так, что рассадил затылок об скалу. – Вы? – Я, – согласился Инсен. Его лицо было как никогда прежде жёстким. – Хорошо, что ты меня помнишь. Возможно, ты помнишь и то, что я сделал? – Конечно, – Тони показалось, что ему наконец повезло. Он не находил слов, чтобы рассказать Инсену, как он ему рад. – Это хорошо, – сказал доктор, усаживаясь так спокойно, будто был у себя дома. – Тогда как ты объяснишь мне смерти в Заковии? Тони почувствовал, что у него земля уходит из-под ног и скорее рухнул, чем сел возле Инсена. Он не мог ничего ответить. – Хорошо, – убийственно спокойно продолжил доктор. – Лагос? Его-то ты можешь объяснить? Тони с трудом различал незнакомое, злое лицо сидевшего перед ним человека сквозь накатившую дурноту. Нет, у него нет оправданий. Да, этот кто-то совершенно прав. – Допустим, – продолжил тот. Уж лучше бы он кричал на Тони, чем был так непоколебимо холоден и безупречно прав. Совсем как отец: он знал, что ничем так необратимо не уничтожит Тони, как его же логикой. Хотелось голыми руками раскрошить камень, хоть бы выйти из этой пещеры, хоть бы подальше от этого незнакомца. – Допустим. А что ты скажешь про смерти тех, кого ты называл друзьями, про которые даже не знаешь, просто потому, что не был рядом, когда их убивали? Некто помолчал. – Знаешь, великий Тони Старк. Я думаю, что ты получил подарок, которого не был достоин. И Инсен протянул руку к груди Тони, а сам инженер, опустив взгляд, увидел, что сквозь порванную футболку знакомым кругом светит самый первый, палладиевый реактор. Тони перевел испуганный взгляд широко раскрытых глаз на человека и увидел, что это Стив Роджерс, разочарованно качающий головой. Пока реактор покидал корпус, человек превратился в Говарда, ещё более осуждающего, ибо его сын ухитрился разочаровать самого Капитана Америка. Лица менялись слишком быстро, за ними было не уследить, а реактора уже не было, и воздуха не было, и, кажется, пещеру заливает вода, ледяная вода, и, кажется, пальцы Тони беспомощно скребут камень. – Камень Души должен быть раем для тех, кто в нем заперт, Титан, – промолвил Адам. – Не для всех, – ухмыльнулся Танос.