Heartstrings

Нет-нет, ничего такого. Совсем ничего. Просто Канхён не видит ничего дальше собственной гитары. Даже головы не поднимет, пока песня не закончится. Ни взгляда на Ёнхуна не бросит. Весь в своей любви, полностью поглощён ею. Опущенные веки, приоткрытые порывистым дыханием губы, он всегда так виртуозно и ловко обращается с гитарой. Его движения такие стремительные и лёгкие, словно он вовсе не касается тонкими пальцами струн. Красивый. Но всецело отдан ей. Гитаре. Музыке. С окружающими блондин говорит мало. Видимо, предпочитая язык нот гитарного грифа. Но однажды лидер становится исключением из правил. — Ты не представляешь, какое это чувство, — выдает восхищённо Канхён. Промелькнувшее было удивление на лице Ёнхуна быстро сходит на нет, когда шатен понимает предмет разговора. — Я представляю, я умею играть на гитаре, — да, пусть не так круто, не так умело, не так поразительно, но умеет. — Для меня каждый раз это словно какая-то магия. Лишь несколько струн, а какие рождают звуки! Это магия не только для него одного. Но и для зрителей, для мемберов. В особенности для Ёнхуна. И дело не только в самой игре. А в том, что происходит с ним самим в этот момент. Как в целом образ Канхёна на сцене, с упоением отдающийся гитарному соло, вызывает у него дрожь во всём теле, рождая мурашки не только на коже, но словно и где-то внутри, а голосу не позволяет вздрогнуть только надрывное усилие собственной воли. — Я устал. Поговори об этом с кем-нибудь другим, — кусает губы старший, борясь с собой, с непомерным желанием продолжить разговор, но с не менее сильным нежеланием обсуждать именно эту тему. Если не играет, так говорит об этом постоянно! Да… Наверное, если бы он мог, то давно бы женился на ней, на своей ненаглядной! Не хотелось бы представлять, как Канхён целует гитару, приподнимая с той фату. Тьфу. — Хён, постой, — младший крепко перехватывает чужое запястье, хмурясь, — но я… хочу говорить об этом именно с тобой. Ёнхун встречается с решительным и твёрдым взглядом, как и хватка его обладателя. Канхён даже серьёзнее обычного, но и старший не так прост. — Ты не знаешь ничего другого в жизни, кроме игры на гитаре. — Вот именно, игры. Но полноценной музыкой, имеющей смысл, она становится для меня лишь благодаря твоему голосу, Ёнхун-хён. Так что это неправильно. Я знаю ещё и тебя. Ладонь, что ещё мгновение назад сжимала запястье шатена, теперь сжимает его пальцы. Младший так непривычно много говорит и так сильно удерживает старшего, словно боясь отпустить. — Ты… научишь меня петь? Канхён обмолвился лишь однажды, что не умеет петь. Но Ёнхун всегда знал: парень просто стесняется. Однако ему казалось, что блондин едва ли сможет найти того, кому сможет довериться. Да и вопрос не стоял остро: у Донмёна и Киа с этим проблем нет. Почему, например, не обратиться к ним? Блондин испытующе смотрит в ожидании ответа, заставляя на мгновение почувствовать совсем непривычную для шатена растерянность. Кажется, Ёнхун слишком долго думает над ответом… Чёрт. Он же взрослый парень. Старше Канхёна на 4 года. Но почему со стороны так остро ощущается, что это не просто просьба? Будто парень просит не наставничества, а чего-то большего. — Только в обмен на совместные трансляции, — наконец соображая, что ответить, хитро улыбается лидер. На них Канхён будет просто вынужден общаться с ним, смотреть на него. Хотя бы иногда, чисто из вежливости. И неизменно будет рядом. Пусть и только на время. Но он обязательно сумеет сделать так, чтобы это стало навсегда. — Договорились, Ёнхуни-хён, — спокойно отвечая, улыбается блондин многозначительно, ослабляя хватку, мягко перебирает чужие пальцы своими, заставляя шатена ощущать волнительное покалывание на их кончиках. — Ён… Ёнхуни? — усмехается старший, с трудом сдерживая какое-то внутреннее ликование и нервный смех. Младший издаёт тихий смешок, кивая. Лидер никогда не умел понять гитариста. Что скрывается за этой мягкой улыбкой, тихим смехом и глубокомысленным взглядом? Но разве это так важно, когда тот наконец улыбается ему, именно ему, глядя прямо в глаза?