Наше время вышло

      Ни один из них, вероятно, не смог бы точно сказать, как начались их отношения. После войны всё стало незначительным: детские обиды, ссоры, предрассудки — ушли на второй план. Ничего больше не имело смысла. Ничего, кроме самой жизни. Вот они и жили. — Ты жалеешь об этом? — однажды спросил Драко, уловив едва заметную горечь во взгляде тогда ещё просто любовника.       У Гарри не было планов на жизнь, он не привык решать что-то сам. Все решения всегда принимали за него, так и возобновились его отношения с Джинни Уизли сразу после окончания войны. В её планах непременно была свадьба, светские вечера, модные наряды и веселье. А он и смирился с ними, принял как должное. Постепенно всё изменилось, а началось это с первого занятия Академии Авроров. Когда в класс, следом за темнокожим пареньком, которого Гарри видел впервые, вошёл он. Драко, как ни в чём не бывало, прошёл по помещению, приветственно кивнул и занял место прямо за ним, привлекая внимание всех присутствующих. Естественно, Поттер прослушал всё, о чём говорил их куратор, полностью погрузившись в свои мысли. А потом остановил своего однокурсника в коридоре, краснея как мальчишка, с просьбой пересказать ему слова совсем ещё молодого, но уже изрядно поседевшего наставника. И Малфой терпеливо пересказал, дал ответы на все его вопросы и даже предложил прогуляться. Потом Гарри вернулся к Джинни и долго не мог уснуть, обнимая свою девушку и обдумывая такую перемену в главном школьном задире.       С того времени всё стало нереальным. Они всегда садились рядом и иногда прямо на занятиях яро спорили, пытаясь доказать правильность своей позиции. На обед ходили вдвоём в небольшую кофейню, интерьер которой Малфой прозвал «абсолютной безвкусицей». На всех заданиях — непременно в паре. А на выходных обязательно в магловский театр, до безумия полюбившийся консервативным Драко.       Первый поцелуй. Глупый, почти случайный, но до боли желанный. Второй, третий, совместная ночь. И Джинни, которая каждый раз метала молнии, почувствовав чужой запах на своём парне. Ничего нельзя было изменить, они оба запустили необратимый механизм, приносящий боль и невероятное счастье в один момент. Уизли скандалила, грозилась написать во все газеты, но ему было плевать. Им было плевать. Настоящую любовь ничто не может разрушить, кто бы что не говорил. Она не живёт неделю, или три года, как любят утверждать. Она живёт до последнего вздоха, пока не остановится сердце каждого из любящих. Со временем любовь может приглушиться, стать привычной, а потом вспыхнуть с новой силой и заиграть совсем новыми, но не менее яркими красками. — Жалею, что не разглядел тебя раньше, — ответил ему тогда Гарри.       Разрыв с Джинни был ярким. Но их это не волновало, теперь только они вдвоём. На выпускной из Академии Гарри сделал предложение. Просто и без всяких излишеств, а Драко также просто согласился. Они были по уши влюблены и без всяких формальностей, но этого требовал Люциус, а Поттер уважал его мнение. Их сказка была слишком идеальной, а свадьба слишком грандиозной. Тогда новоиспечённые супруги сбежали прямо после церемонии, порт-ключ во Францию сработал идеально, унося влюблённых подальше от праздничной суеты. Как злился тогда старший Малфой, слал сов с гневными письмами, которые долетали только до границ Англии и возвращались адресату. Люциус даже пытался добраться до них через Аврорат, куда обоих приняли на работу сразу после выпуска. Конечно, ничего у него не вышло, и супруги провели счастливый месяц, гуляя по улочкам Парижа и наслаждаясь обществом друг друга.       По возвращении всё пошло своим чередом, работа, задания, жаркие ночи и театр по воскресеньям. Всё было прекрасно. Пока однажды после очередного задания Гарри не очнулся в больнице.       На краю постели сидел Малфой, без единой царапинки, грустно улыбался и крепко сжимал его руку. Тогда он не придал этому большого значения, хотя сам едва мог шевелить пальцами на руке, а всё лицо покрывали раны от осколков. Так банально, отправились на предотвращение сделки по незаконной перекупке артефакта, а он взорвался и разнёс всё в радиусе мили. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Драко, бережно поправляя одеяло на кровати раненого. — Бывало и лучше, — охрипшим голосом ответил Гарри и попытался улыбнуться. — Ничего, скоро ты поправишься, — подбодрил мужчина, снова взяв руку супруга в свою. — И мы пойдём в театр, на тот дурацкий спектакль, про который ты прожужжал мне все уши на этой неделе.       Малфой как-то странно поджал губы и посмотрел на дверь. Что-то в нём было не так, но Гарри никак не мог понять что. — Мне нужно сходить кое-куда, я скоро вернусь, — он поднялся и быстрым шагом преодолел расстояние до двери.       Через секунду после того, как он покинул палату, вошёл доктор, а вместе с ним заплаканная Гермиона. К его удивлению, она осталась ему самым лучшим и единственным другом, после объявления об отношениях. А ещё она очень сдружилась с Малфоем и они часами могли спорить о чём-то заумном, а потом пить вино и смеяться с шуток Гарри по поводу их странной дружбы. И теперь он был рад видеть её, хоть и выглядела она какой-то… сломленной. — Мистер Поттер, вижу, Вы уже очнулись. Весьма рад этому, сейчас я проведу диагностику и оставлю вас, — сначала его внимательный взгляд скользил по аврору, а потом переместился на его подругу.       