Когда плачет дождь

Как же это было давно. Сколько уже лет прошло? Десять? Двадцать? Но я до сих пор помню некоторые моменты войны и своих погибших друзей. Наверное, сейчас я бы с легкостью мог понять Какаши-сенсея. Хьюга Неджи, Нара Шикамару, Акимичи Чоуджи, Хатаке Какаши, Сай… провожу рукой по именам на мемориале. Герои четвертой войны, которые ценой своей жизни приблизили победу.… Пальцы снова касаются холодного камня, это имя… Учиха Саске… Образы из прошлого опять встают перед глазами, истекающее кровью тело, тело друга, которого я так и не смог вернуть в деревню. Он умер у Сакуры на руках, что впоследствии ее очень изменило. Сейчас она очень похожа на былую Цунаде. Запах алкоголя, растрепанные волосы, красные, опухшие глаза. Последний раз я ее видел месяц назад, когда она плакала возле мемориала, в руках у нее была полупустая бутылка саке… Что же я тогда подумал, когда Саске появился на поле боя. «Я стану Хокаге», так и хотелось сказать, эй, это моя фраза, но потом тело, пронзенное техникой земли прямо в сердце, много крови, крики Сакуры и его смерть… Я стану Хокаге… я бы с радостью уступил тебе эту должность, лишь бы ты был жив, и другие тоже… Хината… да, она выжила, но ее мы тоже потеряли. Больше не было той застенчивой девчушки, которая старалась изо всех сил стать лучше. Она замкнулась, если раньше она хоть с кем-то разговаривала, то теперь говорит только по делу. Хината больше не смущается, больше не слышно ее тихого смеха, эмоций нет… безупречный шиноби – ледяная принцесса. Лишь Киба иногда может добиться от нее хоть каких-то эмоций, но даже фальшивые лица Сая выглядели лучше. Вдох… делаю глубокую затяжку, я не помню, как начал курить, когда из простого жеста это стало привычкой. Хотел успокоиться, Шика очень часто курил, вспоминая Асуму, а теперь я курю, вспоминая Шику…. Еще одна затяжка, последняя. Из тройки ИноШикаЧо осталась лишь Ино. Я помню, как мы помогали друг другу пережить боль потери. Я стал опорой для нее, а она для меня… моя любимая жена. В детстве бы никогда не подумал, что когда-то эта крикливая фанатка Саске, вечно спорящая с Сакурой, станет самой дорогой для меня женщиной на свете. Хотя позже появилась еще одна, наверное, кто-то подумал про любовницу, но это не так, речь идет о моей любимой дочке – Аме. Я помню, как впервые взял её на руки, маленький сверточек с моей малышкой, так похожей на свою маму. Когда она немножко подросла, стало ясно, что характер у нее был бабушкин, да и от меня немножко перепало. Правда она не говорила ни датебайо, ни тебане, что, конечно, было к лучшему. В четыре года она изрисовала монумент с лицами Хокаге, не тронула лишь лицо четвертого. Мой же лик беспощадно разукрасили, зеленоватое лицо, оранжевые веки, так бы я выглядел в режиме отшельника с плохим контролем сен чакры, немножко похожим на лягушку. Когда на монументе делали мой лик, то я получился очень похожим на отца, я и на самом деле все больше напоминаю его, полоски на щеках единственно наше отличие. От воспоминаний меня отвлек АНБУ, ввалившейся в мой кабинет. - Хокаге-сама, срочное известие. Поступили данные, что главарь банды бандитов, что грабят торговцев в Стране волн, является преступником S класса, а не обычный человек, как сообщалось раньше. – Мое тело начало покрываться золотой чакрой. Нет, Аме… Я со всей мне доступной скорости помчался в страну волн. Я не мог этого допустить, моя маленькая дочурка, ушедшая на миссию, я не могу тобой рисковать… Они ведь всего лишь генины, они не могли далеко уйти. Я был уже на границе Страны волн, но их до сих пор не было видно. Я приближался к лагерю бандитов, лишь бы успеть… Я чувствовал, она уже рядом, еще немного. Когда я приблизился к лагерю, меня поразила картина увиденного, рядом с входом в пещеру лежала небольшая горочка мертвых бандитов, у всех тех, кого я смог мельком рассмотреть, одежда была распорота то ли ножом, то ли мечом, прямо напротив сердца. Я спешил, один огонек чакры погас, осталось всего четверо,… нет, Аме, я не могу тебя потерять. Команда номер девять была прикована цепями к каменным алтарям, тусклый свет факелов освещал своды пещеры. Седоволосый мужчина, склонившись над моей дочерью, заносил кинжал для удара. Я поспешил на перехват, времени оставалась мало, всего лишь доля секунды… и я не успел. Лезвие кинжала наполовину входит в грудь моей дочери. Пробиваю рукой грудь мужчины, и, сдавив сердце, отбрасываю его в сторону. Изо рта Аме идет кровь, Курама, ты должен помочь, должен спасти ее. Передаю часть чакры дочери, но процесс лечения не идет. Лис лечит только своего джинчурики. Разрывая кандалы на руках и ногах. Время еще есть, сердце к счастью не задето, но кровь заполняет пробитое легкое. Задета легочная артерия. Быстро надрезаю кунаем палец и рисую печать на животе дочери. Прости Курама, но я должен. Складываю печати, беру лежащий рядом кинжал и одним ударом протыкаю себе сердце… Алая кровь течет по белому камню, заполняя рельефный рисунок на нем – треугольник, вписанный в круг…