ты — одна из причин моего существования до сих пор.

      бэлла встречает апрельское утро с очередной сигаретой, заныканной где-то в глубине ящика, за горой тетрадок на "чёрный" день. да, она всегда так делала, одна из вбитых в голову, уже какой год, детдомовская привычка. правда, в детдоме, позже, их почти всегда не оказывалось, но это неважно. девушка рывками дергая старую, деревянную оконную створку, попутно чиркала зажигалкой, тем самым убивая двух зайцев, ведь бабушка могла войти в любой момент. не хотелось расстраивать её, что она занимается такими вещами. хотелось быть для бабули, хоть и не самой примерной, но хотя бы не самой хуёвой внучкой. да и вообще, курить в 9 классе – не комильфо, ещё и таком количестве.       они жили в одном из старейших спальных районов города, в крошечной коммуналке. но, даже в таких условиях, им едва хватало бабушкиной пенсии. летом бэлла часто брала подработки, но попытки хорошо заработать, чтобы обеспечить более-менее нормальную жизнь, оказались тщетны. на таких суммах не выкарабкаешься. с давно изживших себя дверей, так же, как и окон, сыпалась штукатурка, дуло со всех щелей, а о каких-то дверных защёлках не могло быть и речи. тогда бы уж, кузнецова курила и точно не парилась, что зайдёт бабуля. – бэллочка, иди завтракать, – голос, полный заботы, раздался где-то с области кухни. кузнецовой показалось, что бабушка стояла у неё прямо над головой, а жизнь, будто в секунду пролетела перед глазами. сигарета мгновенно выпала из рук, даже не успев попрощаться с непотушенным огоньком и в эту минуту настроение светловолосой, так же упало вниз, как и эта, саму её заебавшая привычка по утрам.

«ну бля, ба, как же ты не вовремя...»

– бэ-эл, – бабуля не унималась. – да иду я, ба. живенько прижимая створку, со снова облупившимися кусочками краски, блондинка сорвала со скрипучей спинки деревянного стула и принялась натягивать немного закатанные по бокам, но такие родные спортивки. да, именно спортивки. кузнецова терпеть не могла школьную форму, не говоря уже про юбки. бэлла гостила в кабинете директора и завуча, как у себя дома, слушая одну и ту же, казалось, нескончаемую пластинку, о том, что "форма абизатильна", на что она лишь осточертело закатывала глаза, всем своим видом показывая, то что ей больше, чем похуй на них и то, что они говорят.       на тарелке лежала яичница, щедро украшенная помидором, а рядом стоял чай. бабушка всегда, до мельчайших деталей хотела делать для неё всё, как можно лучше. она настолько её лелеяла, что, пускай даже не поест сама, но главное, чтобы была сыта внучка. а ей даже куска в рот не лезло. совсем. расковыряв яичницу вилкой, будто так её захочется съесть с непревзойденным аппетитом, она смотрела на тарелку и никак не решалась запихнуть хотя бы один несчастный кусочек, ну вот не лезло. – бэлла, ну покушай, не ешь ничего совсем, что с тобой такое? месячные пропали, у меня сердце за тебя болит, бэлл, – голос подрывался от нахлынувших слёз, бабушка очень переживала, ведь последнее время девушка похудела чуть ли не до костей. кузнецовой не хотелось огорчать бабулю из-за себя, так как её волнение отзывалось болью в сердце у неё самой. поэтому, с горем пополам, она засунула в рот кусок яичницы, жадно запивая чаем, чтоб не почувствовать вкус еды. она и сама не понимала, почему еда стала ей "врагом". – всё, баб, спасибо, я побежала, – наспех поставив кружку на стол, светловолосая ринулась к кроссовкам. – а как же...       но бэлла уже не слышала, потому что музыка в наушниках играла слишком громко, а по ступенькам она спускалась слишком быстро.

p. s. трек – пошлая молли - беспечный рыцарь.