Как только доктор покинул палату, Грейнджер села на то самое место, где пару минут назад сидел Малфой и закрыла лицо руками, в жалкой попытке подавить рыдания. — Хей, Герми, всё в порядке, всё хорошо! — он попытался успокоить её и честно не понимал причину слёз, всё ведь действительно было в порядке. — Я не могу, не могу! — шептала она, мотая головой. — Я должна сказать тебе, но я не могу!       От рыданий молодой женщины всё внутри сжималось, он не знал, как ей помочь, потому что не знал причину её истерики. И от этого чувствовал себя ещё хуже. Будто он что-то упускает, что-то важное, что лежит на поверхности, а он не может увидеть. — Если ты не можешь, не надо, — он улыбнулся, но улыбка вышла жалкой.       На израненном лице она смотрелась особенно ненормальной. — Нет, я должна, они скоро будут здесь, чтобы забрать его тело, — Гермиона говорила загадками, что ещё больше вводило его в ступор.       Он терпеливо ждал, стараясь не давить на подругу, и даже не смотрел на неё, чтобы не смущать. Грейнджер ненавидела, когда кто-то видел её слабость, и Гарри пытался сделать всё возможное, чтобы ей было комфортно. Но он не выдержал. — Чьё тело? — спустя несколько минут бесшумных рыданий посетительницы, спросил он. — Его. Малфоя, — выдохнула она, не смотря в глаза другу. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Гермиона, я видел Малфоя меньше десяти минут назад, и… — Он умер, Гарри! — резко перебила его женщина, неосознанно повысив голос. — Что ты несёшь? Если это шутка, то мне сейчас не до них! — рассердился Поттер, как такое возможно, если всего мгновенье назад он видел его вполне живым и здоровым. — Это правда, Драко больше нет, — словно спятившая вторила она, чем вызвала ещё большее раздражение и злость. — Знаешь что, иди и проспись! Я не намерен слушать твои бредни! — накричал он. — Но… — Выйди вон, Гермиона, я не хочу тебя видеть и слышать!       И она вышла, сдерживая всхлипы. Драко Малфой стал её лучшим другом, советчиком, старшим братом, у которого всегда есть ответ на твой вопрос. Гермиона просто не могла и сама до конца поверить, что его не стало. Но Гарри сейчас было в разы тяжелее. Грейнджер не злилась на его реакцию, потому что могла понять его боль. У него оторвали кусок души, вырвали с корнем, оставив глубокие раны.       В палате Гарри стояла гробовая тишина, он пытался успокоить себя и перестать думать о словах подруги. Но не выходило, за две минуты его мозг миллион раз прокрутил слова «Малфой мёртв» в его голове. Но сердце отчаянно отказывалось в это верить. И, как он думал, не зря. Драко зашёл в его палату ровно через три минуты после ухода Гермионы, прошёл к кровати и аккуратно сел рядом. — Гарри, я так люблю тебя, — срывающимся голосом проговорил, почти проскрипел Малфой. — Я не представляю жизни без тебя, Драко, — тихо сказал в ответ он.       Малфой потускнел ещё больше, ещё крепче сжал его руку и вытер скатившуюся слезу. — Гермиона сказала, что ты умер, я не поверил в эту чушь, — он наигранно посмеялся, посмотрев на мужа взглядом полным любви. — Милый, я не хотел, чтобы ты так узнал об этом, но она сказала правду. — Но это бред! — возмутился Поттер, посмотрев на сжимающую его руку ладонь. — Я вижу тебя, я чувствую, ты жив! — Мне дали отсрочку, я не мог уйти, не попрощавшись с тобой. — Нет! Нет! Нет! — он едва не скатывался в истерику, упрямо отказываясь верить. — Прошу, не надо, я не хочу провести свои последние мгновенья здесь, смотря на твой нервный срыв. Пожалуйста, держись ради меня, — умолял Малфой, хотя сам едва держался. — Ты не можешь оставить меня, Драко, только не сейчас, только не так! — он тряс головой, пытаясь выкинуть навязчивые мысли. Слёзы стекали по лицу, нещадно щипали раны, но Гарри едва ли обращал на это внимание. Ничего сейчас не имело значения, кроме бледной руки, сжимающей его собственную. — Я знаю, тебе будет сложно, но ты должен принять это. И ты должен, нет, Поттер, ты обязан жить. Ради меня, ради Гермионы, ради мамы с папой, которые любят тебя как сына и ради нас. Ради всего, что у нас было. Я не жалею ни о единой секунде, проведённой с тобой. У нас было всё время мира, чтобы насладиться друг другом, но у нас его забрали. А знаешь почему, любимый? Потому что настоящая любовь трагична, а в нашей истории всё было слишком похоже на сказку, слишком идеально, понимаешь? Эти годы были лучшими в моей жизни, но так сложилась наша судьба. Я верю, Гарри, что ты любишь меня также сильно, как и я тебя. Поэтому я молю, живи, живи за нас обоих. Так, словно завтра никогда не настанет. Смени эти чёртовы обои в прихожей, купи тот кактус, на который смотришь каждый день по пути на работу и заведи собаку, о которой мы так мечтали. Я клянусь, что буду всегда рядом. — Драко, я не смогу! Нет меня без тебя, пойми! — Тебе придётся, милый, — Малфой старался как можно аккуратнее убирать слёзы с его лица, не давая им попадать в раны. — Не оставляй меня, прошу, — как нож по сердцу. — Прости, — Драко наклонился и бережно, почти невесомо, коснулся родных губ, в то время как Гарри опустил веки, пытаясь справиться с эмоциями. — Наше время вышло.       Резко распахнув глаза, Гарри окинул комнату загнанным взглядом. В палате он был один.