Хризантема.

Чуть за полночь. Я листаю книгу, уютно устроившись в кресле. Даже не стараюсь вникнуть в слова, выведенные на пожелтевших страницах. Вожу подушечками пальцев по шероховатой, теплой поверхности бумаги, а мысли уносятся куда-то далеко. Книги, знания содержащиеся в них, время не властно над ними. Мои раздумья прерывает тихий шорох, еле различимые даже в абсолютной тишине шаги. Взгляд устремляется в окно. Все еще темно. Лестат вернулся необычайно рано. Один. Они уходили с Клодией вместе. Нет, я вовсе не волновался за нее, ее еще долго не будет, до рассвета уйма времени, чтобы наиграться со своими жертвами. Но Лестат, почему так рано? Встаю с кресла и, не выпуская книгу из рук, поднимаюсь наверх. В комнате не горит свет, но моим глазам достаточно и слабого свечения, исходящего от окна, чтобы разглядеть даже самые незначительные детали. Бесшумно вхожу и замираю, на фоне окна ясно вырисовывается силуэт Лестата. - Луи, - улавливаю я его шепот. Не спеша подхожу к окну. Он стоит неподвижно, словно статуя. Да и чем не статуя: идеальная белоснежная кожа, изящные черты лица, словно высеченные из непокорного камня заботливой рукой мастера. Но что-то в нем не так. Что-то почти неощутимое таится в его чуть опущенной голове и закрытых глазах, слегка подрагивающих веках. Силясь понять что именно, кладу руку на его плечо, ощущаю слабое тепло сквозь ткань рубашки, выпитая сегодня кровь все еще согревает его, вампир слегка вздрагивает. Лестат медленно поворачивается и склоняет голову на бок, задумчиво смотря на меня большими и ясными глазами. - Как долго это продлится? – наконец спрашивает он меня.- Наша семья, Луи, как долго? Я лишь стою и молчу, вслушиваясь в каждый звук. Что я могу ему ответить? Он медленно поднимает руку, но я уже знаю что в ней, я ни с чем не спутаю этот горький запах. Белая хризантема. - Цветок смерти Клодии, - с горечью произносит он, - она дала мне его. Я словно сквозь туман смотрю на белые перья цветка, чувствуя, что все мои опасения подтверждаются. Наконец ко мне вернулся дар речи: - Я ей не позволю, - решительно говорю я, вырывая из его руки ненавистное растение и откидывая в сторону. Лестат внимательно наблюдает за мной. На его губах, на короткий миг, появляется улыбка. - Нет, ты позволишь, - с полной уверенностью произносит он, поднимая руку и призывая меня к молчанию, когда я уже открываю рот, чтобы возмутиться, - позволишь и защитишь ее от меня. Я удивляюсь его интонации, столько горечи, легкие нотки сожаления, ревности, я сомневаюсь, но нежности и страха. У каждого слова свой оттенок, но звучит как просьба, вернее наставление. Каким образом столько противоречивых эмоций может уместиться в одной фразе? Мы, молча стоим у окна, каждый погружен в свои мысли. В один миг лицо Лестата озаряется улыбкой, словно он что-то вспомнил. Он прикасается к моей руке, я вздрагиваю, выплывая из своих мыслей, книга из рук падает на пол. Мгновенно опускаюсь за ней и не успеваю полностью подняться, как Лестат подается ко мне и легко запечатлевает недолгий поцелуй на моих губах. Холодный, но удивительно нежный и приятный, я улыбаюсь невообразимой гамме чувств, мной правят радость и удивление. Он отстранился, восхищенно наблюдает за реакцией, ожидая. Притягиваю его, даря поцелуй в ответ. Светлые локоны Лестата, серебрящиеся в тусклом свете, мягко касаются моего лица, я чувствую тонкий запах его одеколона. И вновь он прерывает поцелуй. Сплетает пальцы наших рук воедино и шепчет мне в шею: - Луи, совсем забыл тебе сказать, я влюбился. Он тянет меня за собой, вниз. Я смотрю на наши сцепленные руки, спускаясь вслед за ним по лестнице, не переставая улыбаться. - Лестат, - он останавливается на ступеньку ниже и смотрит на меня сияющими серыми глазами, прекрасный, - Я кажется тоже. Он лишь кивает, все так же словно светясь изнутри от счастья. В голове посреди вновь оживающего хаоса лишь одна мысль: я защищу тебя, во что бы то ни стало.