Мастерская Творца

Мягкий солнечный свет пронизывал малейший участок мастерской самого великого из всех Творцов. Он, словно улыбчивый беззубый младенец, касался теплой ладошкой догоревших свечей, заглядывал в каждый угол, пробирался под токарный станок, играл с подсыхающими на мольберте яркими густыми красками и создавал причудливые блики в прическе мужчины, сидящего на низком табурете. В руках у него был небольшой, чуть больше ладони своего Создателя, деревянный человечек и простой нож, каким удобно резать по дереву. Фигурка была еще не вполне готова, но уже на этой стадии было понятно, что человек, который ее делает, настоящий талант. На тонких деревянных руках подростка можно было разглядеть каждую жилку, выпирающую кость или мышцу;пальцы очерчены ярко и не менее четко: каждая складка, изгиб, каждая фаланга были, несомненно, на своем месте. Плечи чуть приподняты, голова наклонена на бок и повернута в сторону, будто юноша пытается рассмотреть что-то за своей спиной. Лицо было почти готово: уголки небольших аккуратных губ приподняты в полуулыбке, нос с горбинкой (наверное, от неоднократных переломов), в глазах горит огонь ожидания чего-то волшебного. Творец знает, что фигурка отчаянно хочет ожить. Но нет, еще не время. Мужчина проводит ножом по выступающим, еще не до конца готовым скулам, снимая тончайший слой деревянной стружки, и внимательно осматривает свое творение. Пожалуй, щеки слишком пухлые, совсем не по характеру мальчишке. Еще один слой шелухи готов скатиться по плотным рабочим штанам Создателя на дубовый пол. — Деос, скоро кукла будет готова? — звонкий девчачий голос заставляет нож соскользнуть со щеки юноши, образуя неаккуратный рваный шрам, тянущийся практически от самого уха к подбородку. Творец вздергивает на мгновение брови, приглядываясь к неожиданным изменениям в чертах лица своего подопечного, но лишь на мгновение. — Да, милая Фати, — улыбается мужчина и жестом подзывает маленькую дочь поближе. Девочка удобно устраивается на коленях отца и изучает игрушку с восторгом, который не проходит даже спустя время, равное сотне рассмотренных деревянных человечков, что делает Деос. — Нравится? — спрашивает Творец с волнением в голосе. Каждый человечек, вышедший из-под умелых пальцев Создателя, дорог ему не меньше, чем озорная малышка, что так любит устраивать своим игрушкам как проверки на прочность, так и невероятной ценности подарки, когда ей только заблагорассудится. — Нравится, — едва слышно шепчет девочка, боясь спугнуть момент наивысшего волшебства — момент, когда человек обретает Судьбу. Мужчина облегченно смеется и теребит светлые кудряшки дочери. — Хочешь раскрасить его? — внезапно интересуется Деос. Девочка мгновенно вскидывает голову и недоуменно пытается рассмотреть подвох на дне отцовских зрачков, но тот, если и хотел пошутить, то никак не выдает этого. — Но ты же никогда не разрешал мне раскрашивать фигурки! — осторожно начинает девочка. — Почему мне можно на этот раз? Творец осторожно опускает дочку на пол и вручает фигурку юноши. — Видишь этот шрам? — спрашивает Деос, проводя пальцем по неровной линии. Фати осторожно кивает. — Теперь это не только мое творение. Ты должна подарить ему цвета, понимаешь? — Кажется, понимаю, — девочка шумно вздыхает и берет игрушку из рук отца. Раскрашивать человека или «дарить ему цвета», как часто любит выражаться Творец, — очень ответственное задание, которое он предпочитает делать сам, в одиночестве, напевая что-то под нос и полностью отдаваясь своим мыслям и чувствам. «Это не игра, милая Фати» любит повторять он, отвечая на бесчисленные вопросы, почему нельзя дочери поучаствовать в этом незатейливом, казалось бы, деле. И она уже привыкла к этому странному правилу, которое нельзя нарушить. — Смелее, девочка моя. Я уверен, ты сделаешь лучшего из людей! — тепло улыбнулся отец, но это не придало Фати уверенности. Она несмело взяла в руки тонкую кисточку и обмакнула в темно-коричневую, почти черную краску. Первый робкий мазок достался вьющейся пряди волос над левым ухом, как раз там, откуда начинался уродливой рваный шрам, доставшийся парню по неаккуратности девчонки. Фати отыскала взглядом Творца, будто спрашивая, можно ли продолжить. Он был серьезен и, кажется, даже суров, но все же уверенно кивнул, понимая, что пути назад нет. Девочка вздохнула и откинула со лба намокшую кудрявую прядку. Второй мазок был уже немного уверенней, за ним третий, четвертый — и вскоре темные волнистые волосы парня были словно настоящие. Солнце играло с краской, заставляя ее блестеть и переливаться. Как только кисточка коснулась глаз, их блеск и живость не оставили равнодушными ни улыбающуюся помощницу Творца, ни его самого, удобно расположившегося на столешнице и наблюдающего за дочерью все так же внимательно, но со счастливой улыбкой, словно боясь пропустить волшебный миг, когда юноша в руках Судьбы окончательно оживет и будет готов увидеть мир, который Создатель для него приготовил. Вскоре дело было закончено. — Что теперь будет с ним? — решилась задать вопрос девочка. Творец, не раздумывая, ответил: — Мы должны дать ему имя. — Но, Деос, обычно мир сам выбирает имя своему жителю! — удивилась Фати. — Да, милая Фати, но сейчас особый случай, верно? Как ты назовешь его? — Дей. Я хочу назвать его Деем! — девочка подняла глаза на отца, боясь, что он возразит, но мужчина только кивнул. — Ты проводишь его, Фати? — голос мужчины дрогнул. Он никогда раньше не позволял дочери дарить людям семью, но приходит время, и все, что было раньше, уже не имеет значения, ведь Творцы как никто другой видят знаки Судьбы и должны им следовать. — Провожу.

***

— Еще немного! Постарайтесь! — кричит врач и сжимает руку роженицы. Она вторит ему своим криком и сильнее жмурится. Еще пару минут назад от запаха медикаментов крутило живот, а сейчас она забыла обо всем, кроме горячей и влажной от пота руки врача и собственной боли, которая уже успела расползтись по всему телу и монотонно, но от этого еще более раздражающе, стучала в висках. — Я вижу его головку! Еще немного — и все будет хорошо! — проинформировала медсестра ровным голосом. Женщина слабо улыбнулась и мысленно решила поднапрячься и закончить это побыстрее. Новый очаг боли взорвался где-то в голове, и женщина сильнее стиснула зубы. На глазах выступили слезы, а ноги занемели настолько, что она почти их не чувствовала. Лампочка под потолком замигала в такт пульсу в голове будущей матери, и яркая вспышка где-то в углу комнаты затмила боль. Женщина на секунду забыла, как дышать, доктор смачно выругался, а медсестра схватила роженицу за руку и прошептала: «все в порядке». Громкий плач разорвал нити напряжения, сковывающие всех, находящихся в комнате, и мать вздохнула с облегчением, забыв, когда перестала ощущать толчки пульса в голове. «Его зовут Дей» — сообщил тонкий девчачий голос на ухо молодой матери. — Его зовут Дей, — повторила она.